Контрольный выстрел
Шрифт:
– Не стреляйте!
– выкрикнул Витек.
– Поговорим. Глядя на наше оружие, он понимал, что успеет завалить в лучшем случае лишь одного из нас. Второй же сумеет нафаршировать его свинцом под завязку. А умирать - о, премьера мысли! не хотелось.
– Пидорюга!
– выругался Лешка.
– О чем базарить, Конопля?
– сказал я.
– Я тебе живой ни к чему. Ты мне тоже. Мы оба трупы. Давай заканчивать.
Я надеялся, что Сашка еще жива. В таком случае, если мне или Лешке удастся сейчас убить Коноплю,
– Стреляй, Витек! И потом - свой фирменный, контрольный!..
– Если успеешь, падаль, - вклинился Лешка и из стороны в сторону повел своим стволом.
Конопля проследил за этим движением взглядом.
– Леша! Женя! Ребята!
– скороговоркой залепетал Витек.
– Все решим по-другому. Зачем кровь проливать?
– Удрочище!
– прохрипел Звонарев.
– Зачем кровь проливать, спрашиваешь? Даты, сучина, по уши в крови.
– Где Сашка?
– спросил я. Этот вопрос меня волновал сейчас больше других.
– Не переживай, Женя!
– доверительно сказал Конопля.
– Я предлагаю вариант...
– Заткнись!
– рявкнул Лешка. Речь ему давалась уже с трудом. Рана сама по себе была неопасная. Примерно такая же, как тогда, в Афгане. С той лишь разницей, что не ножевая, а огнестрельная. Но остановить кровотечение не представлялось возможным. Конопля не спускал с нас глаз. И Звонарев истекал кровью.
– Какой вариант?
– спросил я, заранее не надеясь, что Витек может предложить что-нибудь путное.
– Вы даете мне возможность уйти. Я возвращаю вам всех ваших людей...
– Не трынди, - сказал Лешка, краем глаза взглянув на часы.
– Вадик уже утоп. Так что не всех.
– Ну, не всех! На черта вам этот Вадик? Девчонку заберете, мамашу ее!
Заметно было, что Конопля чего-то боится и куда-то торопится. Чего? Куда? Витек не просто трусил. Его колотило в преддверии истерики. Не меня же с раненым Звонаревым он так перепугался.
А взгляд его между тем скользил по окну, выходящему во двор, - не туда, где плескалось озеро, а на противоположную сторону. У меня не хватало обзора, и я не мог определить, что там, за окном. Но скорее всего, из него просматривался участок перед въездными воротами.
Значит, некто грозный должен был прибыть сюда с минуты на минуту.
И тут догадка осенила меня! Ну конечно же, Конопля боится появления Жорика с людьми! Ведь, если верить рассказу прожекториста, между Витьком и Костылем произошла крупная размолвка по телефону. И теперь Жорик не преминет первым нанести удар. Хотя, по сути дела, первым ударил все-таки Конопля. Ведь это он подослал к Костылю китайца. Он отказался выполнять условия предварительной договоренности по выплате штрафа. Не может Жорик позволить плевать на себя с высокой колокольни. Никому не позволит. Я его по зоне знаю.
– Так где Сашка?
–
– Ребята, сначала я ухожу. Потом вы получаете двоих баб. Договорились?
– Жека, - обратился ко мне Звонарев.
– Он нас за идиотов держит. Ты как хочешь, а я...
И Лешка дал длинную очередь по Конопле. Он сделал это из последних сил и потерял сознание. Лишь мгновение спустя я обратил внимание на то, что с улицы кто-то стреляет по окнам. Огонь, надо полагать, открыли одновременно с Лешкой. Такое вот совпадение. И еще я увидел, что на пороге лежит труп Лариски. Конопли рядом не было.
А по окну вели огонь непрестанно, и я слышал уже крики множества голосов. Бросив взгляд на Лешку, я чуть не закричал. В его голове зияла большая черная дыра, через которую хлестала горячая кровь. Либо шальная пуля стреляющих со двора зацепила Звонарева, либо Витек успел выстрелить. Но ведь и Лешка стрелял в него. Скорее всего, труп Конопли валяется сейчас в коридоре.
Чтобы выбраться отсюда, мне пришлось передвигаться ползком. Очутившись за пределами комнаты, я не обнаружил там Конопли. Ни живого, ни мертвого. Значит, ему чудом удалось избежать Лешкиной пули.
Я стоял в коридоре, расставив, ноги и еле держа в руках автомат. Перед глазами плыли фиолетовые круги. Меня раскачивало из стороны в сторону, словно в лодке деда Матвея. И - полная отрешенность от всего происходящего вокруг. Воля была подавлена окончательно. Вот он где, предел человеческих возможностей. А как же высокие слова о самом главном испытании в жизни? Нет, не смогу. Я на поверку оказался слизняком и ничтожеством. Сашка по-прежнему в опасности. Конопля ушел, чтобы выждать время и все равно убить меня. Лешка погиб...
А по комнатам особняка носились незнакомые мне вооруженные люди. Один из них, увидев меня, вскинул автомат, изготовившись к стрельбе. Другой легким ударом отвел его руку в сторону.
– В чем дело, Георгий Михайлович?!
– услышал я голос.
– Это свой!
– ответил стрелку тот, кто помешал выстрелу.
Идиотизм. В запарке я не узнал даже Жорика Костыля. А он меня узнал и, бесспорно, спас мне жизнь. Потому что к этому времени у меня не осталось уже сил ни обороняться, ни атаковать. Я выдохся.
Жорик подошел и двумя пальцами потрепал меня за щеку:
– Ты не выспался или съел чего?..
– ...Я выдохся.
– Так отдыхай. Виски вон пей со льдом. Расслабься. Все остальное без тебя сделают.
– Не сделают.
– Поживем - увидим. Успокойся.
Мы сидели в баре особняка сбежавшего Конопли. Успокоиться? О каком спокойствии может идти речь, если только что отсюда вынесли тело Сашкиной матери, скончавшейся от инфаркта? И мы сидим на том самом диване. Ничего у меня не получилось из задуманного. И Лешка не помог. Погиб, а не помог.