Контра

Гавряев Виталий Витальевич

— Тебе всё шутить и балагурить, а я, между прочим, поднял серьёзный вопрос.

— Я тебя понял, и постараюсь ответить. Да. Если что-то мешает, как ты выразился, прогрессу, то причину нужно устранять. Но ни в коем случае не рубить этот Гордеев узел лихим ударом меча, или мужицкого топора. Необходимо разобраться в проблеме и найти правильное решение.

— И долго ты его, это решение, будешь искать?

— Я его, для себя, уже давно нашёл.

— Даже так? И что вы прикажете нам делать, чтоб с завтрашнего дня жить в цивилизованной стране?

Дальше разговор перетёк в весьма оживлённый диспут, свидетелями которому стали оба полицейских — второй служивый явился сам, будучи привлечённым голосами разгорающегося в гостиной спора. Надо отдать должное,

околоточные надзиратели просто наблюдали, стоя возле двери и не старались развести немного разгорячившихся оппонентов по разным комнатам. Хотя имели право вмешаться. Во-первых, спор двух дворян напоминал начало конфликта. Во-вторых, как арестант, так и его гость, общались меж собою на иноземном языке, так что было не ясно, о чём говорят эти господа. И самое главное, служивые не знали, может ли поднадзорный принимать у себя гостей, кроме родственников. По этому поводу, их никто не проинструктировал. Вот они и довольствовались, банальным наблюдением.

А спор Михаила и Александра, между тем затрагивал такие темы как понятия варварства. Где Саша утверждал, что слово варвар, обозначало то, как римляне воспринимали чужеродную речь. Проще говоря, представителей другой культуры. Причём, в общественном развитии, кельты, галлы и прочие соседи, не уступали Риму в своём развитии. Народы всего лишь жили по своим обычаям и законам. Исходя из этого, считать англичан единственным, цивилизованным примером для слепого подражания не стоит. Тем более, они некогда не совершали покушений на своих королей, если не считать дворцовых интриганов и их заговоров, свойственных всем правящим семействам. Но это действо, затрагивало только узкий круг лиц, а не всё королевство.

— Но, как преодолеть сопротивление прогрессу? — даже спустя час от начала спора, не унимался Михаил. — Если судить по твоим словам, государство это сложный механизм, работе которого не нужно мешать. То как быть с проблемой, которая заклинила его так называемые шестерни.

— Нужно найти эту помеху, и убрать её. Заметь, не саму заклиненную шестерёнку, а известный нам пережиток-камушек, застрявший в её зубцах. А если постоянно менять шестерни, "убирая" тех, кто по твоему мнению работает не так, при этом оставляя помеху — этот анахронизм. То кроме вреда, для нормального функционирования государственной машины, ничего не получится.

— И что ты предлагаешь делать?

— Я уже делаю. Начал учить крестьянских детей.

— Тоже мне выход! Вон, твои дворовые девки тоже имеют хорошее образование, но это не смывает с них клеймо рабства.

— А ты кипятись, а выслушай все мои доводы. Я их буду учить ремеслу, и они, получив свободу, будут работать в моей артели.

— И тут же, как только получат вольную, твои работники разбегутся.

— Нет. У меня, с этими мастеровыми людьми будет договор, отработать долг. Пусть постепенно выплатят все, что я потрачу на их обучение. А после чего, буду удерживать возле себя наиболее талантливых.

— А крестьяне? Как жить им?

— А по этому поводу у меня тоже есть, своя программа…

Поближе к времени отъезда гостя домой, обсуждались другие мирные, деловые вопросы. И друзья общались уже на русском языке:

— Саша, всё это хорошо. На мой взгляд, в создании твоих производственных артелей есть что-то здравое. Если ты найдёшь достаточное количество единомышленников, что-то может получиться. Но вот времени на всё это, у тебя нет. Мы "стоим" на "пороге" войны с Турцией.

— Так она, начнётся не завтра.

— В смысле?

— Смотри. Лето оканчивается, скоро наступит осень с её дождями, и в самый разгар боевых действий, все дороги превратятся в непроходимые "болота" и войска, в самый ответственный момент, останутся без снабжения. Зима, тоже не лучшее время для сражений, впрочем, как и весна. Так?

— Так.

— Значит, у нас есть время для реализации наших планов.

— Планы твои, я, для себя, ещё ничего не решил.

— Но, я надеюсь, ты не откажешься нанять для меня как минимум троих мастеровых по слесарному делу. И купить всё по составленному мною списку: — "Инструмент,

как слесарный, так и измерительный, тиски, и на оставшиеся деньги бруски железа". — А то, я вроде как не выездной — из этого "дворца".

— Куплю, и в ближайшее время постараюсь всё это доставить. А насчёт мастеров, так на Павловском оружейном цехе, их немало. Вот только мне кажется, что, они будут или немного калеченные, или сильно старые. Здоровых мастеровых, мне сманивать не позволят.

— Пойдёт. Главное чтоб у них были целыми руки. И чтоб присутствовал хоть один глаз.

На этом, друзья и расстались, Александр вернулся к самодельной чертёжной доске, кульман ещё не изобрели. А Михаил, в сопровождении пятерых гайдуков, увёз несколько кошелей с золотыми и серебряными монетами. Это была часть выручки с реализации урожая этого года, и чего греха таить, гуманитарной помощи графини Мосальской-Вельяминовой. Ольга Олеговна, сильно переживала за сына, и тайком, "подбрасывала" пустившемуся в "самостоятельное плавание" чаду по несколько золотых монет. Как она это объясняла: "На непредвиденные расходы". — Залазить в припрятанную "кубышку", было глупо, опасно, и рано. Ну, естественно и стражи правопорядка остались весьма довольными сегодняшним днём, их щедро, в их понимании, одарили, за согласие отпустить гайдуков, столь необходимых для охраны графа Мусин-Елецкого, увозящего с собою немалую денежную сумму.

И вновь потекли единообразные будни заточения, неожиданно переродившегося в полную изоляцию от всего мира. Даже сердобольная Ольга Олеговна, за эти недели, ни разу не приезжала к сыну, как и не передавала свою "гуманитарную помощь". Видимо отец заметил исчезновение немалой суммы из семейного бюджета, или у матери закончились её "карманные" деньги. По идее, такого не могло быть, точнее, официально, всеми семейными финансами распоряжался только глава семьи — муж, но всё равно, откуда-то эти деньги брались. Поэтому, Александр решил, что при первой же возможности, вернёт матери всё, до копейки. А каким способом он это сделает, чтоб не обидеть родительницу, будет видно.

Была в этой изоляции от мира и своя положительная сторона, никто не отвлекал от дел. Поэтому, на нескольких, огромных листах плотной бумаги, полностью прорисовался проект до придела упрощённого сверлильно-фрезерного станка, с его примитивными, но столь нужными для полноценной работы оснастку. Даже кузнец Тихон, из-за этого, получил приказ ускорить и даже увеличить добычу болотного железа. Вначале, по убеждению Александра качество такого металла было слишком низкое и, для изготовления станочного корпуса, оно не подходило, от слова совсем. Но согласился на использование этого железа только после того, как служитель Гефеста пообещал, что при использовании дедовских секретных добавок, выплавляемое им железо можно сделать очень прочным, правда, не устойчивым к сильным ударам. Так что, и Тимоня и двое его подручных трудились возле их мини "домны" не покладая рук. Сея участь трудотерапии, не минула и гайдуков, временно перешедших в разряд рудокопов и дробильщиков породы. Впрочем, им всем, грех было на что-либо жаловаться. Именно в эти дни, их питание разительно улучшилось. Также было пошито новое обмундирование; пусть своими руками, но отремонтирована казарма и много ещё чего сделано по мелочи. Самое приятное заключалось в том, что на какое-то время, была полностью отменена строевая подготовка, с её вечными придирками командиров: "Выше ногу! Тяни носок! Твёрже шаг! Держи равнение! Держим, держим ногу, шаг! Раз-два-три, шаг!" — Правда, новый барин как будто случайно оговорился, что со временем, эти занятия будут возобновлены, и ещё, они больше не будут столь долгими и изматывающими. Вроде как мелочь, а людям уже приятно. И гайдуки, даже в душе, не возражают против непривычной для них работы, тем более, на ней не было наказания. Наоборот, у них был стимул, надо сказать весьма приятный. Пятёрка работяг, перевыполнившая дневную норму, получала к ужину приз, ягодный пирог. Ну и раз в неделю, в воскресенье, самой трудолюбивой бригаде, торжественно выдавался полный кисет отличного табака.