Контакт первой степени тяжести
Шрифт:
– Слава тебе господи! – вырвалось у Власова. – Наконец-то!
– Ну, я же не зоолог! – едва ль не возмущенно заметил медэксперт. – Странные люди...
Фотограф сменил объектив на фотоаппарате, навел на резкость. Вспыхнула вспышка.
Медэксперт невозмутимо убрал мышеловку с мышонком в специальный пластиковый пакетик...
– Автоответчик на телефоне поставлен шестнадцатого июня, – сообщил техэксперт. – И с той поры не прослушивался.
– Ясно!
Среди документов, найденных в секретере в
– Оплачено по июль включительно. Последнее показание счетчика четыре тысячи шестьсот сорок два киловатт-часа, – сказал Власов техэксперту.
– Ну, правильно, – подтвердил техэксперт, стоя на лестничной площадке возле электрораспределительного щитка: – Четыре тысячи шестьсот сорок два киловатта...
Ловким движением он сорвал пломбу, вскрыл счетчик и осмотрел внимательно диск, шестерни.
– Легкий окислительный налет от естественной влажности воздуха. Механизм стоял больше месяца, – огласил он свой вывод.
– Это значит, что никто ничего не включал в квартире?
– Абсолютно!
– Итог таков, – подбил бабки Власов. – С середины июля никто квартиры этой по сегодняшний день не посещал.
– На сто процентов, – подтвердили эксперты.
– ...Так вы мне так и не сказали, – прервал паузу Белов. – С чего вы взяли, что Борис домой так и не попал?
– Долго рассказывать. У нас есть надежные методики. Поверьте уж мне. Это точно.
– Куда ж он деться мог? По дороге с вокзала?
– Вот я хотел у вас узнать как раз.
– Такси вы можете исключить – ему пешком с вокзала минут десять...
– А вещи? Вещей тяжелых не было?
– Рюкзак полупустой, ну, с личными вещами. Тряпки, ерунда. Этюдник, папка для эскизов.
– Вы помните, во что он был одет?
– Штормовка, свитер, джинсы. Кроссовки «Пума» на ногах, довольно старые.
– Иначе говоря, он был объектом не слишком притягательным для грабежа?
– Смеетесь? Приехали небритые, закопченные... Бомжи бомжами. Причем с этюдниками, а у меня и мольберт был с собой – сразу видно, что не с золотых приисков.
– Так. А следить за ним, «пасти» его, еще оттуда – не могли? У вас с собою были деньги?
– Да нет. Какие там деньги! Смеетесь, что ли? Из отпуска мы с ним воз-вра-ща-лись! Неужели непонятно?
– Совсем так уж и не было денег?
– Ну, баксов триста у него, быть может, было... Но точно я не знаю. Я по себе сужу.
– Совсем ничего! – язвительно хмыкнул следователь. – Что, триста долларов – у вас уже не деньги?
– Ну почему ж? Еще недельку погулять в провинции можно, конечно, было бы. Но это ж в провинции! А по Москве на триста долларов один вечер по нынешним ценам, да и то...
«Ага, – вот, может, что! – мелькнуло в голове у Белова. – Нажраться
Белов вспомнил, как Борька Тренихин лет двадцать тому назад погулял всего один вечер с Юраном, с Юркой Арефьевым. И чем это кончилось.
Юрка Арефьев, график с их курса, как раз только-только женился. Свадьбу они учинили более чем скромную, только для родственников – с деньгами был крупный напряг.
Однако скупой, как известно, платит дважды. В силу этого Юрану в порядке культурной программы проведения медового месяца каждый вечер приходилось «прощаться» с кем-нибудь из друзей.
Жена терпела, так как считала эти мужские завихрения просто затянувшейся свадьбой. Тем более что, прощаясь каждый божий вечер со своей холостой жизнью, Юран надирался не в дым отечества, по-гусарски, а приглушенно так, до бормотени – как семьянину и положено. Вот так и шло день за днем – все в меру да в меру, пока день так на десятый после свадьбы Юран не схлестнулся с Тренихиным.
Начали они часов в пять за здравие, а часам к восьми были полностью уже за упокой.
Совершенно забыв причины данного гулянья, Борис предложил Юрке:
– Все, стоп, Юрка, пить. Теперь и по бабам пора, как считаешь?
Юрка согласно кивнул, считая точно так же.
– Куда двинем – на танцы в ДК, в общагу медучилища или продавщиц из кондитерской попробуем? Они как раз закрываются.
– Зачем эти сложности? – удивился Юран, вспомнив внезапно, что он женат. – Я ведь женился недавно – забыл, о чем пьем? Пойдем мою жену трахнем. Я угощаю.
Предложение показалось Борису заманчивым и простым в исполнении.
– Клево. А она-то как – насчет вообще... ну и характера?
– Какие проблемы! Золото она у меня. Катька – клад, я же тебе рассказывал.
– Отвечаешь?
– Головой! Клянусь, ты, Борь, не пожалеешь!
– Смотри! Меня обмануть легко. Я сам обманываться рад.
– Да Катька – прелесть! Что ты! Эталон!
– Эталон, говоришь? Ну, если эталон – пошли!
Юран жил довольно далеко, по тем временам на окраине – в глухом переулке на Симоновке недалеко от Алешинских казарм – район барачный, темный, дальше ехать некуда.
В тот год как раз бараки начали сносить. Причем не столько ломали, сколько жгли – чтобы зараза не расползлась, что ли – бог весть.