Конторщица 3

Фонд А.

В спортзале царила картина в стиле верещагинского «апофеоза войны», только в декорациях от позднего Пикассо: содранный канат алчным питоном обвился вокруг опрокинутого гимнастического козла (очевидно в попытке его додушить), россыпь баскетбольных мячей напоминала апельсиновый сад после урагана, гимнастическая лавка, словно трусливый опоссум, упала на спину вверх ногами и притворилась мёртвой, кегли для эстафеты в тщетной попытке переждать мятеж, словно тараканы, робко позабивались в щели между растасканными по всему залу матами. Венцом этой необузданной инсталляции являлись лыжи, которые

крест-на-крест были прикручены скакалками к шведской стенке и, очевидно, символизировали «чёрную метку» или другое, не менее страшное, предупреждение.

И это всё моя Светка?

Ей же всего шесть с половиной! Мда. В таком случае я больше не удивляюсь, что в уже недалёком будущем появится Техасская Советская Социалистическая республика.

Ну ладно, шутки шутками, а разбираться надо.

У двери в тренерскую стихийно сгрудилась небольшая кучка людей. Они шумели и пытались выманить Светку. Судя по тому, что полная женщина в очках устало присела на стопку матов, переговоры шли уже долго и явно безрезультатно.

— Добрый день, товарищи! — сухо поздоровалась я. — Что здесь происходит и что вы сделали с моим ребёнком?

Гомон утих и все воззрились на меня в осуждающем изумлении.

— Света! Светочка! — позвала я.

Из-за дверей раздалось хныканье (угу-м, доча вся-вся в мамочку-артистку, вишенка от яблоньки, как говорится):

— Тётя Лида! Я не виновата!

— Выходи. Разберемся, — велела я, попытавшись придать голосу безэмоциональность.

— А ты ругаться не будешь? — вовремя проявила чудеса переговорной дипломатии Светка.

— Не буду, — клятвенно пообещала я, на всякий случай скрестив пальцы за спиной.

— А баба Римма? — интуитивно не повелась на мою уловку Светка.

— Не знаю, — попыталась увильнуть я, — сама её спросишь.

— Тогда я здесь посижу!

— Ты здесь жить будешь? — вздохнула я (ну вот как победить логику шестилетнего ребёнка, который упёрся?).

— Да! Я здесь и умру! — последовал пафосный светкин ответ («демоническая» Олечка могла бы гордиться своим отпрыском).

— Тогда умирай побыстрее, а то я на работу опаздываю!

В ответ раздался оглушительный рёв.

— Зачем вы пугаете ребёнка? — возмутилась женщина в очках, но я жестом её остановила, мол, тихо, заткнись. Остальные не вмешивались, стояли небольшой группкой чуть поодаль и, кажется, обсуждали меня.

— В общем, Светлана Валеева-Горшкова, у тебя есть два варианта, — торжественно выдвинула ультиматум я, — или ты сейчас же выходишь, и мы постараемся быстро разобраться с ситуацией и вернуться к своим делам, или ты остаешься и умираешь здесь, а я иду на работу. Что выбираешь? Говори только быстрее, мне действительно некогда.

Ответом мне было демонстративное молчание.

— Ладно, — вздохнула я, — судя по молчанию, ты уже начала там умирать. В гордом одиночестве. Тогда говори быстро завещание, и я иду на работу.

Молчание затягивалось.

— Ты же не будешь против, если я отдам твой велосипед Куликову? Тебе он всё равно больше не понадобится, а ему в самый раз будет.

— У меня нет велосипеда! — раздался хныкающий голос Светки.

— Всё так, сейчас нет, — согласилась я, — но ты разве забыла,

что мы скоро переезжаем на всё лето в деревню? А там обязательно нужен велосипед. Это тебе здесь Римма Марковна не разрешает гонять, а там будет можно, машин же там нету. Я думала, мы в воскресенье сходим в магазин и купим, но раз ты решила остаться здесь, то значит сходим с Куликовым. Как там его зовут, я забыла — Ваня или Игорь?

— Толька его зовут! — дверь с грохотом раскрылась и на пороге появилась зарёванная сопливая Светка с одним болтающимся полуразвязанным бантом и оборванной эмблемой «знание — свет» на рукаве спортивной кофты. — Ты правда купишь мне велосипед? Только мне «Орлёнок», а не «Ласточку», а то и так все мальчишки дразнятся!

— Всё зависит от твоего поведения, — я вытащила носовой платок, — сморкайся давай.

Пока Светка приходила в себя, я переключилась на педагогов Дома пионеров. Всего их было четверо: полная женщина в очках — директор, старый знакомый и тренер по футболу — Иван Карпович, девушка в строгой блузке — явно какая-то пионервожатая или методист и высокий парень в спортивной форме — тоже, очевидно какой-то тренер.

— Как это вы воспитываете ребёнка, Лидия Степановна, что у неё такое поведение? — сразу же прессанула меня буром директор и обвела рукой спортзал. — Кажется, это ваша приёмная дочь?

— Так, Светочка, иди-ка ты умойся, а потом поговорим, — я отправила Светку в туалет (не надо ей слышать такие разговоры), а сама развернулась к директрисе:

— То есть вы хотите сказать, что шестилетняя девочка в одиночку разгромила спортзал?

Судя по поджатым губам директрисы, именно это она и хотела сказать.

— А где в таком случае находился тренер? Стоял и наблюдал? Или же специально это всё спровоцировал?

— Да что вы такое говорите! — возмутилась директриса.

— Она антисоциальна! — воскликнула девушка.

— Она дралась с ребятами! — набросился на меня Иван Карпович, — пока она не пришла, у нас такого никогда не было!

— А как шестилетняя девочка весом около двадцати килограмм смогла вырвать канат из металлического крюка в потолке, вы мне не объясните? — зло сузила глаза я, — Или же он у вас там так закреплён, что первое неосторожное движение привело к тому, что он оторвался? Так это же нарушение техники безопасности, уважаемые товарищи. Это могло быть ЧП со смертельным исходом. Да-да, а если бы ребенок туда залез и канат оторвался? Там какая высота? Метров пять, да? А вы уверены, что обошлось бы только травмой, а не сломанным позвоночником?

— У нас всё по правилам! Это ваша Светлана неконтролируема!

— Вы действительно считаете, что у шестилетней девочки хватит сил, чтобы вот это всё одной сделать?

— Вы не понимаете, Лидия Степановна… — опять завела пластинку директриса.

— Нет, это вы не понимаете, товарищи, — скрипнула зубами я, — если мы сейчас вызовем представителей РОНО, милицию и органы опеки, то как минимум уволят вас — как директора, Ивана Карповича — как тренера, и вашего методиста — за неправильное планирование воспитательной работы! А, может, и посадят. Во всяком случае, условный срок и запрет на образовательную деятельность вам всем точно светит.