Контракт на любовь
Шрифт:
— Так… так… ещё, улыбайтесь! — командовал Даниил, крутясь вокруг, то присаживаясь на корточки, то вставая, и беспрестанно чуть-чуть менял что-нибудь в их позе.
У Вадима серьёзно начала кружиться голова, чего с ним тысячу лет не случалось. И вот, когда, наконец, фотограф отступил, возвещая окончание пытки, на сцену ворвался маленький смерч, он же апокалипсис, он же воинственная дева в одном лице. Алиса, в розовом платье с рюшечками, которое висело на её угловатой фигуре так, будто наряд с большой куклы-принцессы напялили на маленького супермэна, с разбегу
— Алиса, ты что творишь?! — недовольно прошипел Вадим, которому пришлось ловить грудью двух женщин, одна из которых больше напоминала пулю.
— Я тоже хочу фотаться! — возвестила маленькая хулиганка и, устроившись справа от Лидии, изобразила умилительную улыбку на лице.
— Прекрасное семейное фото! — в восхищении воскликнул Даниил, снова начав порхать вокруг и щёлкать затвором.
Когда эта чудовищная фотосессия всё же закончилась, Алиса вежливо спросила фотографа:
— А когда будут фотографии готовы?
Они отошли к бабушке, а Вадим воспользовался этой минутой, чтобы извиниться перед Лидией:
— Простите, я не предполагал такого…
— Не волнуйтесь, пожалуйста, всё в порядке, — безмятежно улыбнулась Лидия, и Вадим почувствовал странный, абсолютно нелогичный укол досады: ему было неприятно, что он так сильно смущён, растревожен, дезориентирован физической близостью с нею, а она столь невозмутима…
Однако нужно было встречать остальных гостей. Вдвойне осложнил задачу всевидящий заботливый Диц: он настоял на том, чтобы Лидия помогала в этом Вадиму. Таким образом, примерно половина его знакомых уверилась, будто Вероника — эффектная брюнетка с карими глазами и самым нежным голосом на свете. Похоже, придётся на ближайшие три месяца сказаться больным и не посещать никакие мероприятия, на которые его станут приглашать эти люди… К счастью, Вадим как раз не любил толп и шума — к общественной жизни его обязывало лишь положение: без связей адвокату никак.
Порядочно измучившись необходимостью врать людям в лицо, а также находиться в непосредственной близости от девушки, которая вызывала в нём ощущения сродни коронавирусу: жар, затруднение дыхания, спутанность мыслей — Вадим отправил её проверить, всё ли в порядке с Алисой, и снова набрал Веронику, которая до сих пор не появилась.
— Мы в Раздольном, — мрачно поведала она.
— В каком ещё Раздольном?
Со времени прошлого созвона прошёл добрый час.
— Пробку объезжаем.
Нет там никаких пробок на трассе…
Вадим вспомнил, что так и не поговорил с матерью об этой ситуации. Поток прибывающих гостей уже изрядно обмелел, и вполне можно было вернуться к столу. Вот только обстоятельства изменились.
— Послушай, знаешь что… поезжай-ка ты домой. — Решил Вадим.
— Объясни мне, пожалуйста, что происходит! — прошипела Алиса, затащив Лидию в закуток возле мангала. — Почему этот боров Диц утверждает, будто ты и Вадим… будто вы… — она запнулась и, покраснев, гневно уставилась
Та вздохнула.
— Так вышло. Это просто недоразумение. Не злись, пожалуйста. Мы с твоим папой… то есть, я и твой папа — не вместе. Просто так думают… некоторые из гостей.
— Но почему? Зачем? И где эта швабра Вероника?
Лидия не смогла сдержать выражение скорби на лице и прикусила губу.
— Алиса, мы с тобой уже обсуждали это… Мне очень не нравится, когда ты говоришь о ком-то, используя плохие слова. Особенно это касается близких людей.
— Она мне не близкая!
— Она невеста твоего папы, и ты должна уважать его выбор. А ещё больше — его самого. И не называть по имени, а как положено дочери… Он ничем не заслужил твоего презрения. Неужели ты не можешь взять себя в руки хотя бы день его рождения?
Алиса пожевала губы, а потом промямлила:
— Иначе ты не будешь больше со мной дружить?
Лидия ахнула:
— Я такого не говорила!
Но Алиса выпучила глаза и замахала руками, явно на что-то намекая. Лидия нахмурилась:
— А… ну да… если ты продолжишь всем злословить, то я… обижусь за них.
Алиса покорно вздохнула:
— Хорошо. Раз ты настаиваешь… Так где… Вероника?
Лидия пожала плечами:
— Понятия не имею. Ты соскучилась по ней?
— Конечно! Я называю швабрами только самых приятных мне женщин.
— Я бы сказала, что у тебя есть некоторые проблемы с выражением позитивных чувств.
Лидия ожидала бурного протеста, даже обиды, но Алиса неожиданно кивнула:
— Ты права. Но тебя я никогда не назвала бы шваброй.
Лидия улыбнулась:
— Я это ценю.
— Что мне теперь делать? — спросил Вадим, меряя шагами крошечную комнатку, где хранились запасы напитков.
Его мать пожала плечами:
— Да ничего. Наслаждайся своим праздником.
— Никогда не любил праздники… Но этот — настоящая катастрофа!
— А мне показалось, что тебе было не так уж неприятно обнимать Лидию…
— Мама… как ты не понимаешь, приятности такого рода здесь совершенно ни при чём! Я могу попасть на миллион рублей в результате этой неразберихи, а Лидия… — тут он почувствовал тяжесть в голове и груди, — почти замужем.
— Кто тебе такое сказал? — фыркнула мама.
— Она сама. Ей никто не нужен, кроме него. Она никогда его не оставит.
— Тебя это задевает?
Вадим вздрогнул так, словно прикоснулся к чему-то раскалённому, и с укором посмотрел на мать.
— Вовсе нет.
— Я вижу, что задевает.
— Может быть, только самую малость.
— Так в чём дело? Жених — не муж. У тебя есть все возможности бороться за неё.
— Я не хотел никакой борьбы, потому и обратился к тебе.
Мама подошла к нему вплотную и, глядя прямо в глаза, с нажимом произнесла:
— Вадим, ты же прекрасно знаешь, что за всё хорошее в жизни приходится бороться.
— Да? Ты боролась за отца? За ваш с ним брак?
— Ты даже не представляешь себе, как.