Контора Игрек
Шрифт:
– Это другое, – задыхаясь от рыданий, объяснил Поль. – Срыв после передозировки, не могу себя контролировать… Я принимал обезболивающие, разные, много, еще фергон, тоже много, и двойную дозу хминка…
Замолчав, он услышал, как Лиргисо отдает распоряжения насчет «кокона». Только не в «кокон», разве нельзя обойтись без этого?
Амина утешала его, как ребенка. Лиргисо рассказывал, что она очень страдает из-за невозможности иметь детей; она ведь еще не знает, что дети у нее будут – после того как Стив трансформирует ее изношенное киборгизованное тело в нормальное человеческое. Надо
– Амина, у вас их будет трое. Два мальчика и девочка.
Амина, шагавшая рядом с платформой, замолчала на полуслове и отшатнулась.
– Он «сканер»! – придержав ее за локоть, шепнул Хинар. – Он знает, что говорит!
– Ты сейчас лучше не напрягайся, – посоветовал Лиргисо. – Потом будешь пророчествовать, когда поправишься.
Поль встретил взгляд его желтых глаз, внимательный, встревоженный и, несмотря на это, чуть насмешливый.
– Берегись огненного шквала, – все-таки стоит предупредить его. – Ты сможешь, но не захочешь избежать гибели.
Живущий-в-Прохладе слегка приподнял бровь, больше его эмоции никак не проявились.
«Кокон» стоял в комнате с перламутровыми папоротниками на зеленоватых стенах. Уютная была бы комната, если б не плавали в ней студенистые клочья страха, совсем недавно пережитого здесь кем-то, смутно знакомым.
– Сколько человек на яхте?
– Пятеро, считая тебя, – Лиргисо успокаивающе улыбнулся. – Мы, а также мой повар, которому я закажу праздничный обед в честь твоего возвращения.
– У меня зубы выбиты. Несколько штук.
– «Кокон» усыпит тебя, удалит сломанные зубы и вырастит новые. Это модель из самых лучших, – Живущий-в-Прохладе погладил его грязную, с ободранными костяшками, руку. – Ни о чем не тревожься, а я сейчас обрадую Тину.
Это немного успокоило Поля, он прошептал:
– Скажи ей, чтоб меня поскорее забрали домой.
Заметив, что дверь открывается, Саймон съежился. Не раз бывало, что лярниец первым делом бил его и уже потом задавал вопросы.
На губах Лиргисо играла счастливая ухмылка, длинные зеленые волосы разметались, как у русалки, глаза мерцали сквозь свисающие пряди оживленно и загадочно. Следом за ним в комнату въехал робот с какими-то приборами на транспортировочной платформе. Все это, вместе взятое, ужаснуло Саймона.
Не обращая на него внимания, Лиргисо начал расставлять приборы вдоль стены, по окружности, тщательно отмеряя расстояние между ними, а последний, седьмой, поставил в центре круглой комнаты. Лишь после этого он соблаговолил посмотреть на Клисса.
– Саймон, если ты здесь что-нибудь сдвинешь или просто заденешь – молись своим эксцессерским богам! Чтоб не прикасался к аппаратуре! Ты меня понял?
– Я ничего не трону, – заверил Саймон. – Я все понимаю!
Приборы выглядели странно: в бронзовых корпусах, с причудливым рельефным орнаментом и кнопками в виде зашлифованных драгоценных камней в золотой оправе.
– Дизайн какой интересный! – льстиво заметил Саймон. – Зачем они, господин Лиргисо?
Он не очень-то рассчитывал на объяснения, но Живущий-в-Прохладе снизошел до ответа:
– Для экранировки. Это древняя лярнийская техника из коллекции нашего с тобой покойного патрона.
Саймон знал, как могут отделать чужака ребята с «Гиппогрифа», а остановит их только начальство, ежели вовремя подоспеет. Испугавшись, что Лиргисо, как водится, захочет сорвать злость на нем, он попятился, чуть не наступил на прибор и тут же схлопотал от лярнийского выродка.
– Я как раз об этом! – прошипел тот, когда Саймон перестал мычать от боли. – Тебя предупредили – и что же?! Поль сейчас лежит в «коконе», его ничто не должно беспокоить. Твое присутствие может подействовать на него угнетающе, созерцание столь гнусной твари способно лишить равновесия даже обладателя более крепких нервов.
«Сам-то какими тварями стенки разрисовал! Я их тут круглосуточно созерцаю…»
– Я не трону этих приборов, даже дышать в их сторону не буду, ни нарочно, ни случайно. Господин Лиргисо, раз Поль нашелся, прошу вас, проявите милосердие, отпустите меня на волю. Я не буду вам мешать, сдамся Космополу. Я же про вас ничего не знаю, только про «Контору», – Саймон умоляюще заглянул ему в глаза. – Только, пожалуйста, отдайте мне копию фильма, надо по-честному, я же снимал этот фильм…
– На волю?.. – Лиргисо скорчил недоуменно-ироническую мину. – О, нет, Саймон, ты мне еще понадобишься, – он ухмыльнулся. – Для шантажа.
– Я вам нужен как консультант? Ага, я знаю все о шантаже, не прогадаете!
– Да Фласс меня упаси у тебя консультироваться. Ты будешь объектом торга.
– Это как? – растерялся Клисс. – А-а, понимаю, вы им всем скажете, что отпустите меня на волю, если вам денег не заплатят, несколько миллионов, и пусть вся Галактика платит, ежели не хотят Саймона Клисса на свободе, хоть вскладчину, хоть как… Угадал, ага? Умно придумано! А можно еще сказать…
Но Лиргисо, не слушая его больше, с блуждающей на лице ухмылкой вышел из комнаты. Саймон сник и уселся на пол, подальше от лярнийских приборов, недобро поблескивающих яхонтовыми глазами.
Тина прождала еще полтора часа, просматривая в поисках полезных данных длинную, как многолетний мыльный сериал, хронику Саймона Клисса, – и опешила, когда Живущий-в-Прохладе наконец-то появился.
Он улыбался. Вокруг его глаз прихотливо ветвились узоры «лярнийской полумаски», зеленые и золотые, с голубыми, сиреневыми, чайно-розовыми цветочными бутонами. Губы – изумрудные с золотистым отливом, и на веках такие же тени.
– Потрясающе выглядишь! – опомнившись, процедила Тина. – Значит, я здесь столько ждала, пока ты сделаешь свой обалденный макияж?
– С макияжем я уложился в двадцать минут, – улыбка Лиргисо стала еще загадочней. – До этого я решал другие проблемы. А Стив где?
– На Рузе. Ищет Поля.
– Хм, я готов поспорить, что ищет он не там, где надо.
– Ты что-то узнал? – Тина вскочила с кресла.
Лиргисо кивнул, насмешливо щурясь из прорезей цветущей весенней полумаски.
– Где он? Можешь сказать сразу, без этих наворотов?