Консультант
Шрифт:
– Нет, – покачал головой Дерек. – Только гильзу. Одну. В кротовьей норе. Остальные он, наверное, забрал. Я сделал запрос, такими снаряжают «Хильдегард гольф секьюрити», как ты и говорила. Мне бы твои уши…
– Не надо, – покачала головой Лана. Улыбки не было даже на губах, что уж говорить про глаза. – Поверь, это утомительно. Хотя и полезно. Ладно, поехали, пока твой мэр не сообразил, КАКОГО дурака из него сделали.
Она двинулась к машине Дерека, но притормозила, чтобы ответить на его подозрительное:
– А как ты его искать собралась?
– В «шкуре», Дерек. В «шкуре».
Умчалась в ночь машина Дерека. К счастью – ещё до того, как подоспели репортёры. Вечер воскресенья, понимать надо!
Свернулись криминалисты, оставив детали до утра понедельника. Погасли прожекторы, без всякой помпы отбыли патрульные. Разошлись по домам перепуганные соседи. Вот уж будет разговоров…
Ветер окончательно стих, тени, отбрасываемые висящим на яблоне старым фонарем, застыли, словно нарисованные.
Подуставший – чай, не мальчик уже! – Ральф Коул плюхнул на садовый стол упаковку пива и присел рядом с пригорюнившейся женой.
– Волнуешься, дорогая?
– Злюсь, – честно ответила Хлоя, поплотнее запахивая потёртую армейскую куртку. Куртка использовалась в качестве защиты от несправедливости мира, а поскольку мир был, как правило, справедлив к Хлое Коул, то защита требовалась нечасто. – Ты пойми, я Риса Хаузера люблю, как родного, и желаю ему всяческого счастья. Но почему эта девочка досталась ему, а не нашему Дереку?
Судья Коул слегка оторопел, а потом осторожно поинтересовался, понимает ли дражайшая половина, кто, собственно, «эта девочка»?
– Да я-то понимаю, – вздохнула Хлоя, откупоривая банку, – а вот ты, похоже, нет. Ты же меня и учил, что для того, чтобы получить правильный ответ, надо задать правильный вопрос. А сам?
За всё время брака случаи, когда жена обвиняла мужа в недостатке сообразительности, можно было пересчитать по пальцам – причём рук вполне хватило бы. А уж если учесть, что во всех этих случаях она оказывалась права… в общем, Ральф решил не искушать судьбу, по примеру супруги вскрыл банку, и приготовился слушать.
– Ты спрашиваешь, «Кто она?» – и ответ тебе не нравится. Мне, кстати, тоже. Жуть, если разобраться. Но штука-то в том, что надо спрашивать – «Какая она?». И тогда всё встанет на свои места.
– И какая же?
– А это ты мне скажи, какая. Какая – если отправила межсистемник и поставила на уши два банка, чтобы обеспечить своему парню всю возможную помощь? Заметь, всё это ещё до того, как он сделал то, что сделал.
– А кто бы не сделал… – проворчал судья, далеко ещё не убежденный и не собирающийся сдаваться. – Под такими-то препаратами! Которыми она же его и обдолбала!
– Ага, – Хлоя отхлебнула пива и вполне сознательно подпустила в голос яду. – А когда он привёз её в дом Клодии, да ещё и пустил за руль тёткина кабриолета, он тоже был обдолбан? А когда соседям представлял? И это после недели знакомства!
– Ну, мало ли… – несколько неуверенно протянул её муж. – Может, в постели хороша!
– А Рис Хаузер – семнадцатилетний дурачок, которому сиську покажи – и он готов! – разгорячившаяся Хлоя от души врезала по краю стола маленькой крепкой ладонью. Проследила за траекторией
Глава 10
Дерек Коул был шефом полиции совсем крохотного городка, но вот кем он совершенно точно не был, так это дураком. Наблюдая за Катриной Галлахер, он, в целом, сделал те же выводы, что и его достойная матушка. Тем не менее, безоговорочно верить подружке Риса он не спешил. Потому и сам держал пистолет под рукой, и Сэму Эдельштейну, устроившемуся на заднем сиденье как раз за спиной водительского кресла, кивнул со значением.
В том, что касалось быстрой стрельбы, Сэм был абсолютно безнадёжен, но по части свернуть кому-нибудь шею в ограниченном пространстве добродушный увалень не знал себе равных. Да и Карла с Люком, отчаянно пытавшихся хоть немного потеснить Эдельштейна, тоже не следовало сбрасывать со счётов.
А Катрина, казалось, не делала вообще ничего. Просто сидела на водительском месте, уставившись невидящим взглядом в выведенную на лобовое стекло карту. Только лицо заострялось прямо на глазах, превращаясь в кошачью морду. Будь здесь Рис Хаузер, он мгновенно уловил бы разницу. У себя в агентстве мрина играла, здесь – работала. Но Риса увезли парамедики, и некому было указать Дереку Коулу на отдельные настораживающие признаки. Впрочем, он видел их без посторонней помощи.
– Вы ей доверяете, шеф? – тихонько (ну, или ему так казалось) прогудел с заднего сиденья Эдельштейн.
– Нет, – честно ответил Дерек. – Но Хаузер доверял… доверяет. В общем, посмотрим.
– Ладно, – спокойно согласился с начальственным решением Сэм. – В случае чего, грохнуть всегда успеем.
– Помечтай! – шевельнулись истончившиеся, запекшиеся губы.
А в следующую секунду машина шефа Коула коротко пробуксовала и сорвалась с места.
В жизни Дерека Коула и до этого дня, и после, хватало разнообразных приключений. Но когда без малого семь десятков лет спустя от него, уже старика, жаждущий мемуаров издатель потребует рассказать о самом сильном ощущении, испытанном в жизни, отставной министр внутренних дел вспомнит эту поездку. Вспомнит – и начнет кормить приставучего щелкопера байками, потому что эта ночь принадлежала лишь тем, кто дожил до рассвета, и больше никому.
Пока же ночь только начиналась, и кто переживёт её, а кто нет, Дерек не знал. Он мог лишь сидеть, вжавшись в кресло и вцепившись побелевшими пальцами правой руки в ручку двери, а левой – в сиденье. Сидеть, радуясь крепости ремня безопасности. Сидеть, понимая, что в случае чего ни один из них не успеет. Ничего. Вообще.
Стоило этой мысли окончательно оформиться в его голове, как Дерек повеселел и немного расслабился. В конце концов, почему бы и не получить удовольствие? Ну, или хотя бы попытаться. Тем более что маневры сидящей за рулём девицы были настолько близки к сексу, насколько это вообще возможно для действия, не имеющего с сексом ничего общего.