Контра

Гавряев Виталий Витальевич

Экипаж скрылся за поворотом, и почти сразу, стих стук копыт его лошади. И тут же, подал голос управляющий:

— Александр Юрьевич, стало быть, я пойду. Вокруг столько дел, требующих моего контроля.

— Иди голубчик, да не забудь исправить те недоделки, на которые я тебе указал, а перед этим, займись тем, что я тебе особо наказал.

— Не переживайте барин, всё будет исполнено, холопы уже давно хлопочут.

Аким, во время этого диалога хоть и был без головного убора, свою шапку он снял и держал её в руках, чуть ли не прижимая к груди, но при этом, умудрялся держаться с достоинством, как свободный человек. Подметив эту особенность,

ещё в тот момент, когда Феоктистова сына только представляли ему, новому хозяину, Александр подумал: "Сильный мужик, с крепким "волевым стержнем". Такой не перед кем лебезить не будет, придётся изрядно постараться, чтоб заслужить его доверие". — В этот момент, этот вывод казался Сашке самым правильным, и он решил, в общении с этим человеком довериться своей интуиции. А тем временем, как граф этого и ожидал, управляющий учтиво поклонился, и неспешно направился по своим делам, к конюшне.

Не тратя время на бессмысленное рассматривание спины удаляющегося Акима, Саша повернулся к старшему десятнику гайдуков. Тот тоже был рядом, и стоял он по правую руку графа. Точнее будет сказать, застыл как статуя, изображающая какого-то войскового атамана. Хмурого, смотрящего перед собою строгим, чем-то недовольным взглядом. Довершали это, по-хозяйски скрещённые на груди руки.

— Ну что, Пётр, скоро уж темнеть начнёт, а я так и не пообщался ни с тобою, ни с твоими людьми. — спокойно, без лишних эмоций и интонаций, заговорил Александр. — А мне нужно с вами как можно лучше познакомиться. Мало что там про вас в округе болтают, а я желаю сам во всём этом разобраться. Да и ты, со своими бойцами, думаю, желаете того же.

— Как скажите, Александр Юрьевич.

— Так, где я могу с вами всеми поговорить?

— Со всеми гайдуками толковать желаете, или только с десятниками?

— Думаю, что для начала, пообщаюсь только с десятниками. Да вот беда, не знаю, где это лучше сделать?

— Дык, старый барин, покойный Вениамин Игоревич, царствие ему небесное, — десятник неспешно перекрестился, — с нами, завсегда в своём кабинете говорил.

— Ну, раз так, то зови своих коллег, и пойдём в мой кабинет, будем общаться там.

Сказано, сделано, Пётр, не сходя с места, осмотрелся, заметил бегущего мимо них русоволосого мальчишку, лет пяти — шести, этого юного эльфа, дай ему в руки лук, одень соответствующий костюм и пиши с него сказочную картину. Особо не раздумывая, десятник окликнул его:

— Эй, Минька, а ну ка, подь сюда.

— Да дядь Петя, — поинтересовался мальчонка, живо подбежав к десятнику и с любопытством, поглядывая на Александра, — звали?

— Конечно звал. Живо беги в казарму и передай, чтоб десятники Дормидонт и Степан, срочно явились в штаб. Будем совещаться.

Мальчишка убежал, а Пётр, посмотрев на графа, удивлённого именем одного из младших командиров и пояснил: "Да, не повезло Дормидонту, когда его крестили, в младенчестве, батюшка видно был не в духе, вот и дал дитю имечко. Ну и намаялся с ним по детству Дормидонтик. Правда и тем, кто его подтрунивал, надо сказать, тоже доставалось, и не слабо".

"Добро, — ответил Александр, поняв, что просто так стоять, изображая растерянность, не стоит, — веди меня Пётр, показывай, где находится нужный кабинет. Я, в своих хоромах, пока плохо ориентируюсь".

И то верно, в здании усадьбы, с непривычки, было не мудрено заблудиться. Хотя бы потому, что у предыдущего хозяина этого имения, в его доме, было сразу два кабинета. И в

каком из них нужно было общаться с командирами гайдуков, было неясно. Вот и пришлось использовать старшего десятника как поводыря. Так что, в скором времени, Александр стоял на пороге штабной комнаты и повторно за этот день, осматривал её. На сей раз, граф делал это осознано, оценивая спартанскую простоту меблировки этого помещения. Возле окон, точнее у простенка между ними, на котором висел большой, ростовой портрет императора, стоял добротный, стол. По правую сторону от входа, возвышалась махина стеллажа для документов, а напротив его, длинная скамья. Саша не сдержал улыбку, и было от чего, представив, как здесь восседают ряженые гайдуки, он подумал: "Ну, прямо боярская дума, как в фильме "Иван Васильевич, меняет профессию". Легко представить, как сидят мои архаровцы, в своих папахах, да задумчиво морды кривят, лбы морщат, грандиозную думу думают".

Не успел Александр освоиться на единственном кресле — хозяйском, как в дверь громко постучали.

— Да-да, войдите.

— Вызывали, Александр Юрьевич? — Заглядывая, поинтересовался зычным голосом молодой гайдук, и выжидающе посмотрел на графа своими глубоко посаженными, маленькими, серыми глазами.

— Вызывал, заходи.

— Так я не один пришёл.

— Значит оба и заходите.

— Слушаюсь. Слушаюсь. — прозвучал двухголосный ответ.

В дверь, важно вошли оба холопа, и больше не говоря ни слова, направились к скамье, возле которой уже стоял Пётр. Также неспешно, но уже все трое десятников, с важным видом уселись на скамейку. Александр, снова еле сдержал улыбку, у него вновь возникла неуместная ассоциация с просмотренной когда-то кинокомедией.

— Тут это, — почти сразу поднялся худощавый, высокий холоп, посмотрев на графа с лёгким, дерзким прищуром, — давеча прискакал наш дозорный, говорит, что к нам в усадьбу, ещё три телеги движутся, со скарбом и людьми, не местные. Будут здесь минут через десять, пятнадцать.

— Добро, мы успеем пообщаться. Вот решим самый главный вопрос и пойдём их встречать. А коли не уложимся в это время, так приказчик всех распределит. Это мои холопы, они привезли из столицы моё имущество и Аким, давно должен был приготовиться к их встрече.

— Так какой вопрос будем решать, барин?

— Ходят слухи, что вы и есть те тати, кто не даёт житья всей округе. Сидеть! — строго гаркнул Александр, предотвратив попытку всей троицы вскочить и продолжил, говорить с нажимом. — Я говорю, что ходят слухи. А так как отныне вы мои люди, то я желаю сам во всём разобраться. Поэтому и пожелал общаться с вами без посторонних ушей. Если есть за вами какая-то вина, скажите мне о ней сейчас. Никого не выдам и не накажу. Но сделаю это с одним условием, что ничего подобного больше не повторится. Если на вас возводят напраслину, то высказывайте ваши соображения по этому поводу. После чего, будем вместе решать все наши проблемы.

— Барин, да как вы могли на нас так подумать? — весьма обиженно возмутился молодой гайдук, но, на сей раз, не вставая с места.

— А я, сейчас, никак не думаю. Мне просто необходимо во всём разобраться самому и вы, все трое, поможете мне это сделать.

— А во всех наших грешках каяться? — тихо поинтересовался Пётр, испытующе посмотрев на графа. — Или можно выборочно?

— Зачем во всех? Кайтесь только о тех своих делишках, за которые могут прийти представители сыскной полиции и потребовать с меня ответ.