Конвейер

Разгон Доктор

Яндарбиев показал, что за несколько дней до этого ему позвонил мужчина, представившийся «арийским воином Фольксштурма» и угрожая расправой, потребовал пятьсот тысяч долларов. Реквизиты будут сообщены дополнительно. Не дослушав, Яндарбиев положил трубку. И вот результат.

Дальнейший ход разговора развеял опасения Пышного и Смирнова. Оказалось, расследованием происшествия занялось Главное Следственное Управление, а Гамлета сейчас больше волнует недавняя акция группировки «Война», в ходе которой её участники переворачивали милицейские машины. Акция получила название «Дворцовый переворот». Оказывается, данные по «Войне» выложены в интернете, а оперативники Центра «Э» действуют почти вслепую.

– Гамлет Исаевич… – Пышный, дождавшись когда дадут слово, выступил с предложением продолжить работу по взрыву, так как, считай,

уже полдела сделали, к тому же профильное происшествие. – Найдена зацепка, Гамлет Исаевич. Квитанция указывает, что бомбу отправили с почтового отделения, находящегося в Купчино. Хотя пострадавшие утверждают, что обратный адрес на посылке был указан Нэшвилл, США и на обертке была этикетка таможни США. Ну да ладно, написать могли всё что угодно, например планета Марс, а отправили из Купчино. Почтовое отделение оборудовано видеокамерой. Просматривая записи, мы обратили внимание на молодого парня лет двадцати в вязаной шапочке и темной куртке. Он поставил перед почтовой служащей сумку и протянул ей через стойку ту самую упаковку, в которой была бомба. Через две минуты он ушёл.

– Не-е-т, Юра, – протянул Гамлет своим дракулиным баритоном. – Мы передадим наши наработки ГСУ, пусть они там занимаются. А мы пойдём войной на «Войну». Что мы знаем про эту экстремистскую банду?

Пышный со Смирновым незаметно переглянулись. Не иначе, начальник считает взрыв настолько серьёзным делом, что передаёт его более компетентному ГСУ. А сам предпочитает заниматься всякими придурками-антифашистами. После расформирования УБОП многие грамотные сыщики ушли, хороших кадров не хватало и превратившись в самостоятельное управление, отдел по борьбе с экстремизмом стал этакой скорой помощью, которая не выезжает. И порой, как например сейчас, Пышный со Смирновым чувствовали, что их честолюбие уязвлено.

– Группировку «Война» возглавляет Припезднутый Пшик, – доложил Смирнов, – по паспорту Пшемыслав Пржездомский, судя по всему поляк.

Гамлет откинулся в кресле и сокрушенно покачал головой.

– Поляки… ничего не изменилось! Никогда не прощу им 1794 год… да и все последующие… и предыдущие. Патологическая шляхетская невменяемость не единожды послужила причиной национальной катастрофы для Польши. Своим существованием Польша всегда была обязана России. Полякам следовало бы целовать руку благоволящим к ним русским правителям, но при этом трудно найти в Европе народ, ненавидящий русских больше, чем поляки.

И он обрушился с убийственными метафизическими доводами на поляков, на их покровителей – американцев, а заодно на всех тех, кто находится на содержании у Вашингтона: оппозиция, правозащита, международный терроризм, прибалты, грузины, и далее по списку. Он говорил долго, цветисто и плавно, и почти что усыпил своих слушателей. Витая в небесных сферах философии, он поражал молниями врагов отечества, пресмыкавшихся на земле.

Глава 11

Смирнов и Пышный занялись участниками группы «Война». Выйти на них сотрудникам Центра «Э» удалось, проверяя информацию, размещенную на националистических сайтах в интернете. Оперативники даже вступили в переписку на форумах националистов, представляясь участниками соответствующих группировок. В результате были задержаны более двадцати подростков 15–17 лет устрашающего вида в цепях-браслетах, куртках с нашивками и армейских ботинках, которые были столь напуганы приводом в милицию, что после того, как их отпустили, удалили аккаунты в соцсетях и радикально изменили гардероб.

Удалось взять нескольких граждан постарше, также одержимых идеей совершить что-то противоправное, и также не представлявших никакой угрозы для общества. Припезднутый Пшик, лидер арт-группы «Война», оказался типичным «грибным эльфом», сочетавшим хулиганские выходки с кислотно-грибными путешествиями в миры подземных радуг и летящих в небо кроликов. Чуть более серьёзным (только на вид) оказался гражданин по прозвищу Штрайхер, руководитель «Лиги Арийского Сопротивления», относивший себя к «первой десятке экстремистов Петербурга». Получив информацию о его местонахождении, оперативники на четырёх машинах выехали на задержание. Группа бойцов в бронежилетах с автоматами вломилась в подъезд, и поднявшись на нужный этаж, стала стучать в дверь. Никто не открыл, и пришлось применить специнструмент – болгарку и фомку, чтобы срезать и вскрыть

наружную железную дверь и внутреннюю деревянную. Ворвавшись в квартиру, бойцы в одной их комнат обнаружили напуганного до полусмерти Штрайхера и двоих его соратников. Внешний вид одного из «главных экстремистов Петербурга» соответствовал его прозвищу: достаточно взрослый дяденька, за сто восемьдесят роста и под сотню весом, черная рубашка, заправленная в камуфляжные штаны, которые в свою очередь были заправлены в берцы, расово верная черная кожаная куртка, так называемый «гром» со щитками на предплечьях. Над всем этим великолепием нависала раздувшаяся физиономия «профессионального русского» с двумя подбородками и розовыми пухлыми щечками, отвисший горбатый нос, затемненные очки с диоптриями и лохматая шевелюра как у Льва Давидовича Троцкого. Портрет дополняли топорщащиеся усы. Апофеозом образа главы Арийского Сопротивления был его характерный картавый семитский выговор и имя в паспорте: Борух Моисеевич Фельдман. Юдофоб и националист-экстремист оказался самым что ни на есть евреем, по аналогии как самыми яростными гомофобами являются латентные геи.

Уложив арийских воинов лицом на пол, милиционеры надели на них браслеты и продолжили работу.

В квартире было на что посмотреть – стены увешаны флагами со свастикой, повсюду портреты Гитлера и прочих нацистских бонз. Оперативники слегка обалдели от количества всевозможных националистических листовок и брошюр, нашивок и прочего палева. По картине у него дома у сотрудников милиции возникло явное ощущение, что раскрыли они как минимум заговор нацистов накануне Пивного путча.

Даже без дубинок и электрошокера «нацисты» сдали бы всех и вся, но грех не поизмываться над идиотами, и по итогам процедуры милиционеры получили все пароли и и явки. Было задержано ещё около тридцати деятелей разной степени шизофреничности. Особенно доставило Смирнову и Пышному протокольное мероприятие «профессиональных русских», активистов националистического движения в Доме Офицеров на Литейном проспекте. Это была апокалипсическая картина: козлиные бородки, очки, отвислые носы и характерные физиономиии; такое количество жидов можно повстречать только в синагоге.

К этим «экстремистам» непонятно как прилепились ещё десятка два теоретиков фашизма, антифашизма, политического экстремизма – так называемых премудков. Премудков (от слова «премудрый пескарь») отличали следующие морфологические признаки: неопрятная бородка, плохая физическая форма (есть и исключения, как правило карикатурно-раскачанного под русского богатыря вида), потрепанность жизнью, значки, надписи «за веру Царя и отечество» в сочетании с произвольной правой символикой, горы сомнительной макулатуры и любовь к разглагольствованиям. В Интернете премудка всегда выдает позиция терпилы, воняющая говном и снулой рыбой даже через монитор.

Эти граждане вызывали отвращение даже у милиционеров несмотря на свою коленно-локтевую терпильскую позицию, готовность дать любые признательные показания, и возможность навесить на них всех глухарей, какие только есть.

Ко всем задержанным применили статью 282 УК РФ, касающуюся разжигания национальной ненависти. Начальник Центра «Э» Гамлет Салтанмурадов победно рапортовал руководству УВД о «раскрытии разветвлённой сети молодежных группировок нацистского толка». Электрошокер, побои, психологическое давление, пресс в камере – либо что-то из этого, либо весь список теперь будут радовать Штрайхера со товарищи дольше полугода до самого суда.

Глава 12

Трое молодых парней с довольными и счастливыми улыбками двигались по Невскому проспекту. Для них, жителей Невского района, центр был таким специальным местом чтобы гулять и отдыхать – именно с этой целью туда и ездили люди с окраин. Матвей Лиманский, по прозвищу Лимон, выделялся среди товарищей изрядной полнотой. Видом он более всего напоминал свинью, вставшую на задние лапки, и в свои восемнадцать выглядел лет на двадцать пять. Полное отсутствие шеи и глубоко посаженные глаза дополняли портрет парня, к 11 классу ставшему призером России по одному из видов контактных единоборств. Невысокий, курносый с ничем не примечательной внешностью Артем Павлюк, по прозвищу Паук, был одним из лучших друзей Матвея. Третий их спутник, Дмитрий Грешников, кличка Шакал, худой, напоминавший взъерошенного воробья, недавно был принят в их бригаду, но уже успел хорошо зарекомендовать себя в двух акциях.