Контора
Шрифт:
– Классные трусики, правда? Да к тому же еще и дешевые. Это из большого «секонд-хэнда» в Челси. Там еще не то можно купить. Это все моя страсть к экономии. Мама пришла бы в ужас, если б узнала.
– Но, жеребец, не будь таким скромником! – послышалось в трубке.
– Прекрати меня так называть! – огрызнулся я и обернулся к Хелене. – Ты покупаешь трусы в «секонд-хэнде»? Разве нет закона, запрещающего продавать там подобные вещи?
Люси расхохоталась во все горло.
– А, так значит, она все еще у тебя?
– Эй, мальчик в плавках,
– Конечно, – сказал я в трубку.
Теперь Хелена была занята тем, что втискивалась в платье. Я сочувственно наблюдал за этой процедурой. Несомненно судьба сделала мне подарок.
– А как твои успехи? – спросил я.
– Да никак. Когда тот парень, с которым я танцевала, прошептал весьма чувственно, что он хочет показать мне свое одеяло с изображениями сказочных фей из мультфильма, я поняла, что имею дело с законченным неудачником.
Я рассмеялся.
– Но прежде, чем он понял, что в эту ночь феи ему не помогут, я случайно выяснила кое-что интересное.
Хелена нагнулась над трюмо, чтобы взглянуть в зеркало и констатировать про себя одно из двух: «Смотри, как я выгляжу!», или: «Ой, до чего я дошла!»
– Ну и что же ты выяснила?
– Ты знаешь, кто тот заклятый враг, которого мы ждем? Этот новобранец высокого полета.
– Не собьет ли его на взлете какой-нибудь аэробус?
– Не его, а ее. Парень оказался из той фирмы, где она сейчас работает.
– Ну и?..
– Ее, кажется, зовут Элинор Грей. Училась в одно время с нами. Перспективная. Скоро будет сотрудничать, как я поняла, с компаньоном, которою все считают продувной бестией.
В какой-то момент я ощутил, как меня охватывает паника, и крепко, до боли зажмурился. Открыв глаза, я поймал в зеркале трюмо вопросительный взгляд Хелены.
– Элли Грей?
Хелена повернулась ко мне.
– Нет, идиот! Это Хелена Шале. Ты что, не помнишь?
Она запихивала в сумочку все свои манатки с явной решимостью поскорее от меня отделаться.
– Это не о тебе, – сказал я, показывая на телефон и с трудом пытаясь сконцентрироваться на чем-нибудь ином, кроме этих ужасных слов: Элинор Грей.
– Мне пора идти, – сказала Шале.
– Да-да.
– Но я просто умираю с голоду. Не возражаешь, если я пойду сварганю завтрак?
Я махнул рукой, огорченный, что она не может подождать с уходом. Я видел сквозь платье ее трусики и думал, как это я раньше их не заметил. Здорово же я надрался накануне.
– Откуда ты знаешь ее имя? – спросила Люси.
– Если это та, о ком я думаю, то я ее знаю с детства. Она настоящая шельма. Ты по-настоящему почувствуешь это, когда она нанесет тебе удар в спину.
– Она нам подойдет, судя по всему, – резюмировала Люси.
Из кухни раздался звук хлопнувшей двери – Хелена возилась там, готовя чай.
– Послушай, я думаю, нам срочно нужно созвать сотрудников.
– Зачем?
– Это
– Ты все еще пьян? Не очухался от вчерашнего?
– Я вполне серьезно. Знаешь, какой запах ты вскоре почувствуешь? Запах гари. Твои мечты о компаньонстве развеются, как дым.
Люси, поколебавшись, сказала, что в обеденный перерыв будет свободна, и я вырвал у нее обещание, что она созовет других.
Элли, проклятущая Грей!
Раздался звук разбивающегося фарфора. Я неохотно встал, накинул халат и отправился спасать свою кухню от Хелены. Ну что за напасть на мою голову? Сколько раз еще понадобится этому мстительному Богу насылать на меня чуму в человеческом обличье? Неужели я настолько кошмарный тип? Неужели не нашлось других неправедных юрисконсультов, которые еще больше округляли свои счета и больше заслуживали прихода в фирму Элли Грей?
«Я не мстителен по натуре», – подумал я, устраивая Хелену на кушетке и принимаясь за приготовление завтрака. Но если Элли Грей было бы Суждено умереть ужасной смертью, и я увидел бы, что ее голова взорвалась, а тело изрезано на мельчайшие кусочки, радость моя не имела бы предела. Единственное чувство, которое вызывала во мне эта женщина, – это ненависть.
– Ты делала что-нибудь из мести? – спросил я Хелену.
Она ненадолго задумалась.
– Однажды я бросила использованную прокладку в заварной чайник моего дружка, который меня оставил.
– И правильно сделала.
Хелена обладала воображением, свойственным творческим натурам.
– Думаю, это можно назвать местью, – добавил я.
– Ты прав. Я тоже так считаю. Там был свежезаваренный чай. Воистину творческий подход.
– Прекрасно!
Она криво усмехнулась.
– Его мать выразилась по-другому. Минут через пять.
«Учти, – сказал я сам себе, – надо расстаться с ней по-хорошему».
Я начал намазывать маслом тост.
– Все-таки мне кажется, что злоба – плохой советчик, когда надо на что-то решиться. Этим и объясняются многие из моих неудач.
Она резко повернулась ко мне. «И все это из-за проклятой Элли Грей», – собирался я добавить, но промолчал. О, если бы ей не взбрело в голову стать юристом! И если бы только моя мать не вздыхала так отчаянно при мысли о профессии юриста, которую каждый родитель прочил своему чаду.
Я налил чай, разложил тосты и сдобу, и мы с Хеленой в полной тишине съели все это после ночи любви, перед расставанием навсегда. В любой другой день я приложил бы все усилия, чтобы заставить ее остаться, чтобы договориться о свидании и не упустить из виду. Но сейчас трудно было думать о чем-либо, не касающемся Элли. В этот раз желание женщины как можно скорее убраться восвояси соответствовало интересам нас обоих.