Контракт с подонком
Шрифт:
Лидия бледнеет.
– Не родись она на полгода раньше, чем отошла прежняя, поверила бы в реинкарнацию, честное слово!
– бросает с ненавистью.
Развернувшись, идёт наверх. Запинается на лестнице, падает на колено. Путается в длинном платье.
Мы синхронно отворачиваемся с Софьей Алексеевной не желая наблюдать этот позор.
– Почему ее не лечат?
– Женский алкоголизм не лечится. И даже не купируется, если у пациента нет высокой мотивации.
– Насильно, черт возьми!
– злюсь я.
– Это же во благо!
– Уверена, Мелания и сделала бы так.
– Я правда похожа на нее?
– Правда.
– Ее все ненавидели.
–
– Нет... Я найду третий путь.
Софья Алексеевна возвращается в столовую.
Расстроенно оседаю в кресло.
На приставном столике у соседнего кресла стоит ноутбук Софьи Алексеевны и лежат какие-то бумаги. Императрица терпеть не может работать с электронными документами.
Марта приходит, кладет сверху ещё одну папку.
Скашиваю взгляд. Я ее видела. Это моя папка. Медицинская.
С любопытством открываю ее.
Что там с моим белком?
Бегаю взглядом по анализам, просматривая те, которые помечены врачом.
ХГЧ помечен.
Что это такое?
Открываю телефон гуглю.
На беременность?!
– поднимаю брови удивлённо.
Но ведь Софья Алексеевна в курсе, что я на противозачаточных инъекциях.
С подозрением стучу пальцами по подлокотнику.
Зачем тогда делать этот анализ? Какой смысл?
– Софья Алексеевна!
– рявкаю я рассерженно.
– Софья Алексеевна!
Подскакиваю, отрывая бумажку.
Врываюсь в столовую, показывая ей с порога обрывок.
Ее лицо удивлённо вытягивается.
– Нам нужно очень серьезно поговорить! Немедленно!
Развернувшись на сто восемьдесят решительно и долбящим сердцем, иду в ее кабинет. Даже не допуская мысли сейчас, что она посмеет не пойти следом.
Яростно уперев руки в бока, сверлю ее взглядом, когда заходит.
Губы поджаты, ноздри недовольно подрагивают.
– Ваш врач поставил мне водичку, да?
– Не понимаю о чем ты?
– гордо проходит мимо, садясь в свое кресло.
– Что за истерика, Мелания? Держи себя в руках.
– Как Вы посмели? Зачем Вы это сделали?!
– Не ты ли несколько минут назад кричала о том, что Лидию надо лечить насильно, напомни?
– Это единственное Ваше оправдание?!
– Я тоже действую во благо.
– Не моё благо!
– И твоё тоже, Мелания! При твоих генетических данных чем раньше ты родишь ребенка, тем больше шансов у него быть здоровым. Я консультировалась у лучших генетиков. Это не во благо тебе?! Это раз... Два - то, что я смогу сделать наследником его, а вас опекунами, не позволит никому оспорить ваши права на наследство! Сделает вас более неуязвимыми. Это два. Это не в твоих интересах?! То, что у Максима появится ребенок, это привяжет его к тебе и заставит быстрее повзрослеть. Его травма с матерью не позволит бросить ему ребенка. Так утверждают его психотерапевты. Это три! Это не в твоих интересах?! И да - есть ещё и мои! Я хочу, чтобы и он тоже стал частью империи! Да, ты - кровь. Ты - тот элемент, без которого моё дело не удержится. Но ты не моя. Ты мне никто! А Максим - внук! Хоть и не родной. В нем есть часть меня. Я ее вкладывала. Даже если и сейчас он, неблагодарный "сирота", - цедит она, - и не может её оценить по достоинству. Ах, если бы вас можно было соединить в одно! А ведь можно!.. И я очень надеюсь, что в тебе есть стержень, не впасть сейчас в истерику из-за моих рациональных решений. И не бежать как Максим из дому, рыдая на плече у каждого встречного!
Ее губы синеют, и бледнеет лицо.
– Была бы трость у меня, я бы сейчас Вам двинула! В Ваш непробиваемый лоб. Хотите общаться, я жду искренних человеческих извинений. Не хотите, как хотите!
Задрав подбородок, выхожу из кабинета.
Единственное, что не даёт мне ее ненавидеть сейчас от всей души, это то, что она всё-таки так или иначе, единственная здесь любит Максима. Пусть и в своей ледяной манере. Поэтому, ненавижу, конечно, но не от всей души.
И вот что с ней делать?! Бежать как Максим? Удар ещё хватит... И так сидит не в себе.
– Марта!
– Да?
– словно из тени появляется она.
– Принесите Софье Алексеевне ее капли, пожалуйста.
Кивает.
– Мелания Викторовна...
Вздрагиваю, оборачиваясь. Отчество не мое. Нет, оно моё, как оказалось, но... по паспорту у меня другое.
– Ой, извините. Мелания Алексеевна, Вам прислали цветы.
– Да?... Кто?..
– Максим Маркович. Они в комнате.
Оттаивая, бегу наверх. Вжимаюсь лицом в букет, вдыхая поглубже. Рядом конвертик. От Максима, да.
Распечатывая, читаю, пытаюсь перевести.
Гуглю непонятное.
Расплываюсь в улыбке… внутри все порхает бабочками!
"Падение моё бездонно...", с отсылкой на строку из письма Наполеона Жозефине.
Хихикая падаю на спину на кровать, перечитывая строки. Глажу пальцем его почерк. Люблю…
Глава 62 - Аксёновы
Стоя на крыльце ресторана, я немного нервничаю и курю. Александр Викторович давно просит встречи, а я все съезжаю с нее. Но сегодня днюха... И они с Яном хотят поздравить. Сказали, что подъедут на пятнадцать минут. И вроде как у меня ни одного повода отказать.
Но мне нервно и неловко. Что я должен ему говорить? Я не могу въехать в свои новые родовые связи. Мне тяжко...
Вижу, как тормозит новенький Панамера. За триста штук баксов. Яну упал ещё один? Этот - черный и лоснится от блеска. Чёрное литьё, тонировка... Вау какой! Я бы на нем повыебывался, да...
С сожалением вспоминаю свою красавицу. Но сейчас, я бы всё-таки выбрал эту, а не радикальный "спорт". Солиднее и удобнее.
Ян с Александром Викторовичем выходят из машины.
Аксенов старший, замешкавшись с ответом на телефонный звонок, притормаживает на крыльце.
– С днём рождения, брат!
– жмём руки с Яном.
Он за руку дёргает меня к себе, обнимая и хлопая по плечу.
– Спасибо!
– ухмыляюсь.
– Тачка - супер... Нереальная красавица!
– Ааа... Да!
– гордо и вальяжно.
– Сам выбирал. Пойдем, отец сейчас подойдёт.
Александр Викторович подходит к нам третьим. Тянет руку.
Растерянно пожимаю. И он как обычно, удлиняет наше рукопожатие.
Молча садится за стол. Его лицо дёргается в нервной улыбке.
– Я знаю, у тебя есть вопросы, Максим. Ответы на них неловкие и некрасивые. Поэтому я расскажу без вопросов. Вам обоим. Думаю, вы меня поймёте. Уважаемые и безупречные отцы семейства не сразу рождаются такими. Сначала они становятся такими вот оторванными раздолбаями как вы. Я не был исключением... Жениться не хотел, жену знал издали, чувствами не пылал. К идее брака отнёсся с пренебрежением, но додавили. Мне казалось, я взрослый и бывалый, вёлся на женщин постарше и лесть. Идиот, короче. Очаровал ее, сделал предложение. Но оценил жену я потом, уже после рождения Яна. И полюбил потом. И в нервотрёпке прожил двадцать лет, боясь, что она когда-нибудь узнает. И все к черту сломается в моей счастливой семейной жизни.