Контракт Султанова
Шрифт:
— Продавщица, можно вас? Девушка! — Султанов постучал по пустому прилавку, он надеялся вызвать продавщицу и спросить про запасной выход, а там попытаться удрать.
Его надеждам не сужден было сбыться. Со словами "Пачему дэвушка?" из подсобки вышел огромный небритый сумит, вытирая руки о несвежий передник. С громким топотом в дверь позади Султанова вошли несколько человек, что стояли снаружи. Они гортанно стали переговариваться с продавцом. Султанов, глядя в пол, постарался прошмыгнуть мимо них. В дверях неловко приложился
— Не ушибись, абраг, — сказал продавец, и его дружки рассмеялись, смех был неестественный, так смеялись бы волки над овцой, которую хотели схарчить, если б конечно они умели смеяться.
Эти умели.
— Волки, чисто волки, — прошептал Султанов, со всей быстротой, на которую был способен, улепетывая по обочине.
Далеко уйти ему не дали. Султанов с остановившимся сердцем слышал, как хлопают дверцы, и заводятся моторы.
Оглянувшись, увидел подкатывающие машины. Сумиты в них уже не улыбались.
"Быстрец бы знал, что с вами делать, сволочами!" — подумал Султанов и побежал. Но от машины не убежишь. Он едва не врезался в обогнавшую и преградившую ему дорогу тачку. Кинулся в другую сторону, замахал руками. Но никто и не думал останавливаться. Во-первых, движение в этом месте было оживленное. Во-вторых, когда за кем-то гонятся, в Алге никто никогда не остановится, чтобы помочь. Отучили.
Но Бог все-таки есть. Джип с наглухо тонированными стеклами вдруг резко свернул с шоссе и, презрев все правила и проигнорировав движущиеся во встречном направлении машины, устремился к нему. Рисковый маневр была препровожден истошным скрипом многих тормозов и возмущенными трелями клаксонов. В двух шагах от Султанова джип стал мертво, тяжело качнувшись на рессорах.
Сумиты были уже рядом, старательно влазя меду ним и джипом и делая невозможным любое продвижение Паши к машине. Паша припомнил, как точно также обирали в школе старшеклассники. При всех. И одновременно, оставляя жертву в абсолютном одиночестве.
Он еще не знал, что будет делать. Орать или обосытся в штаны, как клацнула дверца, и в проем полезло черное бородатое лицо. Пес. Огромный, устрашающего вида. Он спрыгнул наземь, подняв облачко пыли. Следом слез бодрый тучный мужчина лет под пятьдесят.
— Здорово, джигиты! — уверенным тоном проговорил он.
Сумиты кисло ответили:
— Здорово, абраг.
— Что вы тут за сабантуй устроили?
Ответом ему была тишина, потом один самый смелый сказал:
— Тут наша точка, Слон — джан.
— Знаю, Духан. И ничего не имею против, — тот, которого они назвали Слоном, подошел к Паше, пройдя сквозь строй сумитов, и они не посмели его остановить.
Паша стоял потный, сгорбленный, в обвисшем Донатовском пиджаке. В руке разорванный кулек с деньгами.
Слон пальцем втолкнул одну из почти выпавших пачек обратно в многострадальный кулек.
— За машиной? Местный?
— Да, — односложно ответил Султанов сразу на оба вопроса.
— Поехали.
— Куда? —
— Машину покупать, — делано удивился Слон. — Если ты против, то мы можем в вашей фирме не брать. В городе полно других фирм.
Тот стушевался.
— Зачем другой фирма? Наша — лучший.
Они возвратились обратно под тем же эскортом, впрочем, преследователи уже не вели себя столь агрессивно, предпочитая держаться в отдалении. Слон снисходительно глянул на Султанова и сказал:
— Ты лоханулся, пацан. В следующий раз, когда будешь покупать тачку, никогда не говори, что пришел с деньгами. Скажи, что пришел прицениться. И обязательно упомяни, что местный. Тут один приезжал с Воронежа, так его в ста метрах от этого места аккурат и грохнули.
В контору Слон вошел один, велев Султанову ждать и оставив под присмотром своего пса по кличке Викинг. Пес оказался злобным и бдительным. На каждое движение скалил влажные клыки. Наконец Пашу позвали внутрь. Он нашел Слона и Абдурахмана мирно беседующими.
— Продай пацану машину. Сделай хорошее дело, — сказал Слон.
— Да я бы с удовольствием, — делано удивился Абдурахман. — Но налоговый замучил. Откуда у него такие деньги? Вопросы могут быть.
— Да я писатель! У меня договор с собой! — неожиданно для себя выпалил Паша.
Абдурахман поизучал гербовую бумагу.
— Прекрасный Аврора? — спросил он. — Это который революция делал?
— Он самый, — подтвердил Слон.
Абдурахман с подчеркнутым и немного фальшивым уважением глянул на Султанова и подъитожил:
— Язган — баши!
— Давай показывай машину. Времени у меня в обрез. Что у тебя есть кусков на восемьдесят? — поторопил Слон.
— Есть, конечно, Слон — джан. Только ты на площадка не ходи, дорогой, ладно. Это мой бизнес.
Вроде сказано мягко, но в словах внутренняя сталь, и Слон подчинился.
— Побыстрее только, — повторил он и уселся в кресло.
Они пошли по коридору, и стоило Слону скрыться за поворотом, как радушие Абдрахмана как ветром сдуло.
— Иди, ищак! — он подтолкнул его к небольшого роста коренастому сумиту. — Казбек, иди, покажи этому!
И степенно удалился. Себя он считал человеком, а Пашу нет. Казбек повел Султанова по площадке, все время подгоняя словно лошадь. В одном месте сердце Паши замерло при виде вазовской 12-й модели, гордой, похожей на модернизированную "Победу", была такая чудесная машина, ее еще англичане купили на корню, набили электроникой и царственно въехали в двадцать первый век.
— Не прадается! — грубо сказал Казбек.
После чего подвел к довольно блеклой классической седьмой модели. Когда Султанов уселся, то обнаружил в центре сидения объемистую дыру, словно у седока, эксплуатировавшего кресло, был довольно развитый геморрой. Дверца закрылась лишь со второго раза, двигатель с третьего. Но Султанов и этому был рад.