Контрольный выстрел
Шрифт:
Вскоре загрохотали замки, звякнула предохранительная цепочка, дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулся мясистый нос с запотевшими очками. Одна дужка была прикручена к оправе медной проволокой. Куцая редкая бороденка позволила сделать заключение, что дверь отворил представитель мужской части населения классической питерской коммуналки.
– Вам кого, молодой человек? – поинтересовался дядя, шевеля ноздрями и принюхиваясь.
Что это он? Неужели виски еще не выветрилось?
– Добрый день! – вежливо поздоровался
– Женьку?! – воскликнул дядя и шагнул назад, вернее, отскочил.
«А ведь сейчас захлопнет!» – подумал я и просунул в щель ногу. Но оказалось, зря я предпринял этот маневр – дядя снял предохранительную цепочку и распахнул дверь.
– Псих какой-то! – высказал он свое отношение ко мне. – Третья дверь направо. С утра Женька был дома. Я его видел на кухне…
Я затопал по темному коридору. Остановившись у третьей двери, я постоял, прислушиваясь, потом постучал и сразу услышал исчерпывающий ответ:
– Отвали, сука, последний раз предупреждаю!
Голос явно принадлежал молодому парню, причем в состоянии сильного подпития. Недолго думая, потянул на себя ручку – дверь отворилась, и я вошел, хотя меня и не приглашали.
Довольно просторная комната с антикварной мебелью, пребывавшей в весьма плачевном состоянии, уже с год как требовала генеральной уборки. Сразу бросились в глаза толстый слой пыли на экране огромного допотопного телевизора «Рубин», бутылки из-под пива на высоком буфете красного дерева. А аляповатые постеры с сисястыми девицами на противоположной стене и раскиданные по письменному столу тетради и книги напоминали мне собственную комнату, когда я был восьмиклассником и на все плевал с высокой башни.
– Ты кто такой?!. Чего надо, а? Заблудился?! Высокий худощавый парень в спортивном адидасовском костюме полулежал, откинувшись на подушки, на диване. Отхлебнув прямо из початой бутылки «Адмиралтейское», он уставился на меня пустыми голубыми глазами.
Я подошел, взял стул и, придвинув его к дивану, уселся задом наперед. Достал сигарету, закурил.
– Значит, ты и есть Евгений Лисицын? – спросил я, многозначительно поджав губы. – И где сейчас твой героический «Запорожец»?
Рука с бутылкой пива замерла, а потом задрожала. Парнишка моментально протрезвел – в глазах заплескался страх. Облизнув губы, он громко икнул и зачастил:
– Это не я… Я не виноват… Это все он… Это не я…
– Успокойся, дурила! – оборвал я его, а затем, слегка повысив голос и придав ему как можно больше жесткости, добавил: – Сейчас ты, стручок гороховый, напряжешь извилины и расскажешь мне все, что ты делал вчера, включая момент, как ты сел за руль своего лимузина-кабриолета вчера вечером. Если соврешь!…
Хотя это был запрещенный прием, но я все-таки достал из кобуры свой ПМ, провел ладонью по вороненому стволу и тут же убрал назад.
Похоже, я перегнул палку – Лисицын внезапно
«Ну все, Кирсанов, суши весла!» – с досадой подумал я. Если этот молокосос потеряет дар речи, что тогда? Я поспешил сгладить впечатление, которое произвел «Макаров».
– Откуда машина? Права есть? Работаешь, учишься?
– Отец подарил подержанную, – кивнул он. – Права есть. Учусь на третьем курсе. Электроника, программирование…
– Как было дело? – не давая ему опомниться, сыпал я вопросами. – Где сейчас твой «запор»?
– На стоянке. Я не виноват! Это все Смоляков. У, гад! Смоляков вел машину…
– Кто такой Смоляков? Где проживает?
– Смоляков учился со мной в одном классе. У него дядя… – Парень замялся. – Ну, в общем, криминальный тип… Кличка Рэмбо. Смоляков живет сейчас где-то в Зеленогорске, я у него ни разу не был, – тараторил Лисицын. – Рэмбо – родной брат его матери. Он построил себе там дачу, а Петька с матерью как бы за ней приглядывают. Они не бедные, у них денег – куры не клюют! Смоляков на новой БМВ ездит, а мать его раньше универмагом заведовала…
– Вспоминай, что было вчера, и быстро! – наседал я на него, умышленно стряхивая пепел прямо на пол. Конечно, хамство, но так частенько ведут себя братаны. Короче, такая манера начисто отбивает всякое желание вешать лапшу на уши.
– Вчера утром Смоляков заявился с бутылкой «Довганя». Гулял где-то на свадьбе поблизости, ну и решил пообщаться со старым знакомым. Со мной то есть…
– Один?
– Сначала не один, а с каким-то Булей. Тот уже был бухой, очень скоро набрался под завязку и ушел дрыхнуть. А мы смотались еще за пузырем. Потом поехали в баню. Я, правда, уже не пил – не лезло, а тот давил по полной программе, Смоляков не пьянеет!
Лисицын взял пепельницу, нашел в ней бычок подлиньше и стал его разминать. Я небрежно бросил ему пачку «Лаки страйк». Подождал, пока он закурит.
– Чем промышляет этот твой Смоляков? Явно не в ЛГУ учится!
– Не знаю, честное слово, не знаю! Спрашивал, но он так и не сказал. Намекнул, что, мол, работает на дядю. Кем – непонятно. Деньжищ – полные карманы! После бани мы поехали в Ломоносов, к его другану, но того не оказалось дома. Вернулись обратно ко мне…
– И все это время катались на БМВ? Какая модель?
– Седьмая. Машина новая, но недалеко отсюда лопнул передний баллон. Смолякову было лень возиться, и он вызвал по сотовому техничку. Она запаздывала, а мы уже должны были рвать к каким-то манекенщицам к Трем Хохлам, на Дыбенко. Смоляков договорился… Ну я и сказал ему, что отец отдал мне свой старый «Запорожец». Он сразу обрадовался, раздухарился, и мы помчались на стоянку… – Лисицын развел руками. – Ну поехали, конечно! Смоляков горланил песни и гнал на полной, а на мосту Шмидта пошел на обгон и впечатался в пятисотый «мерс».