Консул Содружества
Шрифт:
– Между прочим, – продолжила свирепая Мэрион, – ради того, чтобы оставить этих выродков, которые едва не взорвали наш корабль, в живых, нам придется пожертвовать катером. Он стоит денег. Притом – немалых. Но я все равно обеими руками за эту жертву. Потому что мое чутье подсказывает мне – пока эти люди на «Юнгере», нам гарантированы проблемы.
– Откровенно говоря, – подхватил мысль своего командира Иштван Радуль, – после всего, что эти люди устроили здесь, мы вправе лишить их жизни, не вдаваясь в дальнейшие разбирательства. Но, учитывая мнение капитана, я готов согласиться с бескровной депортацией представителей коренного населения планеты Грин на родину.
Никогда не подозревал, что Иштван такой подхалим. Раньше он казался мне более… более интеллигентным, что ли.
Впрочем, можно ли узнать человека, играя с ним в метабол? Только дураки думают, что можно. А всем остальным, особенно тем, кто служил в армии, известно: чтобы узнать человека, нужно посмотреть, как он будет себя вести, когда ему представится возможность безнаказанно кого-нибудь укокошить. Какие грани души тут сразу раскрываются! Даже когда их в общем-то раскрываться никто и не просит.
Следующим номером этой гнусной программы стало выступление флэг-лейтенанта Кумара Упадхьи, старпо-ма-астрогатора. Он оказался самым миролюбивым из тех, чей голос что-либо значил на борту «Юнгера». Впрочем, я уже давно заметил: если какая-то нация расы Т и сохранила такое редкое качество, как миролюбие, так это, кажется, индусы…
– Я ценю мнение сениоры Голдсмит и сениора Радуля. Однако хотел бы заметить, что наилучшим выходом из данной щекотливой ситуации было бы помещение наших непрошеных гостей в состояние холодной гибернации. По прибытии на Декстра Порту мы сможем подвергнуть их психосканированию, что, несомненно, обогатит нашу науку новыми и – уверен – сенсационными данными.
– Может быть, лучше теплая гибернация? – поинтересовалась Беата Даль с идеально медицинским выражением лица. – Разве вы не знаете, сениор Упадхья, что помещение в холодную гибернацию людей, не прошедших полного медицинского обследования, категорически запрещено Медицинским Кодексом Содружества? Ведь мы даже не знаем достоверно, какого типа межклеточный обмен следует поддерживать! Я лично побывала на планете Грин и должна вам сказать, что микроэлементный состав воды там довольно сильно отличается от привычного для расы Т. Кто поручится, что стандартная холодная гибернация не приведет к необратимым изменениям и вместо объектов для психосканирования на благо науки мы не привезем на Декстра Порту десяток хладных трупов?
– Сениора Даль права, – подал из угла голос лилипут Ян Лян Ши, бортврач «Юнгера». Голос этот был довольно тоненьким. – Однако, к сведению сениоры Даль, мы не имеем нужного количества камер теплой гибернации для того, чтобы поместить туда террористов.
– В таком случае идеальным является вариант, предложенный мной, – заявила Мэрион Голдсмит и победно сложила руки на груди. Ни от ложной скромности, ни от фатальных психологических последствий заниженной личностной самооценки сениоре капитанше умереть явно не светило. – Предлагаю вынести такое решение: отдать в распоряжение аборигенов планеты
Грин второй катер и принудительно провести его отстыковку от рейдера «Юнгер».
Весь наш взвод смотрел на Эверта Вальдо, ожидая его реакции.
Странное дело, несмотря на то, что это мы, а не космофлотчики тряслись в сумках у динозавров вверх ногами, несмотря на то, что мы по преимуществу служили безоружными мишенями для наших террористов, пока космофлотчики спесиво расхаживали с пистолетами, несмотря даже на то, что нам резали уши, чтобы жертвоприношение удалось на славу, именно космофлотчики громче всех ратовали за то, чтобы выкинуть майянцев
Не скажу, что Вок или там какой-нибудь Шбаланке были так уж мне симпатичны. Да, все они были немного свихнувшимися. Да, они были странными. Но…
Кажется, уже тогда я начал понимать: эти свихнувшиеся майянцы поступали единственно возможным для себя образом. Они имели несгибаемое намерение осуществить свой план. Эти майянцы, наконец, знали гораздо лучше нас, таких образованных и прийонтованных, перекормленных и перевооруженных, чего они хотят и как этого добиться…
Мне было странно признаться даже самому себе, но после разговора с Боком и Кокамелем в каюте капитана Вальдо я посмотрел на все, что произошло со мной за последние годы – на Эсквемелине, на Глокке, в учебке, —другими глазами.
Как ни куражился я над рассказами Вока про садовника и тлю, как ни гоношился, когда речь заходила о моей Северине, то бишь о мистическом существе Вукуб-Цикин, обладающем силой мысли пятисот воинов, но теперь я чувствовал: в словах Воинов Обновления есть правда. Какая-то совершенно новая правда! По крайней мере, я уже был уверен: правды там гораздо больше, чем во всех мудреных «конфликтологических концепциях», которыми по поводу войны с кровернами забивали мою несчастную башку «знающие люди». И еще я понял: мы и Воины Обновления – не враги. Даже больше: мы могли бы стать партнерами.
Когда Вальдо наконец-то заговорил, я вздохнул с облегчением.
– Уважаемая Мэрион, уважаемый Кумар, уважаемый Иштван. – Вальдо подкупающе улыбнулся. Насколько я успел узнать Эверта, это означало только одно: он намерен говорить резкости. – Хотел бы вам напомнить: мы все здесь имеем самое непосредственное отношение к экспедиции в сектор АН-9007. Мы прибыли на Грин для того, чтобы исследовать его. Чтобы установить возможные контакты с населением, если таковое обнаружится. Чтобы узнать о нем и о кровернах все. Мы сами – я и мой взвод – напросились на контакт с этими людьми. Мы не знали, что контакт с ними приведет к захвату «Юнгера». Таким образом, можно сказать, что захват «Юнгера» есть следствие нашей – моей и моего взвода – преступной халатности. Таким образом, я считаю, что вину за захват «Юнгера» не следует перекладывать на этих малообразованных людей, которые не в состоянии отличить учебную бомбу от настоящей. Это раз. Далее. Аборигены планеты Грин не причинили вреда ни одному из нас. Они никого не застрелили, не зарезали и не избили. Они не повредили нашим планам. Они не повредили наш корабль – их угрозы фактически оказались пустым блефом. Напротив, общение с ними – пусть и в экстремальных условиях – обеспечило нашу экспедицию огромным количеством ценнейшей информации. В других условиях – если бы не Воины Обновления – нам, возможно, пришлось бы добывать эту информацию долгие годы. Все это дает мне моральное право настаивать на том, чтобы эти люди были изолированы в одном из жилых отсеков и не вводились в опасное для их жизни и здоровья состояние холодной гибернации.
– Я категорически протестую! – воскликнула Мэрион Голдсмит, высоко воздев свою лиловую руку.
– Я тоже протестую. – Это был Иштван Радуль.
И тогда Вок, доселе сидевший с отсутствующим видом в круге лазерного ограждения рядом со своими соплеменниками, поднялся с места. В его фигуре сквозило некое неожиданное величие. Что-то в нем было, не позволявшее попросту его игнорировать, хотя именно это нам по идее и полагалось делать. Не знаю, понял ли Вок хотя бы треть из того, что говорилось. Но он наверняка уловил: дело пахнет керосином.