Контракт Паганини
Шрифт:
32
Настоящие полицейские
Сага Бауэр быстро взглянула на часы и сказала, что им пора. Марклунд пошутил, что останется на баррикадах, но глаза у него были испуганные.
— Штурмовать будем жестко. Убери нож, не оказывай сопротивления, сдайся сразу, не делай резких движений, — коротко проинструктировала Сага, и они с Йоной ушли.
Даниэль остался сидеть на стуле. Он поглядел им вслед, потом взял свой штык-нож и выбросил его в мусорную корзину.
Йона и Сага выбрались из лабиринтов
Через две минуты пятнадцать тяжеловооруженных спецназовцев посыпались из четырех черных фургонов. Полицейские ворвались сразу во все входы, по помещениям пополз слезоточивый газ. Пятерых молодых людей, в том числе и Даниэля Марклунда, обнаружили сидящими на полу с поднятыми руками. Их, кашляющих, вывели на улицу с руками, «закованными» в пластиковые наручники.
Произведенный Службой безопасности обыск показал: Бригада была вооружена так себе. Полицейские изъяли старый пистолет марки «кольт», мелкокалиберную винтовку, дробовик с гнутым дулом, коробку патронов, четыре ножа и два сюрикена.
Проезжая по набережной Сёдер Меларстранд, Йона набрал номер шефа уголовной полиции. Карлос ответил после двух гудков, ручкой ткнув кнопку громкой связи:
— Ну, как в Полицейской школе?
— Я не в школе.
— Знаю, потому что…
— Пенелопа Фернандес жива, — перебил Йона. — Ее преследуют, она спасается бегством.
— Откуда такие сведения?
— Она оставила сообщение у матери на автоответчике.
В трубке стало тихо, потом Карлос глубоко вздохнул:
— Но если мы найдем фотографию, то все наверняка закончится. Потому что… если мы, полицейские, увидим фотографию, то тайну сохранить не удастся, так что смысла убивать дальше уже не будет.
— Надеюсь, что все так просто.
— Йона, я… я не могу забрать расследование у Петтера, но предлагаю…
— Чтобы я поехал в Полицейскую школу и прочитал лекцию.
— Это я и хотел услышать, — рассмеялся Карлос.
Направляясь назад, на Кунгсхольмен, Йона слушал автоответчик на мобильном телефоне. Там оказалось несколько сообщений от Эрикссона. Сначала эксперт сообщал, что преспокойно может работать из больницы; тридцать минут спустя требовал, чтобы его снова включили в рабочую группу, а еще через двадцать семь вопил, что от безделья вот-вот сойдет с ума. Комиссар перезвонил ему. После двух гудков утомленный голос Эрикссона буркнул:
— Квак.
— Я опоздал? — спросил Йона. — Ты уже сошел с ума?
Эрикссон в ответ только икнул.
— Не знаю, насколько ты вменяем, — начал комиссар, — но нам надо спешить. Вчера утром Пенелопа Фернандес оставила сообщение на автоответчике матери.
— Вчера? — живо повторил Эрикссон.
— Она сказала,
— Ты сейчас ко мне в больницу? — спросил Эрикссон.
Йона услышал, как эксперт вопросительно сопит в трубку, и рассказал, что в ночь на пятницу Пенелопа и Бьёрн спали каждый у себя. В шесть сорок Пенелопа села в такси и уехала в телецентр, где должна была принимать участие в дебатах. Всего через несколько минут после того, как такси выехало с Санкт-Паульсгатан, в квартиру явился Бьёрн. Йона поведал Эрикссону об отпечатке на стеклянной двери, о кусочках липкой ленты и оторванном уголке. Бьёрн где-то выжидал, пока Пенелопа не покинет квартиру. Он хотел как можно быстрее забрать фотографию без ведома хозяйки.
— И я считаю, что на нас с тобой напал ликвидатор. Он искал фотографию, когда мы ему помешали, — добавил Йона.
— Может быть, — почти прошептал Эрикссон.
— У него не было цели убить нас. Он просто хотел убраться из квартиры.
— Иначе мы бы с тобой уже были покойниками, — заметил Эрикссон.
В телефоне что-то затрещало, и Эрикссон попросил кого-то оставить его в покое. Комиссар услышал, как женский голос твердит, что пора делать лечебную гимнастику, а Эрикссон в ответ шипит, что у него личный разговор.
— Сейчас мы знаем только, что ликвидатор не нашел фотографию, — продолжил Йона. — Если бы он нашел фотографию на яхте, то не стал бы обыскивать квартиру Пенелопы.
— А у Пенелопы ее не было, потому что ее забрал Бьёрн.
— Думаю, попытка взорвать и сжечь квартиру говорит о том, что ликвидатор не хотел забирать фотографию. Он хотел ее уничтожить.
— А почему фотография висела у Фернандес на двери гостиной, если она так уж важна? — спросил Эрикссон.
— Причин может быть несколько. Самая правдоподобная — это что Бьёрн с Пенелопой сделали снимок, который что-то доказывал, но при этом сами не поняли, насколько все серьезно.
— Точно! — энергично подтвердил Эрикссон.
— Для них эта фотография — то, что следует хранить, но не то, за что можно убить.
— Но Бьёрн, возможно, изменил свое мнение.
— Вероятно, он что-то узнал. Может быть, понял, что фотография опасна, потому и забрал ее, — рассуждал комиссар. — Очень многого мы не знаем; единственный способ получить все ответы — это добросовестная полицейская работа.
— Точно! — почти завопил Эрикссон.
— Ты можешь собрать все телефонные звонки за последнюю неделю? Все эсэмэски, выписки со счетов и прочее? Квитанции, автобусные билеты, собрания, мероприятия, рабочее время…
— Да-а, черт меня возьми!
— Хотя нет. Забудь о моей просьбе.
— Забыть? Это еще почему?
— А как же лечебная гимнастика? — хихикнул Йона. — Тебе же пора делать лечебную гимнастику.
— Издеваешься? — В голосе Эрикссона звучало еле сдерживаемое возмущение. — Лечебная гимнастика! В безработные меня записываешь?