Контракт со смертью
Шрифт:
Пусть поднимается.
А тут вскоре позвонили и в дверь. Лиза пошла открывать.
Быков ввалился - огромный, квадратный, - заполнил все заледеневшее было между Семеновым и Лизой пространство, тут же медленно начавшее оттаивать.
– О! Лизонька! Ты явилась, как солнца луч в этой дождливой тьме.
– Тогда уж лунный луч, сейчас ведь ночь, - улыбнулась Лиза.
– Ну уж нет, Лизонька, ты сама, как солнышко, совсем на ночь непохожа. Во всяком случае, другим возле тебя тепло, красавица ты наша.
– Я красавица Семенова, а не ваша.
– Ну, ну, ну! Зачем
– Поссорились, что ли?
– доброжелательно, но уже серьезно спрашивал чуткий Быков, плюхаясь на диванчик у стены.
– Не время.
– Как там твоя ночная Вера? Светит еще?
– улыбаясь, пробовала переменить тему Лиза.
– О! Не то слово! Я прямо балдею. Да и не только я, - добавил Быков.
Он повернулся к молча курившему Семенову.
– Я все сделал, как договорились. Никаких изменений не будет?
Семенов отрицательно покачал головой, перевел на него взгляд, только что привычно изучавщий что-то на потолке и, улыбнувшись, сказал.
– Когда твои волкодавы приедут?
– Договорились - в два.
– Договорились?.. Могут быть изменения?
– Да нет, всё точно.
Семенов что-то подсчитал в уме.
– У нас ещё будет время. Я хочу пока суть да дело, сделать пару ставок.
– Да ради Бога, - оживился Быков.
– Я хоть посмотрю, как ты народ обчищаешь. Дело-то интересное, а?
– Интересно, интересно, - подтвердил Семенов и, улыбнувшись, добавил.
– А картинка вырисовывается.
– Что ты имеешь в виду? Какая такая картинка?
– Лиза узнала, что Сосницкий несколько лет назад помог одному неизвестному клиенту посадить своего начальника с конфискацией. Сынка тут же турнули из института и тоже посадили. Правда в отношении сынка было за что. Теперь, однако, сынок ищет этих своих каменщиков.
– Каких каменщиков?
– не понял Быков.
– Говори яснее.
– Тех каменщиков, которые заложили камни в фундамент его новой жизни. Кто были виновниками всех его уголовных метаморфоз.
– Никак я не привыкну к твоей образованной лексике, МГИМОшник ты наш. Я простой солдат, то есть юрист, так что говори ясно и просто, лучше языком протоколов. Хотя я и знаю, кажется, о чем речь.
Семенов сидел в кресле (в одной руке рюмка с коньком, в другой сигарета), продолжал пускать свои дымные кольца, некоторые из которых умудрялись-таки прскочить сквозь более крупные, расплывающиеся, и смотрел на Быкова, сидящего напротив, который сам, на мгновение отвлекаясь, думал, - все пытался понять, - чем создается то ощущения свободы, та аура, которая постоянно витает вокруг его школьного приятеля. Он вздохнул.
– Ну, рассказывай. Хочу убедиться, что правильно тебя понял.
– Ты о чем?
– Да о вашей жертве каменщиков. Это случайно не о Королеве речь?
– Вот что значит профессионал!
– улыбнулся Семенов.
– Конечно.
– Ну, Лизонька, ты открываешь давно отправленное в архив, - повернулся Быков к ней.
– Не спеши, - остановил его Семенов.
– Я только что выяснил, что казино "Московские зори", куда мы сейчас едем гулять, принадлежит, в числе многого другого,
Быкову пришлось изображать удивление. Справился.
– Ничего себе! Действительно, картинка вырисовывается. Значит, сынок узнал о каменщике Сосницком (если продолжать говорить твоим образованным языком) и свел счета. Но как он узнал? Неужели его сдал твой, Лизонька, ухажер Кудрявцев?
– Откуда вы все про моих ухажеров знаете?
– резко бросила Лиза.
– Что вам всем делать нечего, кроме как сплетничать?
– О! Не сердись, Лизонька. Но сама посуди, девушка ты заметная, хочешь не хочешь, а от любознательных глаз трудно что скрыть. А Игорек, действительно, что-то уж больно много времени вокруг тебя увивается. Я бы на твоем месте, Санька, забеспокоился.
– Ты, Сережа, о себе лучше побеспокойся. А Игорь просто хотел немного пошантажировать шефа.
– Вы меня уморите!
– со смехом откинулся на диване Быков.
– Немножко пошантажировать! Дело-то на статью тянет, радость моя, а ты говоришь, немножко. Тем более, где шантаж, там начинаются и прочие кульбиты.
– Нет!
– Хорошо, хорошо. Не кипятись. Это я так, к примеру.
– Он не мог, - убежденно повторила Лиза.
Быков вдруг заметил, как Семенов смотрит на нее. И это ему не понравилось: странное что-то стояло за напряженным этим взглядом. И он подумал, что не ошибется, если предположит, что в нем была ненависть.
Лена подумала и пошла в спальню. Поискала среди белья в шкафу и нашла свой маленький револьвер в интимно-набедренной кобуре. Вот уж не предполагала, что придется нацеплять всерьез. Она улыбнулась, но наличие оружия вызывала приятный холодок приобщения. Только к чему?
Вышла в гостиную, но ничего не сказала мужчинам. Ей самой её порыв вооружиться тут же стал казаться смешным.
Кажется всё. В последний раз взглянули друг в другу в глаза, потом в прекрасные, чем-то встревоженные глазки Лизы. Пора. Вышли один за другим, словно заговорщики: впереди переодевшаяся Лиза в глянцевитом, полупрозрачном, как желатин, плаще, под котором проглядывало длинное, темное платье, на самом деле бордовое, барзатное, с фиолетовым отливом в мягких складках; Быков и шедший последним Сергеев в почти одинакового покроя длинных плащах, стройную черноту которых оттеняла белизна шелковых шарфов. И Семенов вместе с Лизой, уже взявшей его под руку, казались подростками рядом с громадным Быковым.
Закрыли двери, вызвали лифт, спустились. В вестибюле лифт ожидала веселая компания из трех женщин и стольких же мужчин, один из которых самый молодой, лет двадцати - жил на восьмом этаже. Вся группа сделало волнообразное движение к остановившемуся лифту, но тут же волной и отпрянула, испугавшись могучего Быкова, шагнувшего к ним из раздвинувшихся дверей. Тут же общее веселье вспыхнуло с новой силой, вспорхнул смех, поздоровавшийся хозяин звал к себе в гости, будет весело. Увы!.. Все шестеро втиснулись в лифт, двери закрылись, но их подогретая радость перелилась в шахту, так что ещё некоторое время снизу можно было слышать их смех, постепенно затихший, впрочем.