Контрафакт
Шрифт:
У Леонида Петровича была тогда книжная палатка в Люберцах, и он рыскал по городу на своей «Таврии», выискивая то, что может вызвать интерес, а стало быть, и уходимость. И вот – попал в «Иволгу» и надолго в ней зацепился. Молодые основатели «Иволги» в отличие от многих своих коллег не были литераторами и не привнесли в новый бизнес своих пристрастий и вкусов. Они провели чисто коммерческое исследование с целью узнать, что же больше всего заинтересует массу сбросившего тоталитарное иго населения. И определили две темы, два названия, овладевшие
Первая тема «Богатые тоже плачут», и вторая тема «Просто Мария». Кто-то грелся у костра, спалившего обветшалые идеи, кто-то ниспровергал вождей последнего призыва, кто-то рыдал над осколками империи, кто-то черпал ковшом суверенитет и пил его, захлебываясь и проливая на пиджак, кто-то ругал на всякий случай евреев. Но большинство-то, большинство-то населения всех пятнадцати республик спешило завершить дела и споры, чтобы успеть к сроку к телевизору, не пропустить очередную серию южноамериканских страстей.
«Иволга» не утруждала себя приданием художественности тексту. Сухой перечень действий и событий был сродни милицейскому протоколу, но, снабженный кадрами из телесериалов, пользовался потрясающим успехом. И Леонид Петрович не чурался, нет: прогнал через свою палатку в Люберцах сотни и тысячи томов этой антихудожественности.
У «Иволги» к тому времени имелось несколько комнат в 22-этажном офисном здании, а также внушительный склад-ангар. В комнатах были выгородки для отделов, около десятка. компьютеров, в конторке склад-ангара тоже мерцал компьютерный монитор. В то время это впечатляло.
Потом были и другие темы и серии – любимое кино («В бой идут одни старики», «Москва слезам не верит» и т. д.), отечественный детектив, библиотека приключений, библиотека юмора… И всегда попадание по линии спроса было не менее 90 %. «Иволга» обошла многих соперников на несколько кругов.
Многих, но не всех. Сращиваясь и укрупняясь, уничтожая или поддерживая друг друга, на первое место выходили мощные издательские синдикаты с вынесенными за город складами, напоминавшими целые городки с подведенными к ним железнодорожными ветками для снабжения регионов. «Иволга» утрачивала лидерство. Нужно было найти способ если не опередить толпу, то выделиться из нее. И харьковские физики нашли: образование.
Во вновь созданную редакцию учебной литературы плавно, но быстро перетекла добрая половина редакторов, а за ними и традиционных авторов государственного издательства «Просвещение». Соблазненные не столько деньгами, сколько свободой творчества, они за три-четыре года создали уйму альтернативных учебных пособий, некоторые из них пользовались широчайшей популярностью. Едва в «Просвещении» истекал срок того или иного авторского договора, как оказывалось, что автор или наследники автора уже примкнули к «Иволге». К концу 90-х годов уже не менее половины учебников, пособий, справочников, рабочих тетрадей и словарей выпускала «Иволга».
На клубе в бесконечном подвальном помещении, состоявшем из нескольких складских и двух офисных комнат, уставленных стеллажами и залитых светом, располагалась дилерская фирма «Иволги». Она называлась –
Во всяком случае Леонид Петрович слышал, что «Иволга» участвует во многих государственных проектах по образованию, получает транши и имеет налоговые льготы.
Леонид Петрович догадывался, что в обстановке становления, захвата и передела большие деньги без боя не берутся. Какие и с кем были у «Иволги» споры и разборки, Леонид Петрович не знал, но коммерческого директора убили. Клубники передавали эту новость друг другу без комментариев, поднимая брови и разводя руками, мол, что здесь удивительного: где большие бабки, там убивают коммерческих директоров…
А с «Просвещением» работали так. Леонид Петрович с Мариной приезжали в контору, выбирали по прайс-листу ассортимент, им выписывали накладную, они ее оплачивали, и с этой оплаченной накладной ехали на склад за книгами. Складов, однако, было несколько, и порой приходилось тратить день, чтобы собрать по всей Москве свой заказ. Если процесс выписки задерживался, Леонид Петрович вел Марину в столовую, естественно – самообслуживания, где можно было недорого поесть. Эта столовая являлась трогательным рудиментом советского ведомственного общепита с домашними котлетами и дешевыми кашами и была едва ли не единственным приятным впечатлением, которое оптовый покупатель выносил из «Просвещения». Потому что процесс происходил таким образом.
В отделе реализации низкий барьер отделял посетителей от рабочей части комнаты. Для посетителей оставалась узкая полоса на манер коридора, для операторов – просторная квадратная площадка. С одной стороны барьера притулились три стула – для посетителей. С другой – столики для операторов. Но операторы не сидели за столиками. Они сидели у противоположной, оконной стены за компьютерами, спиной к посетителям. Все абсолютно операторы были молодыми женщинами от двадцати так примерно до тридцати пяти лет, все прекрасно причесаны, при макияже и одеты шиково. Они были великолепны и недоступны. По Крайней мере – для Леонида Петровича и ерзавших рядом с ним бедолаг-оптовиков, многие из которых приехали из других городов и не успели побриться.
Посетители, низший класс, надоедливая публика, притащили в своих карманах немалые деньги, на которые прекрасным дамам было, строго говоря, наплевать. Но какое-то движение в этой унизительной диспозиции все-таки происходило. У кого-то кто-то прошлый раз согласился принять коробку конфет. Например, Надя – у Леонида Петровича. Это вселяло надежду. И Леонид Петрович не без робости посылал сигнал через всю комнату:
– Надя, может, примете у меня?
Надя не сразу оборачивалась.
– Приму. Но подождите. Видите, я занята.