Контра

Гавряев Виталий Витальевич

— Так таковых, за нами нет. Самое большое, что мы себе позволяем из шалостей, это зажать в уголке какую-либо девку, но не портим её. А так, попугать немного. Ну, ещё можем "огреть" плёткой не особо расторопного землепашца. Но здесь, только для пользы дела.

— Ещё, ходим в пару деревень соседней усадьбы, — безразличным тоном дополнил рассказ Петра молодой десятник, — развлекаемся там немного, душу отводим.

— А это что за дела? Чего вы там забыли?

— Так она, под казённым управлением. Прошло много лет, как её забрали у прежних хозяев, за долги, так сказать.

— И что с того?

— Так тамошние крестьяне, живут без призора, в полном разорении. Да только они-то, не лодыри

какие-то, копошатся по хозяйству, да в земле копаются, в поте лица, так сказать. Да только казённые управляющие, только и появляются, чтоб грабить селян, причём самым бесстыжим образом. Голодно у наших соседей, а уйти с земли, они никак не могут. Вот мы, когда направляемся к ним, берём не только самогон, но и побольше продуктов. Там, у нас, так уж получилось, у всех, что-то вроде невенчанной семьи образовалось. У нас, там, есть соложницы, вот мы их и подкармливаем, заодно всю ейную родню. Не позволяем так сказать, в зиму умереть.

— Тут ещё это, — вклинился в разговор, десятник, смотревший на всех с постоянным лёгким прищуром, — у нас при усадьбе, живёт с пару десятков девчонок и мальчишек, от трёх, до пятнадцати лет отроду. Мы всех их, оттуда привезли, конечно же, с согласия родителей, спасали таким образом от голодной смерти. Не извольте беспокоиться, барин, записи в церковной книге на них выправлены, у наших-то крестьян, их детки малые тоже мрут, кто от хвори разной, кто от собственной неосторожности. Вот мы этим и пользуемся. Наш батюшка Серафим в курсе этих дел, вроде как не одобряет, но если очень попросим, отпевает дитятко, а нигде этого не фиксирует. Вот как-то так.

— За это, я вас ругать не буду, даже наоборот…, однако меня волнует один, самый главный вопрос: "Что за шайка завелась в нашей округе?"

— Так знаем мы про неё. Их логово находится неподалёку от заброшенной соседской усадьбы. Вот тока тут такое дело, барин, трогать их никак нельзя.

— Это ещё почему?

— Мы уже сталкивались с этими татями, да чуть не "обожглись". Было это через год после смерти старого барина, мы случайно поймали пятерых ватажников, когда они, пьяными, пришли пошалить в нашу деревеньку, Юрьевку. Двоих порешили во время схватки, а троих выживших, стало быть пленили. Развели подальше друг от друга, да поспрошали маленько. Кто они такие? Чьими будут? Да какого рожна они у нас забыли? Вот мы и узнали. Что их шайка пришла в эти земли не так давно. Атаманом у них, стало быть, некто Куприян Шестипалый. А вот один из них поведал, что посадил их на эти земли, некий высокий полицейский чин. Да наказал им, чтоб сами они, сильно не разбойничали, жили тихо, неприметно. За это, он, время от времени, через доверенных людей, будет им верные дела "подбрасывать". Остальные тати, ничего по этому делу стало быть не ведали. После чего, мы их всех того, прирезали, — заметив на лице Александра нарастающее недоумение, гайдук пояснил, — ну не отпускать же их. Они после такой встречи с нами, точно своих товарищей приведут, для мести.

— Даже так.

— Конечно, Александр Юрьевич. Они, в набеги, ходят подальше от своей берлоги. А вот последние, громкое смертоубийство с грабежом кареты, они совершили возле наших земель. Видимо поэтому, на нас все и думают. Одно счастье, если так можно сказать, у нас, давно нет никаких припасов пороха, а там, люди говорят, стреляли. И сделали дюже много выстрелов.

— И ещё, — подал голос Пётр, дополняя рассказ молодого десятника, — незадолго до того, как напали на почтовую карету, к татям приезжали двое весьма солидных господ. Мы хоть их шайку не трогаем, но наблюдаем издали, по возможности — для своего же спокойствия. И постоянные наши патрули, разъезжают по вашим владениям, именно из-за этих охламонов. Ни дай бог, они решат снова

на нашей земле повеселиться, так мы их сабельками и встретим.

Беседа затянулась ещё на пару часов. А далее, ничего важного сказано так и не было. Александр интуитивно чувствовал, что его гайдуки смотрят на него немного насторожено, с небольшой опаской. Не доверяют, поэтому и рассказывают только то, что, по их мнению, утаить от нового барина невозможно. Впрочем, в первый день своего знакомства с этими людьми, ничего другого он и не ожидал. Поэтому, пообещав подумать над тем, как в случае необходимости доказать их непричастность к бандитской шайке, потребовал чтоб и они помогли ему. Со своей стороны, они должны озаботиться тем, чтоб сыск не нашёл не единой вещицы, при помощи которой их можно связать с татями. Он так и сказал: "Обыщите всю усадьбу, переройте все поляны, где заметите чужаков. Но не позвольте разбойному люду, подкинуть нам какую-либо улику. Она может быть как пустым сундучком, кошелём, пистолем, так и окровавленным ножом или ещё чем либо". — Впрочем. Саша был уверен, если это будет необходимо, то коррумпированный страж правопорядка, сам принесёт нужную вещицу и во время обыска, "совершенно случайно найдёт её". Такова правда жизни и никуда от неё не денешься.

Не успела за десятниками закрыться дверь, как в неё снова кто-то постучался. Это был вечно невозмутимый управляющий именьем. Войдя в кабинет, он сделал несколько шагов и остановился перед Александром.

— Александр Юрьевич, — вытянувшись по стойке смирно, обратился он к своему новому хозяину, — вас настойчиво ищет какой-то пожилой холоп, из новоприбывших. Утверждает, что он ваш дядька, зовётся Протасом.

— Спасибо, Аким. Только это вольный человек, и он мой дядька. Так что, проводи его в мой кабинет.

— Ага. Ещё вот что. С ним прибыли какие-то две молодые дамы, судя по разговору, манерам и одежде, могут оказаться благородными, так они тоже желают узнать, где вы. Как мне с ними поступить?

— Эти дамы говорят меж собою на иноземной речи? Одна из них рыженькая другая темноволосая?

— Так точно.

— Это мои дворовые девки. Покажи им мою спальню, пусть подготавливают её ко сну.

— Слушаюсь.

С этими словами, Феоктистов сын, с чувством выполненного долга развернулся на месте и быстрым, чуть ли не строевым шагом, покинул кабинет. А молодой граф удивился тому, насколько покойный владелец имением был помешан на армейской атрибутике. Потому что вспомнил, вся его новоприобретённая дворня, мужского рода, напоминала ему вышколенных солдат, зачем-то переодетых в нелепые костюмы.

Однако, долго размышлять на эту тему не удалось, в дверь снова кто-то постучался и после дозволения, в неё вошёл Протас, и сделал он это как-то нерешительно. Вошёл, закрыл за собою дверь, и остановился, виновато потупившись в пол. Что заставило Александра, легка занервничать. Молодой человек стал гадать, что такого неприятного могло произойти, раз дядька так стушевался. Поэтому он, еле совладав со своими эмоциями, поинтересовался:

— Так, Протас, что случилось?

— Виноват я, Александр Юрьевич, простите меня, старого дурня.

— Да в чём же ты винишься? Может быть, объяснишь мне?

— Так известное дело, я знал, что ваш батюшка недоволен вашими городскими похождениями — моя вина, не уследил за вами. — сказав это, дядька "взял" себя в руки и осмелился посмотреть на своего барчука. — Когда приехал этот посыльный, он мне всё рассказал, и поведал, что вас будут сильно ругать. К сожалению поехать с вами, поддержать вас, сразу после вашего разговора со своим отцом, я не мог. Был получен указ, собирать ваши вещи, для переезда в это имение. Так я не могу себе простить, что в этот тяжкий момент, не был рядом с вами.