Контрольный выстрел

Головачев Василий Васильевич

— Понял. Сделаем, Демиург. Агент «воевода» сообща­ет, что «контр-2» готовит операцию по освобождению этих двоих. Каким-то образом они узнали координаты базы-2. Предлагаю базу перевести в другое место.

— Ни в коем случае! Пусть штурмуют. Весь персонал и десантный полк гуррах пересадить на борт моего резер­вного ковчега, где уже побывали наши уважаемые враги. Здесь оставить лишь роту прикрытия для создания эффек­та достоверности. Надо же противнику преодолевать ка­кие-нибудь трудности, чтобы отбить своих?

Два «астероида» засмеялись, рождая в своих глубинах рубиновые всполохи. Потом потемнели.

— Демиург, как им удалось проникнуть

на борт вашего ковчега?

— Пока это загадка для меня.— «Астероиды» перестали кружить вокруг «зародыша»-Ставра, голоса их стали глу­ше, то есть бесцветней,— Похоже, нашему противнику удалось решить проблему взаимодействий «абсолютных зеркал». У них есть блестящие ученые — Левашов, Тот, Зелинский, Маршавин, Штерн...

Голоса — вспышки цвета перестали мерцать, стихли, «булыжники» растаяли в багровом свечении небосвода. Ставр остался один, хотя изредка сквозь свечение просту­пали неясные контуры других летающих «камней», а иные из них проплывали мимо торжественно и грозно.

Так прошел час, год, сто лет, пока не показался зна­комый «астероид» с обилием черных пор и каверн, -оста­новился рядом. И тотчас же все изменилось.

Ставр увидел огромное помещение странной формы, но с плоским и гладким темно-коричневым полом, несколько возвышений со сложными устройствами, напоминающими медицинские комбайны с кроватями-камерами для паци­ентов. На одном из них лежал он сам, но видел свое тело как бы со стороны, словно душа его висела, никем не видимая, чуть в стороне и выше, безучастная ко всему, что происходило вокруг.

Возле камеры стоял кайманоид и разглядывал Ставра узкими прозрачно-зелеными глазами. Что-то сказал (Ставр ощутил радиовсплеск), и тотчас же к ним подошел человек, в котором Панкратов узнал К-мигранта Григория Грига.

— Он очнулся,— сказал кайманоид беззвучно; его речь «отделенная от тела» душа Ставра воспринимала как пуль­сации всего объема помещения.

Григ всмотрелся в неподвижное лицо Панкратова.

— Ты прав. Когда можно будет приступить к програм­мированию?

— У нас нет времени на оптимайзинг, программировать надо немедленно.

— Но он может не выдержать нагрузки.

— Это уж его дело. Однако у нас есть кое-какие со­мнения... Мы не уверены...

— В чем?

— В полном контроле над его сознанием. Но корректно доказать это с нашей аппаратурой невозможно.

— После такого удара ни один человек сопротивляться не в состоянии. Чудо еще, что он выжил. Начинайте ко­дирование.

— Мы наткнулись еще на одну задачку, маэстро. Его кожу невозможно проколоть никаким инструментом. Разве что лазерным лучом. К тому же сопротивляемость его ор­ганизма любому медикаментозному вмешательству превос­ходит все известные нам методы химического кодирования.

— Этого не может быть!

— Это факт, маэстро.

У дальней стены помещения вспыхнули прозрачные языки сине-фиолетового пламени, задвигались фигуры, из пола выросли серебристые рога, что-то взволнованно за­лопотали кайманоиды. К-мигрант и гуррах-медик огляну­лись на них.

— Нарушение изоляции,— сказал кайманочеловек.— Кто-то стучится к нам извне, но это не штурмовая бригада «контр-2». Что прикажете делать?

— Включайте кодирование по упрощенной схеме, в темпе короткого замыкания.

— Но при этом образуется обратная связь...

— Приступайте. Как только программа будет введена, уничтожайте оборудование и уходите, дальнейшая судьба этих людей вас беспокоить не должна.

Григ ушел. Кайманоид еще некоторое

время с сомне­нием разглядывал лежащего человека, потом закрыл кол­пак камеры, и Ставру показалось, что на него рухнул потолок...

Следующее пробуждение походило на первое, но, в от­личие от него, сопровождалось «шумом и шатанием». Ка­залось, на него со всех сторон сыплется песок, попадая в глаза и размывая изображение предметов, а пространство вокруг содрогается и плывет. Разглядеть сквозь «струи пе­ска» почти ничего не удавалось, лишь изредка происхо­дила какая-то метаморфоза, песок становился прозрачным, хотя и продолжал сыпаться, зрение восстанавливалось, и Ставр начинал видеть с изумительной четкостью, а также слышать все звуки и ощущать все виды излучений. В та­кие моменты он совершенно отчетливо понимал, что живет как бы вне тела и одновременно в изолированном «бун­кере» головы Ставра Панкратова, недоступный никаким локаторам кайманоидов и даже сознанию самого хозяина, пришедшего в себя и подчиненного какой-то внедренной в него целесмысловой программе, которая осознавалась как собственный замысел, отвечающий внутренним убеждени­ям. Одним из таких убеждений было осознание необходи­мости освободить мир от «скрытых носителей зла», коими являлись интраморфы. Их всех надо было уничтожить, а начать Ставр решил с Аристарха Железовского, представ­лявшего наибольшую опасность для человечества.

Второе «я» Ставра понимало всю абсурдность этих убеждений и планов, однако пробить стены «бункера», достучаться до ясного сознания первого «я» не могло, не хватало ни сил, ни желания. К тому же за стенами «бун­кера» его поджидали какие-то жуткие твари, сторожа со­знания, также внедренные чудовищной машиной гуррах и контролирующие внутреннее пространство личности за­кодированного, с которым второе «я» пока не могло бо­роться на равных. Надо было ждать благоприятного мо­мента и просачиваться, просачиваться, просачиваться в тайники подсознания хозяина, перестраивать его испод­воль, восстанавливать память, шкалу оценок, моральные критерии, чтобы в точно рассчитанное время, в один миг, волевым усилием возродиться в прежнем виде.

Он не уловил момента, когда на базу кайманоидов на­чалась атака отряда «контр-2», возглавляемого Железов­ским. Да и дальнейшие события помнил разорван но, слов­но в памяти образовались провалы, лакуны, стершие ос­новные эпизоды кодирования и штурма. Грехова, напри­мер, он так и не увидел, хотя впоследствии узнал, что экзоморф присутствовал и даже лично уничтожил охрану медотсека, где находились плененные Ставр и Видана. Но помочь атакующим Ставр ничем не мог.

Окончательно он пришел в себя уже на Земле.

* * *

Три дня спасенные отлеживались в бункере под Тибе­том, получая уход, которого вряд ли удостоился бы любой из тех, кто за ними ухаживал. А ухаживали в основном бабушки и мамы, да отец Ставра являлся неоднократно, чтобы сын не чувствовал себя брошенным и виноватым. Он же сообщал и последние новости, хотя Ставр сам вы­ходил в поле Сил и черпал оттуда информацию любого уровня.

Штурм базы гуррах, расположенной, как оказалось, на Меркурии, примерно там же, где находилась и база «контр-2», мог закончиться весьма печально, если бы не Габриэль Грехов, который вовремя обнаружил, что база заминирована. Взорвалась она, образовав гигантский кра­тер, как только последние защитники покинули ее через канал метро. Но и люди, предупрежденные Греховым, ус­пели убраться оттуда до взрыва.