Копчёная селёдка без горчицы
Шрифт:
— О да, — вежливо ответила я. — Спасибо, что напомнили, миссис М. Я почти забыла о нем.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Я сделала спринтерский рывок, но Фели меня обскакала.
Я затормозила на шахматной плитке как раз в тот момент, когда она распахнула дверь, за которой оказался детектив-сержант Грейвс с маленьким черным чемоданчиком в руке и челюстью, отвисшей до самого пола.
Должна признать, что Фели никогда не выглядела такой красивой: блузка цвета лосося, шалфейно-зеленый мохеровый джемпер (то и другое, насколько
Она это спланировала, ведьма!
— Сержант Грейвс, я полагаю? — произнесла она низким хрипловатым голосом, которого я у нее прежде не слышала. — Входите. Мы вас ждали.
Мы? В какие игры играет эта старая мумия?
— Я сестра Флавии, Офелия, — говорила она, протягивая украшенное кораллами запястье и длинную белую ладонь, на фоне которой пальцы леди из Шалота [19] показались бы мясными крюками.
Убить бы ее!
Какое право имела Фели вторгнуться, вот так, бесцеремонно, между мной и человеком, пришедшим в Букшоу, исключительно чтобы взять мои отпечатки пальцев? Непростительно!
19
«Леди из Шалота» — знаменитая картина художника-прерафаэлита Дж. У. Уотерхауса, посвященная поэме А. Теннисона «Волшебница Шалот».
Тем не менее не следует забывать, что я не раз мечтала, что бодрый маленький сержант женится на моей старшей сестре и они поселятся в увитом цветами домике, куда я смогу заезжать на послеобеденный чай для веселой профессиональной беседы о преступных отравителях.
Сержант Грейвс наконец достаточно собрался с мыслями, чтобы сказать «да» и неуклюже войти в вестибюль.
— Чашку чаю и печенье, сержант? — предложила Фели, умудрившись изобразить такую интонацию, будто бедный гость перетрудился, устал как собака и недоедает.
— Да, меня мучает жажда, должен сказать, — выдавил он с застенчивой улыбкой. — И голод, — добавил он.
Фели отступила, пропуская его в гостиную.
Я пошла следом, словно брошенная гончая.
— Вы можете расположить ваше оборудование вот здесь, — сказала ему Фели, указывая на стол эпохи Регентства, стоявший подле окна. — Как ужасно трудна, должно быть, жизнь полицейского. Оружие, преступники, подбитые гвоздями сапоги.
Сержант Грейвс оказался достаточно учтив, чтобы не ударить ее. На самом деле, похоже, ему это даже нравилось.
— Это трудная жизнь, мисс Офелия, — сказал он, — по крайней мере большую часть времени.
Его улыбка с ямочками на щеках давала понять, что сейчас у него один из более легких периодов.
— Я позову миссис Мюллет, — сказала Фели, потянувшись к бархатному шнуру, висевшему около камина и не использовавшемуся, вероятно, с тех пор, когда Георг III еще пузыри пускал. У миссис Мюллет почки
— Как насчет пальцев? — поинтересовалась я. Эту фразочку я подцепила у Филиппа Оделла, частного детектива по радио. — Инспектор Хьюитт умирает от желания взглянуть на них.
Фели рассмеялась смехом, напоминающим звон серебряного колокольчика.
— Вы должны простить мою маленькую сестричку, сержант, — сказала она. — Боюсь, что ее слишком часто оставляют одну.
Оставляют одну? Я чуть не засмеялась в ответ на эти слова. Что бы сказал сержант, если бы я рассказала ему об инквизиции в подвале Букшоу? О том, как Фели и Даффи засунули меня в вонючий мешок из-под картошки и швырнули на каменный пол?
— Пальцы, да, точно, — сказал сержант, открывая защелки и распахивая чемоданчик. — Полагаю, ты захочешь бросить взгляд на химикаты и всякое такое, — добавил он, подмигивая мне.
Если бы это зависело от меня, я бы канонизировала его сей же момент: святой детектив-сержант Грейвс. Если подумать, я даже не знаю его имя, но сейчас не время спрашивать.
— Это, — сказал он, доставая первый из двух маленьких флакончиков, — порошок для отпечатков пальцев.
— На основе ртути, я полагаю? Достаточно тонкий, чтобы давать четкие очертания петель и завитков и тому подобного?
Это я тоже узнала от Филиппа Оделла. И запомнила из-за связи с химией.
Сержант заулыбался и вытащил второй флакончик, более темный, чем первый.
— Продолжай, — сказал он. — Посмотрим, сможешь ли ты догадаться, что здесь.
«Догадаться? — подумала я. — Бедный обманутый человек!»
— На основе графита, — сказала я. — Более грубый, чем ртуть, но лучше работает на некоторых поверхностях.
— Высший балл! — объявил сержант.
Я отвернулась, делая вид, что вытряхиваю песчинку из глаза, и показала Фели язык.
— Но наверняка то и другое для посыпания поверхностей, — возразила я, — и не требуется для того, чтобы взять отпечатки?
— Верно, — ответил сержант. — Я просто подумал, что тебе будет интересно посмотреть.
— О да, разумеется, — быстро сказала я. — Спасибо вам за это.
Я не думаю, что вежливо будет упомянуть, что наверху, в химической лаборатории, у меня достаточно ртути и графита, чтобы обеспечить нужды полицейского участка в Хинли на ближайшие сто лет как минимум. Дядюшка Тар помимо прочих своих достоинств был еще и запасливым.
— Ртуть, — произнесла я, прикасаясь к флакончику. — Подумать только!
Теперь сержант Грейвс доставал из защитного чехла прямоугольник из простого стекла, за которым быстро последовала бутылочка с чернилами и ролик.
Он ловко капнул пять-шесть капель чернил на поверхность, затем распределил роликом, так что поверхность оказалась целиком покрыта черной липкой жидкостью.
— Теперь, — сказал он, беря меня за правое запястье и расправляя мои пальцы над стеклом, — расслабься и дай мне сделать мою работу.
Легким нажатием он опустил кончики моих пальцев в чернила, один за другим, перекатывая подушечки пальцев слева направо.