Контра

Гавряев Виталий Витальевич

Но, обо всём по порядку. Не успел Александр, готовясь к решению инженерных задач, заточить гусиные перья и карандаши, кстати, последнее, с графитовым стержнем, весьма дорогая в этом мире вещь, как в комнату, без стука, вбежал младший сын одной поварих гайдуков, мальчишка лет пяти. Ворвался в кабинет и застыл на месте, осматривая широко раскрытыми от любопытства глазами всё помещение и заодно ожидая, когда барин обратит на него своё внимание.

— Чего тебе? — отложив карандаш и перочинный нож, недовольным тоном поинтересовался Александр.

— Так, это э-з-э, Александр Юрьевич, к вам значится гость едет. Один он.

— Молодец, спасибо тебе за службу. А сейчас, свободен и передай

Ивану, пусть проводит посетителя в гостевой зал, а я, подойду туда немного позднее.

— Ага.

Босоногий мальчишка резво развернулся, и больше не сказав ни слова, выскочил в так и не закрытую им дверь.

"Хоть что-то в этом мире меняется в положительную строну. — подумал Александр, неспешно складывая бумаги в папку, и пряча свои письменные принадлежности, кроме массивной чернильницы и пресс-папье. — Хоть кто-то решил меня навестить. Не то, ей богу, одичаю в заточении. Да и моим держимордам хоть какое-то развлечение, вон, от скуки уже на кухарок и прачек стали засматриваться. Как голодные коты на сметану. Непорядок, не по их честь бабы".

Буквально через пять минут, Саша, стараясь выглядеть как можно беззаботнее и бодрее, предстал перед гостем. И не был удивлён, узнав в нём своего друга, Михаила. Того, кто можно сказать спас попаданцу только что дарованную ему жизнь, буквально вырвав тело из лап шарлатанов от новомодной медицины. Да и после этого, не оставлявшего без своего внимания и посильной помощи. Так что, желание выглядеть бесшабашным, а главное, не сломленным пленником, только усилилось. По трезвому размышлению, сторонние наблюдатели, видя перед собою юношу, от него нечто подобное и должны были ожидать. Так что, незачем обманывать чужие чаяния.

Во время бравурного, насмешливого рассказа о реалиях домашнего заточения, Александр не раз замечал, что во взгляде его друга, время от времени, проскакивали отблески тревоги и недоверия. А может быть, это было удивление от того, что его друг так сильно изменился. Впрочем, "клоунская" часть беседы быстро окончилась, и оба юноши перешли на французскую речь. Здесь уже шло более интимное общение, каково у близких людей здоровье; как поживают знакомые, бывшие соученики, родственники. Как говорится, темы не для чужих ушей. Ведь в них затрагивалось всё. Даже такое, как беззлобные шутки над князем Шуйским, которого отвергла некая девица, в первый раз вышедшая в свет. Да-да, как раз та молодая особа, так сильно заинтересовавшая молодого повесу на рауте, где Михаил нечаянно узнал о злоключениях младшего графа Мосальского-Вельяминова.

Во время обсуждения этого приёма, Александр узнал и о назревающей Русско-Турецкой войне. Это, для молодого человека, оказалось неожиданной новостью, даже несмотря на то, что его регулярно навещала его матушка. Видимо она, таким образом, жалела сына, намерено изолировав его от ненужных по её мнению новостей. И ничего здесь не поделаешь, мать, есть мать. Она закидывала своего любимца новостями о соседях, об урожае этого года. Даже пару раз проконтролировала, по её мнению, жуликовато выглядящего "тиуна" — так она обозначала управляющего имением. Впрочем, всем на удивление, женщина осталась довольна результатами обеих проверок. И даже расщедрившись, подарила своему повзрослевшему чаду, ещё четырёх молодых девиц. Было неизвестно, обиделся ли его отец на столь наглый грабёж его "гарема". Хотя, вероятно он даже не обратил на это внимание, мать могла одарить отделённого на самостоятельное проживание сына кем-либо из своей, личной прислуги.

И на этот раз, сын не отказался от материнского подарка, правда, решил воспользоваться им по-своему усмотрению. Трезво рассудив, если с девицами упорно занимались, делая из них гейш — на русский манер,

то результатом этого труда необходимо воспользоваться. Было решено приставить их к обучению подростков — детей его дворни.

Всё это как нельзя удачно вписывалось в тайно созревающий в голове молодого человека план, согласно которому, предстояло открыть небольшую производственную артель. И выпускать на ней продукцию, качество которой никто из конкурентов не сможет повторить. А это значит следующее, что пора приступать к обучению своих высококлассных специалистов. Не было в этих планах никаких намерений стать "локомотивом" прогресса, или генератором научных открытий. Всё сводилось к простому желанию, быть лучшим из всех возможных гипотетических "коллег" по цеху. Да, да. Всё это, всего лишь планы по созданию производственной базы и не более того. Так как не был дан ответ на самые главные вопросы: "Что производить? И как с этим товаром выйти на рынок?" — Чтоб, при этом не "прогореть".

Всё это можно назвать лирическим отступлением, так как ничего, никаким боком не затрагивалось во время беседы двух друзей.

— Кстати Алекс, давай ненадолго отвлечёмся от мировых проблем. Тут Кирилл Генрихович весьма настойчиво интересовался состоянием твоего здоровья. — сдержанно, без проявления каких-либо эмоций сменил тему разговора Михаил. — Он сильно переживает по поводу твоей падучей.

— Благодарю. Его стараниями я жив и уже успел позабыть о ней. Чувствую себя просто превосходно. Так ему и передай.

— Тогда, слава богу. Значит, я ему так и передам.

— Обязательно. И непременно со словами моей безмерной благодарности за его великие труды.

— Непременно. Кстати, — после беглого взгляда в сторону охранника, перейдя на английский язык, с заговорщицкими нотками в голосе, заговорил граф Мусин-Елецкий, — твоя "тень", весьма усердно прислушивается к нашему разговору. Он точно не владеет иностранными языками?

— Нет, не беспокойся, точно не владеет. Я своим дворовым девкам, на днях, приказал пообщаться с ними, но не на родной речи, разумеется. Так они, мои безжалостные прелестницы, что придумали, воркующим голосочком, наделяли их весьма не лестными эпитетами, произнося это на разных языках. Так эти служаки, только млели, моргали, и недоумевающе на них таращились. Прямо как дети малые.

— И только-то?

— Нет. Ещё, немного позднее, эти соглядатаи, украдкой интересовались у моих людей: "Кто эти прелестные немки [33] , которые живут у здешнего барина?"

— Но это же так низко. Как можно оскорблять человека, который по причине своей необразованности, не может тебе ответить.

— Знаю, но девчонок, за это, не осуждаю. По-другому, я не мог быть уверенным в том, что эти околоточные являются теми, за кого себя выдают. А не являются подсылами-полиглотами.

33

В данном случае иноземки, не говорящие по-русски.

— Убедил. Чёрт с ними…

— И бог с нами.

— Вот-вот. Кстати, не пора ли нам поговорить о нас? Ты до сих пор считаешь, что с царём, как с самым главным рабовладельцем не нужно бороться?

— Что? Бороться с русским императором? Нет, не стоит. А вот отменять крепостное право, необходимо.

— Ну вот. Опять всё сначала! Пойми же, если что-то мешает прогрессу, оно подлежит безжалостной ликвидации! Такова жизненная необходимость!

— Не повышай так голос — не в парламенте выступаешь. Вон видишь, как мой тюремщик насторожился. Того и гляди, или сам кинется — разнимать нас, или побежит за подмогой.