Контрабандист Сталина. Книга 6
Шрифт:
— Ты нам уже посоветовал. Двигатель Хессельмана мы повторить не можем, только закупать. И тут тоже так? — не очень доброжелательно Ворошилов.
— Вы сейчас всё технологическое закупаете. А сами то, что выпускаете? Толи бензин, толи дизель, толи ещё что-то непонятное. Так что всеядный двигатель для вас это самое лучшее. А с двигателем… просто старайтесь и меньше лозунгов. А аппаратуру с двигателя можно и в Швеции пока закупать, раз сами сделать не можете — даю ответ вечно не довольному мной Ворошилову.
— Клим прекрати. Ты лучше со своими подчинёнными разберись. У тебя портные хлеб пекут, а дворники войсками командуют — твёрдо ему Сталин.
— А это то, что ты мне обещал? — Будённый
— Это разведывательная машина для действий в пустыне, полупустыне и степях. И в других местах конечно можно, но там будет не так эффективна. Может использоваться, как и подвижная огневая точка. Вместо ваших тачанок. Но это первый пробный экземпляр, его ещё требуется испытывать и доводить до совершенства. Плюс сюда можно поставить и ПТР — Охранники сняли багги, и я прокатил Будённого с Ворошиловым по территории склада. Сейчас тут стоял отремонтированный пулемёт «Максим» из Румынии.
— А для леса и грязи? — после «покатушек» хмыкнул Ворошилов.
— Я же вам передавал схему полугусеничного мотоцикла — удивляюсь я. Они вообще смотрят документы и рисунки, которые я им передаю?
Дальше оставшегося показ прошёл легче. Даже велосипедный тандем с тачкой не подвергся критики, как я опасался.
На следующий день на подмосковной даче Сталина.
На просмотр фильма, я приехал на закреплённом за мной автомобиле НАМИ-1. В который раз, ругаясь про себя на сегодняшние автомобили. Подхватил саквояж, в котором кроме вырезки из журналов и статей был и предварительный договор с Рено… и гранаты.
— Сергей Иванович вы неисправимы — улыбаясь, забирая у меня саквояж Власик, в который я сложил и свои пистолеты, а вынул документы. После он закрыл его в большом массивном сейфе, которого тут раньше не было, и мы направились вовнутрь дома.
— Николай Сидорович жизнь у нас такая… жестокая — чего бы Власику мне не улыбаться. Я ему прошлый раз презентовал три катушки немецкой фотоплёнки.
— Пора бы дачу побольше и получше — намекаю, что не хорошо руководителю государства ютится в таком маленьком домике.
— Да вот убеждаю товарища Сталина, а он никак не соглашается. Может, вы хоть поможете — глубоко вздыхает он.
— М-м — мычу я не определённо.
— Здравствуйте. Нэ будем терять время. Пойдёмте смотреть кино — не успели поздороваться, как Сталин приглашает в другую комнату. Комната не большая и явно только недавно переделанная под кинозал. Тут кино может смотреть более-менее человек восемь-десять, но не больше. Власик сел рядом прикрывая Сталина. За проектором какой-то пожилой мужик. Фильм шёл пятьдесят минут, где действительно показывалось не только спасение итальянцев и дирижабля, советские пароходы, но и природа и северные животные.
— Ну что скажете? — после просмотра фильма мы возвращаемся в любимую полукруглую веранду Сталина. Я под мышкой несу несколько папок с бумагами.
— Кто снимал? — задаю вопрос ради интереса.
— Эйзенштейн — получаю ответ.
— Фильм хороший. Надеюсь, вы обратили внимание на аппаратуру, которую итальянцы явно использовали в военных целях? — теперь я уже вопросом похоже ставлю в тупик собравшихся.
—? — получаю немой вопрос.
— Она позволяет точно картографировать местность и наводить бомбардировщики по концепции Дуэ. Так что не пускайте к себе такие «подарки» — в следующем или 1930 году, точно не помню, немецкий «Граф Цеппелин» успешно у нас сфотографирует местность, над которой будет прилетать. А потом наши военные в войну ещё будут удивляться, откуда у немцев столь подробные карты? А это, потому что в армии сейчас командуют «бараны». Правильно их Сталин в 1937 году зачистил, а то б ещё больше беды
— Обратите внимание и на показанное питание. Это пеммикан. Необычный обогрев кабины, и другое специализированное оборудование и одежду. А вот озвучка в таких пафосных тонах для заграницы не годиться. Не надо тешить себя иллюзиями, никого ваш строй, во всяком случае, сейчас, не привлекает. А так я думаю да…фильм, будет пользоваться успехом — подвожу итог увиденному.
— Почему вы так считаете? — Сталин. — Всё сильнее и смелее я играю танец смерти, И он тоже, Оуланем, Оуланем — зачитываю я из своей тетрадки. Я тоже подготовился к этому разговору, знал, что рано или поздно он произойдет. И будет повторяться вновь и вновь с разной периодичностью. — Это имя звучит как смерть. Звучит, пока не замрёт в жалких корчах. Скоро я прижму вечность к моей груди. И диким воплем изреку проклятие всему человечеству. Это из поэмы «Оуланем». А вот ещё в стихотворении «Бледная девочка» Маркс пишет: «Я утратил небо и прекрасно знаю это. Моя душа, некогда верная Богу, предопределена для ада». Такие и похожие стихи сочинял ваш названный лидер Маркс — и продолжаю зачитывать всё из блокнота. — А в стихотворении «Скрипач» есть такие строки: «Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг до тех пор, пока не сойду с ума, и сердце в корне не переменится. Видишь этот меч? Князь тьмы продал его мне». В ритуалах высшего посвящения в сатанинский культ, кандидату подается меч, как символ силы и успеха. Ужас. И этот человек пишет о равенстве и братстве. Вы думаете, что люди на Западе этого не понимают?
Повисла напряженная тишина. Но я останавливаться не хочу…сейчас нужно поставить всё на место…либо у нас чистый бизнес, либо сотрудничество на почве идеологии. Сталин пытается меня банально перевербовать…а мне это не надо.
— Вот что пишут многие современные философы и мыслители. — Ваш марксизм — это первая систематически и детально разработанная философская система, которая резко понижает представление человека о самом себе. Сам же коммунизм, к которому вы так призываете, это авторитарная доктрина. Поэтому вы попадёте в ту же западню борьбы за лидерство, как и все монархисты. То есть ваш ждёт кровавая внутрисистемная борьба, в которой пострадает очень и очень много неповинных людей. Да и ваши ближайшие помощники в неё не верят и придают её направо и налево — мне приходиться рисковать. С другой стороны мне кажется, что Сталин стал формировать какую-то свою модель строительства государства. Поэтому у нас и возникают небольшие дискурсы время от времени о политике.
— Мы то же с вами знаем — после нескольких минут доводов Сталина, я продолжил — что любая, абсолютно любая власть держится на лжи. Главное её задача это присвоение прибавочной стоимости или грабёж. Как уж она там называется, это дело десятое. И власть крепче у того, кто правильно может распорядиться этими богатствами между своими. Вот и вам надо создать такую систему, где распределение и наказание было как-то понятно большинству, а социальные лифты хоть как-то, но понятно для остальных работали.
— Хорошо. Оставим это — после минутного размышления ответил мне Сталин. — Скажите, мы вот пригласили к себе французских авиаконструкторов во главе с Полем Ришаром, как вы считаете, они смогут построить нам гидропланы?
— Сомневаюсь — после нескольких минут воспоминаний, произношу. Вот не помню, чтобы французы построили у нас хоть какие-то самолеты.
— Почему? Вы считаете, мы сделали ошибку? — и наклонил голову, внимательно посмотрел на меня.
— Нет. Инженеров они ваших хоть чему-то да научат. А вот построить вряд ли смогут, да и вряд ли захотят стараться. Слишком, производственные отличия и отношения у вас другие — смотрю, как Сталин опять делает пометку.