Контракт
Шрифт:
В этой борьбе рано или поздно кто-нибудь да выйдет победителем: либо Вермут, либо алкоголь, и наёмник частенько об этом думал. Скверно человеку с его уровнем ответственности иметь такую привычку, ведь если сейчас алкашка не затуманила рассудок, то не факт, что так будет постоянно.
Раньше, до Зоны, он пил чтобы забыться: проблемы на службе, в семье, да и чем ещё можно заниматься в закрытом гарнизонном городке, в свободное от командировок время? За обжигающим вкусом спирта легче воспринимались и не желающие сменяться на большее капитанские лычки, и злые соседские сплетни о жене и её приключениях в его отсутствие, и вообще мир становился ярче.
В Зоне он пить просто продолжал, привезя привычку с собой,
Сейчас он пьёт, просто потому что по-другому не может. Легкое расслабление никому не мешает, уж в мирное то время. Тем более что во фляжку не поместиться столько водки, чтобы сбить его с ног. Так Вермут свою тягу к выпивке и воспринимал, как смертельную привычку под маской легкого баловства.
Партия закончилась, наёмник унёс большие деревянные нарды, оставив разводящего и его заместителя наедине.
– Для тебя есть контракт. – Изрек Вермут «в лоб», уводя Физика в свою коморку в здании Администрации.
Он чувствовал себя самым настоящим мэром этого наёмнического города, восседая за большим т-образным столом для совещаний. По сути, он и не нужен был – вполне хватило бы обычного письменного стола, но, почему бы и нет, раз есть такой? Не хватало только мягкого кожаного кресла, но и обычный стул вполне неплохо справлялся с его основными функциями. Для важности, наёмник позади себя даже флаг Синдиката прилепил и периодически предлагал не особо желанным гостям угоститься водой из старого стеклянного графина. Ничего необычного, но чёрт знает, сколько она там стоит и откровенно протухает.
Было довольно прохладно: по утрам солнечный свет не попадал в помещение, и комната прогревалась очень медленно. Вермут невольно поёжился, вернувшись в кабинет с улицы, как-то по-особенному приятной и мягкой в солнечных лучах. Он любил такую погоду – дожди и прочая непогода, в основном преобладающие в Зоне, нагоняли тоску и апатию, которых итак в жизни предостаточно. В солнечные дни, вечером, когда солнце заходило за горизонт, разводящий предпочитал устроиться здесь и наблюдать, как оранжевый свет заполняет комнату через большие прямоугольные окна. Кабинет словно горел, по обшарпанным бетонным стенам гуляли языки пламени заката, и мужчине было уютно как никогда.
– Наши коллеги нас не обманули: военные продолжают поиски. – Вермут принялся объяснять суть дела, когда и он, и его подчиненный расположились за столом.
Разводящий знал, что Физик уже наверняка понял, что за контракт придётся выполнять, и в самом деле – объяснение было недолгим и закончилось проводами подчиненного еврейского лица на сборы. Если всё пройдет как задумано, то уже вскоре они заполучат таинственное «что-то» к себе в распоряжение. Частью сознания, Вермут думал, что было бы лучше ему самому отправиться на это задание, но другая часть настойчиво напоминала наёмнику о его иерархическом положении в бригаде. В последнее время он итак непозволительно часто, как для командира, покидал базу. Дело становилось принципиальным, но стоило остановиться, хотя бы в этот раз.
Физик ушёл ближе к обеду и разводящий занялся теми своими обязанностями, которые бесцеремонно спихнул на заместителя – разбором исполненных контрактов. В суете с прошедшим рейдом и подготовкой к нему, мужчина не нашёл времени отправить руководству Синдиката накопившиеся отчеты и сейчас купался в бумажной работе, словно в озере с нечистотами. Документальная волокита, пожалуй, была самой нелюбимой частью его обязанностей, но что поделать?
Потребовалось порядка нескольких
Если бы он работал в своём кабинете, а не в «пыточной», то процесс был бы в разы приятнее. Но что можно поделать против необходимости? Вермут чувствовал себя шкодящим подростком, когда запирал изнутри дверь. Казалось бы, что такого, если он, разводящий центральной бригады, будет просматривать базу данных бойцов? Ничего, конечно, но мужчина не желал, чтобы кто-то застал его за этим занятием. Словно собирался делать что-то запретное, осудительное.
Вермут хотел управиться проще, но поиск среди личных дел наёмников результата не дал: бойца с позывным «Гелла» в списке не значилось. Он списал это на свою ошибку: вполне мог не правильно запомнить прозвище и сейчас добиваться от техники выдачи того, чего попросту нет. Пролистывая вниз списки вручную, изначально разводящий искал что-то наиболее похожее на услышанное. После неудачи стал просматривать каждую женскую анкету, принадлежала ли она наёмнику его бригады или другой, хотя представительниц противоположного пола из Мертвого города он знал лично.
В бригаде с Затона значилось три женщины, но ни одна ни по позывному, ни по внешности, если судить по прикрепленным к личным делам фото, на девушку из лаборатории похожи не были. Любопытство нарастало. Неучтенный наёмник? Да, бригада не его, но содержание незарегистрированного бойца – нарушение, и, к тому же, как она получает оплату за контракты, если не указана в системе? Если только непосредственно через Ферганца.
Вот тебе и наёмническая честность: сокрытие дел не то, что от товарищей – от руководства Синдиката. Но этот факт только подтверждал догадки мужчины: с той девушкой было что-то не так. Тем не менее, Вермут не исключал возможности, что наёмница просто новичок, и искать её в утвержденных списках смысла нет: испытательный срок, всё такое… Самому иногда лень возиться с кучей документов, оформляя бойца, который погибал не дождавшись окончания испытательного срока – лишняя волокита, пустая трата времени.
Запросы в Службу они отправляли часто: например, если предоставленной информации о цели было недостаточно. Здесь информации не было практически никакой. Единственная зацепка – принадлежность наёмницы к Ферганцу. Ну, и имя, если он правильно его запомнил.
Тем не менее, уже через пару часов Вермут имел перед собой два электронных досье, погрузившись с головой в их изучение.
Гелла
Её детство было не самым мирным, и странное чувство вины и обиды, когда наказывали, было частым гостем. Стояние в углу, ремень, лишение каких-то маленьких радостей вроде игрушек – суть была не в способе. Девушка не ожидала, что испытает эти ощущения снова.
Ферганец отчитал её как самого злостного хулигана на дворе, словно бы Гелла сотворила нечто настолько запретное и опасное, что не ровен час как мир рухнет. Словно бы по её вине подземелья оказались пустыми. Мужчина не кричал, не колотил в гневе руками по столу, да и по ней тоже не колотил, но его слова били больнее любого кулака. Хоть разводящий и дал возможность ей объясниться, положение это нисколько не облегчило. Словно маленькая девочка, которую родители застукали за сигаретой в дурной компании, Гелла теперь обязана была находиться на территории базы, лишенная возможности выхода даже на ближайшие метры за бетонный забор. Все её контракты были раскиданы между другими наёмниками, а постоянным местом дислокации стал один из фланговых наблюдательных постов – вечно пустующий из-за большой непроходной земляной насыпи, резко обрывающейся вниз.