Контрснайпер
Шрифт:
— Могу… А зачем?
— Ты не спрашивай — ты подними! — свесился с верхней койки Леха Быков.
— Подними, подними! — поддакнул возлежавший напротив водитель Фарид Моторин. — Мы все его поднимаем. По очереди.
Сергей пожал плечами и, взявшись за края, осторожно, стараясь не разлить стаканы и одновременно опасаясь какого-нибудь подвоха, оторвал стол от пола.
— Ну?
— Стандартно мыслишь, — вздохнул Быков. — Ставь взад. Солома, продемонстрируй молодому пополнению, как это делают интеллигентные люди!
Вакх-Соломин, довольно крякнув, поднялся с койки
Сергей чуть сам не застонал от зубной боли.
— Восемь… девять… Аут! — скомандовал Репин.
Солома осторожно присел, опустив стол.
— Ну как, слабо? — повернулся Быков к Елагину.
— А смысл-то в чем?
— Ты, когда гири отжимаешь или на руках ходишь, тоже смыслом интересуешься?
Сраженный неопровержимым доводом, Елагин неопределенно хмыкнул и, пожав плечами, подошел к столу. Невольно подражая Соломину, он медленно присел и, сделав глубокий, как перед прыжком в воду, вдох, раскрыл рот, подался к краю столешницы и осторожно сомкнул на ней челюсти. Ему вдруг пришло в голову, насколько нелепо это должно выглядеть со стороны. Но было уже слишком поздно.
«Интересно, сколько будет стоить новая челюсть?»
Но тут, словно волшебник из страны Оз, на пороге появился командир Кленов и обломал зрителям кайф. Увидев вытаращенные глаза новичка, вцепившегося зубами в стол, он не выказал ни толики удивления. Видимо, стол в зубах в здешних стенах такое же обычное явление, как сигарета.
— После поднимешь! Работенка есть. Вечером у бывших угольных складов наши уроды ингушам боеприпасы толкать будут. Опера просили подсобить. Группа серьезная, крепим жестко. Но — без жертв и разрушений… — Кленов остановил взгляд на Соломине. — Тебя прежде всего касается. Меры не знаешь.
— Какая тут мера, Николаич? Эти боеприпасы потом в нас же и стреляют. И что мне, права им зачитывать? Неправильно это!
— При чем тут права? Весной, когда насильников брали, кто их уделал чуть не до смерти? Сами башкой о стенку бились?
— Конечно, сами! — вскинулся бывший циркач. — Между прочим, среди потерпевших младшая сестренка Лидки Гусаровой была. Лидка у нас в цирке выступала. Антиподист.
— Это как? — заинтересовался Моторин, имевший тягу к развитию эрудиции.
— Жонглер, только ногами. Четырьмя предметами работала. Высший класс!.. Я им и сказал — лучше сами бейтесь, суки… Они и…
— А прокуратура потом месяц не могла их девчонкам для опознания предъявить. Не рожи, а картины Пикассо. И пока их там штопали, адвокаты с потерпевшими поработали. В результате четыре эпизода из семи — псу под хвост. Кому от этого лучше стало?.. Короче, повторять не буду… Елагин! — Командир посмотрел на Сергея. — Тоже поедешь. На захват пока не пойдешь, будешь страховать периметр. Расстановку определим
— Зарплату не задержат?
— Обещали в срок… Выдвигаемся через час, — удовлетворенно кивнул Кленов. — Тремя транспортами. Командиры отделений через десять минут — у меня.
История города Юрьевска насчитывала без малого пятьсот лет. С момента возникновения он играл роль форпоста на южных рубежах Руси и был последним населенным пунктом перед началом ведущих в далекие земли торговых путей. Здесь отважившиеся на нелегкое путешествие купцы могли отдохнуть, запастись провиантом, купить лошадей, нанять охрану и проводников. Дальше их путь лежал либо на юг, в Персию, через населенный воинственными племенами Кавказ, или же на восток, в Бухару и Самарканд, через безжизненную пустыню.
Много позже, с появлением железных дорог, город, опять же в силу своего географического положения, быстро превратился в одну из крупнейших узловых станций. Подобно тому, как раньше караваны перед длительным переходом запасались в Юрьевске водой и провиантом, теперь паровозные бригады до отказа забивали здесь тендеры углем. Угля требовалось много. Во-первых, до следующей узловой — более пятисот верст. А во-вторых, зимой поезда нередко вынуждены были пробиваться сквозь снежные заносы, нещадно сжигая в топках становившийся поистине драгоценным уголек. Весь спалишь — надолго в степи застрянешь. С этой целью вблизи железнодорожной станции были устроены угольные склады, которые исправно функционировали без малого сотню лет.
Когда паровые двигатели уже сами стали историей, надобность в складах отпала. Сначала сюда стали сгонять вышедшие в тираж паровозы, а позже — и пришедшие в негодность, подлежащие списанию тепловозы и вагоны. Со временем начавшие разрушаться складские здания разобрали, чтобы проложить дополнительные пути для строившейся рядом сортировочной станции. Место это называли теперь по-разному: кто — паровозным кладбищем, а кто, по старой памяти, угольными складами — правда, добавляя «бывшие».
По другую сторону от паровозного кладбища находился небольшой пустырь, некогда служивший для подъезда грузовых машин. Сохранилась и грунтовая дорога, хоть и разбитая, но все же проходимая и просматриваемая чуть не на полкилометра. Сразу за пустырем начинался пологий, поросший кустарником берег реки. В общем, для торговли ворованным оружием чудесней места и не сыскать.
Именно поэтому Олег Паленов и назначал здесь встречу своим покупателям. Экскурсии сюда не водят. Ну а ежели кто не случайно увяжется, так его сразу срисовать можно.
Сергей в очередной раз потянулся, разминая затекшие ноги. Вместе с двумя оперативниками, носящими оружейные фамилии Курков и Калашников, он перекрывал возможные пути отхода противника с кладбища в сторону сортировочной станции. А пока собровцы коротали время в купе списанного пассажирского вагона. Курков оказался находкой для врага, то есть болтуном, благодаря чему засада превращалась в «Камеди клаб».