Контракт со смертью
Шрифт:
– Надеюсь, кофе для нас найдется?
– приветливо спросил Семенов. Подмигнул.
– И коньячок.
– Да, да, - соглашался Быков.
– Грамм по стопятьдесят.
Михаил Михайлович покосился на Лизу. Она смотрела в сторону.
– Милости просим. У нас уже, считай, все разошлись. Но кофе найдется, конечно. Считайте, я и наша охрана, больше никого. А поздно вы. Понимаю, дело молодое, золотая молодежь, волнение в крови. Были когда-то и мы рысаками, - добродушно рокотал его голос.
Через типовой, но зеркально оформленный вестибюль, прошли в пустой зал. Кое-где почти сонные граждане
– Куда ты хочешь?
– спросил он Лизу, и та указала столик на четверых.
Они сели. Семенов, ловко сложив пальцами сотню долларов, спрятал купюру в складках форменного костюма Михал Михайловича.
– Кофе с коньячком организуйте, пожалуйста. И для дамы что-нибудь.
Лиза смотрела в сторону. Семенов проследил её взгляд. Трое парней с тяжелыми загривками спаивали троих вульгарных особ. Один из парней - с говядиной вместо щек, - ухмыляясь, смотрел на них. Лиза отвернулась. Семенов огляделся: издали выглядывал их Михаил Михайлович.
– Где мы только сегодня не шлялись, Бог ты мой!
– говорил Быков, равнодушно оглядываясь по сторонам.
– Нам-то что, - рассеянно сказал Семенов.
– Мы здесь первый... ну, второй раз, и всё.
Парень шумно отодвинул стул и пошел в их сторону. Лиза посмотрела на Семенова.
– Подожди, сейчас кофе принесут.
Парень опирался толстыми, волосатыми пальцами о край их столика. Быков удивленно поднял на него глаза.
– Тебе чего, мужик?
Тот, не отвечая, раздвинул в ухмылке толстые влажные губы. К нижней губе прилип кусочек салата, сбоку носа рдел зрелый прыщ.
– Ну что, милашка, говорил я, что мы ещё встретимся. А что это за хмырь? Этот кабак под нашей крышей, так что скажи своим хахалям, чтобы струячили отсюда, да энергичней. К тебе, красотка, это не относится. Ну же!..
У Быкова отвисла челюсть, и он только и мог, что переводить взгляд с парня на Семенова с Лизой, с парня - на Лизу...
Семенов изо всех сил не смотрел на эту жирную руку, короткие пальцы с многоэтажным золотым перстнем, - пальцы упруго опирались в их стол. Между тем эта рука стала раздуваться, расти, заполнять собой весь стол, весь ресторанный зал и затем выросла из него. Охранник - победоносный, с чугунными мослами набитых костяшек... рука принадлежала всем этим Жукам, Королям и иже с ними. Я не знаю, почему они лезут? Наверное потому, что их мозги и их души стали отхожими местами, а сами они - отстойниками для всемирного дерьма. И ведь они никогда не отлипнут, я не могу понять, что происходит!..
Семенов посмотрел ему в лицо. Парень, превратно истолковав взгляд, подмигнул.
– Помнишь, что сегодня тебе сказала дама?
– обратился к нему Семенов и, видимо, последние слова исчерпали его силы.
Нервы неслышно лопались, словно паутина в лесу, растянутая за ночь между деревьями призрачными паучками, да, лопались его нервы, и с чувством громадного облегчения, Семенов, перенеся вес всего тела в ладонь, рухнул на перегнутые для упора ненавистные пальцы.
С сухим стеклянным хрустом пальцы сломались в суставах. Издав страшный вопль, толстомясый, потеряв равновесие, упал на колени. Толстая говяжья щека расплющилась о столешницу,
– внутрь себя.
Новым, ещё более стремительным ударом, Семенов, попав по шее ниже уха, сбросил голову со стола.
– Через полчаса очнется, - сказал он, и Лиза его услышала.
Быков ревел, размахивая пистолетом в сторону приятелей поверженного бойца.
– А ну сидеть, пиявки! Руки на стол!
У одного отобрал пистолет, у другого - нож.
Посмотрел на лежащего в беспамятстве громилу, на все ещё сидящих Семенова и Лизу. Покачал головой.
– Да ежели сейчас вызвать своих, они мне голову оторвут!
– в комичном отчаянии развел руками.
– А с местными операми на полдня застрянешь. Оно надо!..
Он вдруг быстро высунул из внутреннего кармана пару визиток, бросил перед обезоруженными бандитами.
– На тебе и тебе. Это мои визитки. Здесь адрес офиса и телефон. Посоветуйтесь со своим хозяином и держитесь от меня подальше. В следующий раз попадетесь, я вам все члены повыдергиваю.
– Нет, вы поняли, воины?
– сильно, через нос, согласно армейской традиции, вопросил он, и его поняли.
Кофе, все-таки, дождались. Михаил Михайлович спешил сам с подносом. Готовился к худшему, а обошлось. Все были довольны, кроме, конечно, так и не оправившегося от шока калеки.
Ну так!..
И уже позже, в постели, Семенов лежал рядом с Лизой в затененной толстыми шторами спальне, и мятная дрема уже затягивала, медленно погружая в сонную негу, как вдруг он вновь встрепенулся и, с тяжко бьющимся сердцем, стал прислушиваться.
Лиза мерно дышала рядом, наверное, заснула. И вновь, как недавно, перед тем, как задремать, стал вспоминать все эти страшные, гнусные подробности прошедшей ночи. Мерзкий осадок! Все промелькнуло вновь, мгновенно, и с яркостью, которую упускаешь в действительности; там, наяву, были лишь островки, занимающие все внимание, все время и все силы.
Нет, ничего такого, что стоило бы вспоминать сегодня не произошло, думал он. Постепенно мысли привели его к моменту, когда прощались с Быковым. Тот, едва не выбитый из колеи последней каплей, в которую обратились представляющие ресторанную крышу шакалы, оправдывался вслух.
– Да если каждую шваль сразу тащить в отделение, никаких рук не хватит. Полез - получил. Да и выпустят его в милиции все равно. Сажать таких - никаких тюрем не хватит. Как считаете?
Они никак не считали. Стояли рядом и улыбались, глядя на него. Все осталось позади, впереди ожидал мерцающий полумрак искусственной ночи безлунной ночи собственного производства, - думать не хотелось и оставалось только улыбаться.
Быков махнул рукой, потом эта рука стремительно упала на ладонь Семенова (где-то уже подобное было!
– подумал он), пожала. Быков открыл дверцу, и тело его уже наметило размах движения внутрь салона, когда Семенов его вновь окликнул.
– Серега!
Быков уже влезал ногой внутрь машины, но застыл, оглянулся.
– Серега!
– сказал Семенов.
– Теперь ты, как я понимаю, единственный формальный владелец казино. За тобой должок. Я бы хотел получить половину выигрыша уже завтра. Максимум - послезавтра.