Контрольный поцелуй

Донцова Дарья

Но улица Баранова, расположенная у самого леса, пока сохраняла свою первозданность. По обе стороны тянулись типично деревенские постройки с застекленными верандами. Нужный мне дом оказался последним. Шаткий забор отделял ветхую избенку от подступающего лесного массива. Здесь, именно на этой избушке, заканчивалась, очевидно, Москва.

Во дворе виднелась под стать домику покосившаяся собачья будка. Из нее выглядывала всклокоченная пегая морда. Увидав, что я вхожу на охраняемую территорию, пес лениво вылез наружу, зевнул и, виляя хвостом, гавкнул для порядка два раза. Потом снова зевнул и скрылся в «хате». Дверь веранды растворилась, и высунулась растрепанная мужская

голова, удивительным образом походящая на собачью морду.

– Вам кого? – добродушно осведомился хозяин, прищуривая близорукие глаза.

– Анатолия.

– Входите, – пригласил мужчина.

Я вошла в комнату. Меньше всего она напоминала жилое помещение, это скорее лаборатория. Всюду гудят и моргают разноцветные лампочки, сияет экран компьютера, по полу тянутся разноцветные провода. Лишь в самом дальнем углу узенькая койка, смахивающая на походную кровать полководца Суворова, да на небольшом столике, застеленном вытертой клеенкой, чайник и банки с кофе и сахаром. Единственное, что украшало комнату, – огромная фотография Лиды. Никогда не видела у подруги такого по-детски спокойного лица. Лидушу сняли на зеленом лугу, покрытом ровным ковром желтых одуванчиков – просто море солнечных пятен. На голове венок из этих же цветов, а в руках маленький букетик маргариток. Но главное – лицо, полностью расслабленное, даже умиротворенное, так выглядит женщина, знающая, что ее любят…

Заметив, что гостья уставилась на снимок, Анатолий поспешил пояснить:

– Это моя жена Лидочка.

От неожиданности я чуть не рухнула наземь. Жена?! А Андрюшка Артамонов тогда кто?

– Так вам что? – опять спросил хозяин.

– Меня просила она, – сообщила я, ткнув пальцем в фото.

– Господи, – оживился мужчина, – скорей говорите, где Лида, она уже давно не приходила! Просто места себе не нахожу от тревоги!

Я принялась рассказывать новости. Примерно на третьей фразе Анатолий побледнел и каким-то придушенным голосом спросил:

– Как дети пропали? У Лиды что, есть дочки?

Пришел мой черед изумляться.

– Две – Поля и Надя.

– А муж? – вопросил хозяин.

Я замялась. Бог знает, что за отношения их связывают, и не пойму пока, зачем Лидушка велела сюда зайти.

– Почему вы называете Артамонову своей женой?

– Артамонову? – удивился мужик. – Так мы говорим о разных женщинах, у моей Лиды фамилия Мягкова.

Я вздохнула. Конечно, это ее девичья фамилия. Пришлось собраться с духом и рассказать парню все. По мере ознакомления с информацией лицо хозяина вытягивалось и бледнело, но он мужественно дослушал до конца и пробормотал:

– Господи, а я думал, что она меня бросила, надоело ей в шалаше. – Потом он вскочил и принялся суетливо хвататься за вещи. – Поехали, поехали, скорей.

– Куда?

– Как куда? В больницу, конечно!

Еле-еле я уговорила его успокоиться.

– Мне кажется, – увещевала я, – Лида как раз и послала меня к вам, чтобы удержать от необдуманных поступков. Судите сами, что может случиться, если любовник столкнется с законным мужем или свекровью…

– Любовник! – в отчаянии воскликнул Толя. – Да вы хоть имеете представление, что за отношения нас связывали?

Я вздохнула и опустилась на ободранную табуретку. Пусть уж выговорится!

Толя увидел Лиду год назад в супермаркете «Рамстор». Вообще-то он не ходит в этот магазин, предпочитает более дешевую оптовушку, но вот, случайно оказавшись в центре, заглянул и встретил судьбу. Лидуля стояла у кассы, держа в руках небольшой мешочек с яйцами. Анатолий, как всегда задумавшись, случайно толкнул Лидушку, та от неожиданности

разжала руки. Яйца с хрустом шлепнулись на пол, в мгновение ока превратившись в омлет. Удрученный Толя начал извиняться, Лидуля только смеялась. Наконец они махнули рукой на эти скорлупки и вышли на улицу. Стоял удивительно теплый апрель. Распустилась первая листва, и пахло просто одуряюще – землей, травой, черемухой…

Молчаливый и замкнутый Анатолий неожиданно начал рассказывать спутнице о себе. Про то, как закрылся научно-исследовательский институт, где он, талантливый физик, вел исследования. О бывшей жене, ушедшей несколько лет назад к другому, более обеспеченному и удачливому, о размене двухкомнатной квартиры, в результате которого ему досталась развалюха в Ново-Переделкине, а супруге опять две комнаты, но чуть меньшего размера возле метро «Войковская». Но в основном он говорил о своей работе. А изобретал Анатолий ни больше и ни меньше, как новый двигатель. Причем все необходимые расчеты он уже выполнил, дело только за практическим осуществлением.

Говоря о работе, физик разительно переменился. Глаза оживились, лицо приобрело вдохновенное выражение. Он и мне попытался объяснить суть своего открытия, но я замахала руками. Только не это, совершенно не способна разобраться в технических деталях.

Но Лида, очевидно, выслушала изобретателя до конца. Потом сказала, что живет вместе с очень строгими родителями, которые запрещают ей встречаться с мужчинами. Поэтому звонить по телефону ей нельзя, да и, честно говоря, некуда, так как Лидушкина квартира в Подмосковье и там просто нет телефона. Еще Лидуля сообщила, что не замужем.

Свидания их происходили по одной схеме. Лидка приезжала к Анатолию только один раз в неделю – днем, по четвергам, вернее, с одиннадцати утра до пяти вечера. Более этого времени никогда не оставалась, объясняя, что до дома добираться два с лишним часа, а отец с матерью не позволяют возвращаться поздно. Ради ее прихода Толя откладывал все дела. Зарабатывал он, честно говоря, копейки, преподавал в одной из местных школ диковинный предмет ОБЖ, получая на круг четыреста пятьдесят рублей в месяц. Сам изобретатель предпочитал питаться геркулесовой кашей на воде, запивая водянистым биокефиром, но к Лидушкиному приезду накрывал стол с «деликатесами» – «Докторской» колбасой, жареной картошечкой и овощами. Не забывал он и про любимое плодово-ягодное мороженое подруги. Именно подруги, потому что до постели у них дело так и не дошло. Лидуля не проявляла инициативы, а старомодный и застенчивый Анатолий боялся обидеть любимую женщину подобным предложением. Он трепетно ухаживал за Лидулей, подавал обед, потом чай, мыл посуду. Затем она отдыхала, а попросту спала некоторое время под мирный гул приборов. Потом опять пили чай, и в семнадцать часов одиннадцать минут Толя сажал обожаемую женщину на автобус. Она долго махала ему из окна букетом. Анатолий, чтобы провести вместе еще какое-то время, с удовольствием провожал бы Лидушку до самого дома, но женщина категорически запрещала сопровождать ее.

Несколько раз физик заговаривал о женитьбе, но Лида только отрицательно качала головой.

– Отец никогда не согласится на наш брак, – поясняла она, – и лучше ему ничего не рассказывать, а то и встречаться запретит, он у меня сектант.

Толя, мягкий, покладистый, уступчивый человек, не спорил, он безоговорочно признавал за Лидушей главенство. Раз она решила, так тому и быть, ему и четверга достаточно для счастья!

Так промелькнуло лето, а в сентябре Лидушка не пришла. Физик сначала занервничал, думая, что подруга заболела, потом решил, что Лидушка его бросила…