Контрмеры
Шрифт:
— Меня не покидает один вопрос, — обратился Тауэр к Паттерсону.
— Какой именно?
— Видите ли, мы могли заблаговременно поднять в воздух одну из наших птичек и привести ее по заданному маршруту к точки. Почему этого не было сделано?
Незаметно для Тауэра, Паттерсон поморщился от заскорузлости вице-адмирала, поставленного четыре месяца назад на должность главы РУМО после скандала, связанного с его предшественником. Сам же вице-адмирал относился к старой когорте, слишком медленно воспринимавшей новые течения и изменения в мире. Особенно тяжело приживались в голове этого динозавра, коим считал Тауэра сам Паттерсон, инновационные
— Все дело в воздушных аномалиях. Нельзя без предварительной оценки их распределения запустить дрон стоимостью в десятки миллионов долларов с низкими шансами на обнаружение и распознание цели. Тем более почти трое суток назад прошел Выброс и довольно мощный, между прочим.
— Но разве трое суток мало для построения карт?
— Зависит от многих обстоятельств, — заметил Паттерсон. — Мы лишь три часа назад получили первые карты, а вложили их обработанную версию в «мозги» дронов только час назад.
— Над этим надо работать, — произнес Тауэр так, что сделанное им очевидное замечание вызвало у главы ЦРУ легкую усмешку. Такое же выражение он заметил на лице у Стивенса, стоявшего справа от него, которого также привела в состояние раздражения напускная важность слов вице-адмирала. В ответ Паттерсон лишь криво улыбнулся.
— Трёхмерная карта загружена, — сказал техник. — Оптимальный режим полета в диапазоне от четырех тысяч трёхсот до шести тысяч семисот. Отклонение от выбранных границ повышает вероятность столкновения на двести сорок процентов. Сэр, — на этот раз техник обратился к Паттерсону, — все стабильные точки отмечены в маршруте. Наличие неизвестных аномальных форм не зафиксировано. Наша оценка — можно приступать.
— Отлично, приоритет «Берлога».
— Есть, сэр.
Два оператора в командном пункте получили приказ через канал, ретранслированный спутником связи от антенны на здании в Лэнгли.
— Проверка готовности, — сообщил голос по спутниковому сигналу через пару секунд из-за задержки.
— Арес, говорит «Рич», все системы в норме, — ответил первый оператор, он же пилот.
— Говорит «Фрост», подтверждаю, — сказал второй.
И операторы в командном пункте, напоминавшем большой контейнер до предела напичканный электронным оборудованием, и аналитики в тысячах километрах видели одно и тоже — мрачную лесистую местность, плохо просматриваемую даже с высокочувствительных камер дрона. Особенно мешал туман, создававший дополнительные трудности с получением четкой картинки. В верхнем правом углу менялись цифры координат, куда в данный момент был направлен объектив камеры. Один из офицеров произнес:
— Арес, говорит Рич, до цели две минуты.
— Рич, говорит Арес, принято. Какова скорость?
— Сто тридцать, минимальная.
— Уровень концентрации АО? — поинтересовался пришедший по спутнику голос, имея ввиду аномальные образования.
— Сто шестьдесят, без учета нераспознанных.
— Продолжайте, — сообщили из Лэнгли, откуда управляли всей целевой операцией.
«Картинка» с перекрестьем прицела из визуального переключилась на режим тепловизора, окрасившись в бело-серо-чёрные цвета, а любые объекты, излучавшие в пространство тепло теперь могли быть распознаны. По обе стороны океана наблюдали за происходящим с явным азартом, всегда возникающим в таких операциях. Наконец пилот доложил:
—
— Цель «Берлога» приоритетная, — сообщил голос.
— Рич принял.
— Фрост принял
На экране в инфракрасном диапазоне демонстрировался лес гигантских уродливых деревьев, составлявших доминирующую форму растительности в этой части Зоны. Стивенса слегка передёрнуло от мысли оказаться там на месте тех, за кем сейчас начнется охота, но до того момента предстояло решить еще одну задачу.
— Мы вышли к точке, цель опознана. Нужен ваш приказ, сэр, — офицер с гарнитурой на голове посмотрел на директора Паттерсона, который выпрямился в преддверии принятия важного решения. Набрав в грудь воздуха, он уверенным голосом сказал:
— Дать команду на поражение.
— Говорит Арес, немедленно нанести удар по цели.
В зале все замерли, сосредоточенно глядя на экраны.
— Говорит Рич, принято.
— Говорит Фрост, принято.
— Проверить по списку, — произнес «Рич». — Питание оружия?
— В процессе, — подтвердил «Фрост» — Завершено.
— Код оружия?
— Закодирован.
— Статус оружия?
— Оружие готово.
Перекрестье прицела камеры оказалось точно на подножье холма, которое по мнению совершенно незнакомых двум операторам людей, они должны будут уничтожить через несколько секунд. Вскоре цель была обнаружена.
— Проверка лазера.
— Лазер в норме. Генерация лазера… три, два, один — сброс!
УАБ — управляемая авиационная бомба — GBU-12 «Пэйвуэй II» отделилась от внутренней подвески и устремилась к подножью холма. Отраженный луч лазера, распространялся в пространстве, но некоторое время бомба летела по баллистической траектории, пока флюгерный лазерный координатор цели ориентировал ось чувствительности лазерного приемника излучения по направлению её скорости. Наконец бомба захватила отраженный лазерный луч и система управления дала команду авиарулям, чтобы они изменили движение бомбы, а её направление падения и направление, откуда приходил отраженный лазерный луч полностью совпали. Одновременно система управления вносила поправки из-за неизбежно возникающих турбулентностей и встречных аномалий, корректируя весь полет.
— Три, два, один — удар!
На экранах моментально возникла огромная белая вспышка и несколькими секундами позже возник столб дыма, закрывший весь обзор. Изображение пару раз дернулось, показывая, что камера немного сбилась при наводке, пока не вышла в нужное положение.
— Арес, говорит Рич, «Берлога» поражена, повторяю, «Берлога» поражена.
— Говорит Арес, отличная работа.
Еще бы, переглянувшись между собой, подумали операторы. Чтобы там ни было теперь оно уничтожено.
Паттерсон наблюдал совершенно невозмутимо за происходящим на экране, несмотря на радостные возгласы офицеров и аналитиков.
«А это развращает, — подумал Директор ЦРУ. — Быть в состоянии вот так отправить куда захочешь дрон и уничтожить кого угодно. Раньше такое было позволено только Богу».
За такую мысль Паттерсон себя упрекнул, хотя и считал себя убежденным агностиком, но католическое образование давало о себе знать. Подошел Стивенс и с плохо скрываемым удовлетворением произнес: