Контрабандисты
Шрифт:
Я схватил его за полу плаща. Он остановился.
— Это был ты! — крикнул я.
От его взгляда исчезли последние сомнения. В его глазах не было ни тепла, ни доброты.
— Убери руки, — процедил он сквозь зубы.
Я схватился за него еще крепче.
— Это ты остановил карету у Алкхэма.
— Ну и что? У меня семеро детей, один ужаснее другого. Но я должен их кормить, так? «Дракона» конфисковали, торговли не было, что мне оставалось делать? Я и подумал: если
Дик
— Ты стрелял в моего отца!
— Ну и что с ним случилось?
— Ты пытался его убить.
— Я никому не причинил вреда. Я грабил богатых, чтобы накормить бедных, в данном случае себя самого.
— И из-за этого мы попали в «Баскервиль». Из-за этого встретили капитана Кроу, из-за этого я потеряю судно и груз и все вообще.
— Ты пытаешься все свалить на меня? — Дашер потянул свой плащ. — А мне кажется, что ты сам был не промах, пока дельце не обернулось против тебя, по крайней мере. Может быть, ты видел в этом выгоду, прибыль. Может быть, просто жаждал приключений. Но именно ты предложил отправиться во Францию. Что, забыл?
Он был прав. Была во всем моя доля вины. Я отпустил его плащ, он отряхнулся.
— Но ради чего ты делал это? Можешь ты мне сказать? — спросил его я.
Впервые за все время я увидел печаль в его взгляде. Он ковырял пальцем в своем смешном пробковом наряде.
— Я пастух, — сказал он. — Весь день гоняю овец по холмам, вот чем я занимаюсь. Ты небось думал, я лихой парень, а я вон какой… И ваша проклятая карета — первая, на которую я напал. Сегодня я заработаю столько, сколько обычно за месяц, так что держись от меня подальше, понял? Сейчас все иначе. Смотри за собой хорошенько, и все отлично сладится.
Я не понял, что он имеет в виду, а спросить не успел. Дашер просто резко отвернулся и ушел. Сначала рванул бегом, потом перешел на величественный, напыщенный шаг. Он вспрыгнул на носовую надстройку, к фоку. Остановившись там, он взялся за фал одной рукой, другую упер в бедро и, ухмыляясь, уставился на людей, копошившихся у его ног.
— Я с вами, ребята, — сказал он.
Это снова был лихой Дашер, полный юношеского задора, и я удивился, что мне может нравиться человек, которого я ненавижу.
— Я пришел к вам. Я вернулся из Франции и доставил спирта больше, чем хранится в подвалах любого замка. Под флагом храбрецов, увильнувших от таможни.
Никто даже головы не повернул в его сторону. Но Дашер стоял на спущенном парусе и продолжал бахвалиться:
— Я перегнал покойника, обманул французов и перехитрил военный флот. Нас было пятеро, вернулись только трое.
Кто-то засмеялся, потом еще и еще кто-то. Как ни странно, мне было его жаль.
— Ты бы лучше нам помог, Томми, — раздался еще один голос.
Казалось, Дашер не услышал. Он отпустил фал, балансируя, прошелся по гику и остановился на середине.
— Я сойду с вами на берег, — продолжал он вещать. — Я поведу вас. И однажды
Он поднял сжатую в кулак руку.
— Ребята! — воскликнул он. И замолчал. Он замер над всеми, как статуя героя. Но на лице скульптурного героя появился страх, рука медленно опустилась. Дашер тихо охнул.
Таможенная полиция, подумал я и резко обернулся. Но к шхуне приближалась лишь маленькая лодка с одним человеком на веслах. Второй сидел на корме. Это был большой, рослый мужчина, лицо которого словно светилось.
— Бертон! — выдохнул Дашер.
Шепот прокатился по шхуне. Контрабандисты повторили это имя, и в их голосах звучали все оттенки чувств: от почтения до ужаса.
Лодка стукнулась о корпус судна. На палубу поднялся человек в тонких тканях, кружевах на воротничке и манжетах, с мешочком для часов на поясе и с тростью о серебряном наконечнике в руках. По палубе он ступал в башмаках настолько изящных и чистых, будто кто-то пронес его над грязью и водой. Кожа прямо светилась от чистоты и ухоженности, а круглая цветущая физиономия придавала ему праздничный вид призовой свиньи на ярмарке.
Я не мог оторвать от него взгляда. Все глазели на него, даже Кроу от люка и Дашер, стоя на гике. Передо мной был человек, которого так ненавидел отец и которого обвинял в своих неудачах. На запятнанной палубе «Дракона» среди темных невзрачных фигур контрабандистов Бертон казался золотым совереном в кошельке, полном медяков.
Трость уперлась в палубу, руки скрестились на ее рукояти. Пальцы одной руки подтянули кружева на манжете другой.
Люди стояли и смотрели на него, некоторые замерли с бочками, другие — с пустыми руками. Все устало дышали от тяжелой работы. Бертон подошел к ближайшему, крепко сложенному молодому человеку, похожему на фермера.
— Как вас зовут? — справился Бертон. Голос его был спокойным и вежливым.
— Джимми Риверс, сэр.
Бертон улыбнулся:
— Откуда вы, мистер Риверс?
— Ист-Ботом, сэр, — гордо сообщил парень. Он ответил на улыбку Бертона ухмылкой.
— Детишки есть?
— Двое, сэр.
Бертон неторопливо кивнул.
— А не скажете ли вы мне, — так же вежливо и спокойно продолжил он беседу, — вы всегда стоите как столб, вместо того чтобы работать? — Трость скользнула сквозь его пальцы. — Ммм? Вы на самом деле такой бездельник, каким кажетесь?
Улыбка сползла с лица парня, как театральная маска. В глазах его отразился страх, когда Бертон взмахнул рукой и из трости, сверкая в лучах лунного света, выскользнул длинный зловещий клинок.
Это произошло мгновенно. Молодой фермер не успел издать ни звука. Клинок прошел сквозь его грудь. Несчастный сложился и рухнул на палубу. Бертон небрежно и спокойно вынул платок и стер кровь со шпаги.
— Терпеть не могу бездельников, — протянул он.
Люди заторопились с рьяностью собак в своре. Они сомкнули ряд в том месте, где только что стоял фермер, бочки парили над запуганной толпой с возросшей скоростью. Молчание нарушил голос Дашера: