Контрольный выброс
Шрифт:
– И ты был в их числе? – уточнил Инок.
– Был. Я нашел свои первые артефакты еще до того, как центр Зоны блокировал Выжигатель, а Припять и Чернобыль оккупировали фанатики «Монолита».
– А Сидорович? Он тоже был сталкером?
Бармен кивнул.
– Мы хотели вернуть существовавший порядок вещей, не более. Воронин – он тоже фанатик, но только иного толка. Если монолитовцы защищают Зону, то он грезил ее уничтожением и потому услышал лишь то, что хотел услышать. К тому времени в моем распоряжении имелось два странных артефакта, проданных вот им, – Бармен кивнул на Штопора. – Мы отдали один ученым, на Янтаре, и они создали на его основе устройство,
– Хороший план, – кивнул Инок. – За исключением того, что благими намерениями обычно вымощена дорога в ад. Меченый дошел?
– Да, – кивнул Бармен. – «О-сознание» он уничтожил, это зафиксировали военные, мы перехватили их сообщения. Но монолитовцы не разбрелись кто куда. Они лишь отступили из Припяти к Саркофагу. А потом произошел внеплановый выброс. Мы никого не подставляли, все было продумано. Хотели лишь вернуть Зону сталкерам.
– Воронина использовали вслепую? – не выдержав, спросил Винторез.
– Я же сказал: он услышал только то, что желал услышать. Воронин полагал, что гибель группы «О-сознание» приведет не только к уничтожению секты монолитовцев, но и к коллапсу аномального пространства Зоны.
– А получилось ровно наоборот. Монолитовцы не разбежались, Зона вновь расширилась… – В глазах Гурона читался откровенный ужас. Он пытался представить, что случится дальше, но воображения не хватало.
– Мне кто-нибудь объяснит, что такое «ноосфера»? – вклинился в разговор Штопор.
Бармен хотел ответить ему, но не успел. Чудовищной силы удар потряс бункер, единственная лампочка под потолком лопнула, протяжно заскрежетали бронированные двери.
Удар не повторился. В наступившей тишине было слышно лишь прерывистое дыхание сталкеров.
– Что это было? – первым нарушил молчание Гурон. – Еще один выброс?! – В темноте осветился экран его ПДА. – Нет, уровень аномальной энергии не повышен. Индикатор в зеленой зоне!..
– Двери бы не перекосило, – раздался из сумрака голос Штопора. – Слышал, как металл скрипел?
– Надо проверить, – отозвался Бармен.
– А если выброс? Мы же глубоко под землей сейчас находимся! Не факт, что ПДА зафиксирует тут повышение уровня аномальных энергий! – забеспокоился Винторез. Бесстрашный в бою, он отчаянно боялся выбросов и не скрывал этого.
– Проверить все же не помешает, – поддержал Бармена Инок. – Я надену бронекостюм, попробую открыть двери.
– Я посвечу. – Гурон, не выключая ПДА, пошел вслед за ним.
– Ну, Штопор, что сидим? – Фигура Бармена смутно вырисовывалась в сумраке. – Берем оружие, прикроем Инока. Не дай Зона, твари полезут.
Бронированные двери, к счастью, не перекосило.
Удары больше не повторялись, и все же Иноку было немного не по себе. Надев дыхательную маску и опустив забрало боевого шлема, он переключил системы бронекостюма на замкнутый цикл жизнеобеспечения. Встроенный в экипировку детектор аномалий издавал редкие предупреждающие
– Ну, что у тебя? – раздался в коммуникаторе голос Бармена.
– Чисто пока. Один лестничный пролет остался, – откликнулся Инок. – Сейчас небо увижу – определю, что к чему.
Поднявшись по истертым ступеням, он вышел в небольшую пристройку. Сквозь дверной проем лился серый дневной свет, ветра не ощущалось, лишь детектор вдруг стал попискивать чаще и тревожнее.
– Выброса не было. – Инок выглянул наружу. – Можно выходить.
В центре внутреннего двора, расположенного перед входом в бар, воздух змеился искажениями.
– Осторожно, на выходе воронка, – предупредил он, переключая режимы детектора. Границы зоны воздействия гравитационной аномалии очертились на внутреннем дисплее, показав удручающий результат сканирования. Радиус условной окружности, внутри которой аномалия способна воздействовать на окружающие предметы, равнялся восьми метрам. Пульсирующая черта проходила сантиметрах в пятидесяти от выхода. Один неверный шаг, и не спасет никакая экипировка – воронка потащит добычу к центру, расплющит, переломает все кости, а затем спрессует в сверхплотный комок.
Именно так, из веток, травы, камней, случайно попавших в аномалию предметов, а особенно – из сожранных воронкой тел мутантов или людей в конечном итоге образовывались артефакты. Что именно останется на месте аномалии после ее исчезновения – предугадать было невозможно. Все зависело от состава «ингредиентов», спрессованных мощнейшим гравитационным воздействием. Иногда сталкеры пытались экспериментировать. Инок точно знал: если в аномалию подобного типа накидать камней и железок, она генерирует грави – артефакт с повышенным фоном радиоактивности, защищающий от контузий, частично гасящий взрывные волны.
Обычно срок жизни большинства аномалий измерялся отрезками времени от выброса до выброса, однако некоторые из них исчезали и появлялись по иной схеме, выявить которую пока что не удавалось не то что сталкерам – даже ученым.
За спиной Инока, в пристройке, появились Бармен со Штопором.
– Осторожнее, меня не толкните, – предупредил он, мысленно намечая маршрут, по которому собирался обогнуть воронку.
На лестнице возникла фигура Гурона.
Его детектор аномалий отличался от стандартных ПДА, стоящих на вооружении большинства сталкеров. У Гурона был один знакомый на базе группировки «Свобода». В прошлом тот занимался радиоэлектроникой, некоторое время работал в крупной кампании, производящей «железо» для персональных компьютеров, за что и получил в среде сталкеров позывной «Программист». По просьбе Гурона он внес ряд усовершенствований в его детектор, расширив радиус действия прибора и добавив несколько самодельных блоков, в частности – дополнительный дисплей с расширяющим модулем, позволяющий получать трехмерные изображения очагов аномальной активности.
– Инок, не двигайся! – раздался голос напарника.
– В чем дело? – Тот обернулся. – От стены до границы аномалии сантиметров шестьдесят. Боком аккуратно протиснусь.
– От входа отойди! – резко приказал Гурон. – Только медленно.
Инок подчинился.
– Ну, что там у тебя?
Вместо ответа Гурон оглянулся по сторонам, подобрал обломок кирпича.
– Все отошли!
Бармен и Штопор попятились. Винторез вообще поднялся лишь на один пролет и стоял на площадке, морщась от усилившейся боли в руке.