Копье Крома
Шрифт:
Конан, однако, сейчас не был сытым от убийств и грабежей наемником, увешанным смертоносным металлом, окропленным кровью женщин, детей и стариков. Он был беглецом, погоня висела у него за плечами, и кроме этого, он был беглецом почти безоружным.
Ему сошли бы и недоделанные заготовки – все, что еще не имеет в себе Духа Войны, что не прошло идеальной обработки, заточки, полировки и закалки, над чем не шептали в багровых отсветах от горна губы волхва или мастера. Ему требовалось что-нибудь такое, что длиннее и тяжелее ножа и хотя бы чуть тверже руки. Дрался же он, в конце концов, будучи десятилетним мальчишкой, с четой
В тот раз дрался не особенно долго – один волк, самец, полуоглушенный палочным ударом, повалился мальчику под ноги и был добит ударом игрушечного клинка в глаз, озверевшая же самка, крупная, поджарая, исполосовав когтями плечи Конана, была застрелена из лука подоспевшими охотниками из соседнего клана. Кстати, этого самого, в руинах деревни которого теперь копошился киммериец.
– Кром! – сквозь зубы выдохнул Конан.
Память о первых шрамах, заработанных в жизни, выплеснула на поверхность его раскаленной жаждой мести натуры новый счет к ванирам. И если раньше он собирался только передохнуть в деревне, дать прийти в себя Эйольву и бежать дальше, то теперь это место, выходцы из которого некогда спасли его детскую жизнь, должно было вдосталь напиться вражьей крови.
Теперь он уже не торопился – оторвал от какой-то угольно-черной конструкции металлический прут, ворошил кучи серой, хрустящей окалины возле наковальни, внимательно вглядываясь в пыльный полумрак под ногами.
Он то и дело выуживал из окалины и водружал на наковальню различные сохранившиеся предметы – то серые бруски, бывшие некогда кувалдами, рукояти которых пожрал огонь, то лезвия топоров дровосеков в том же состоянии, то какие-то совсем уже непонятные скобы и прутки.
Куча становилась все внушительней, а Конан все чаще хмурил брови и поминал своего сурового бога, когда радостный возглас согнал с печной трубы устроившегося там и чистившего перья стервятника.
Из дверей кузницы Конан вышел, едва не приплясывая – все же многое в нем еще было от мальчишки, сурового, битого дикой жизнью и побывавшего в нешуточных боях, но мальчишки. Пятнадцать суровых северных зим уже разукрасили шрамами его лицо, покрыли тело узламимышц и изъели душу мстительными думами, однако они еще не придали серьезности озорным глазам и не навсегда прогнали улыбку с молодого лица.
Эйольв, который совершенно окоченел на морозе и был испуган возней в погорелом доме, только разинул рот. За все время пути варвар не сказал ему и двух слов, был дик и угрюм, а тут едва ли не визжал от восторга, размахивая над головой какой-то жуткого вида железякой.
В руке у Конана была заготовка под меч, успевшая только выйти из-под молота, со следами клещей, выбоинами, в окалине.
ГЛАВА 7
Я бы не стал этого делать на вашем месте, барон. – Говоривший придержал упавшее на лицо забрало шлема и раздраженным движением закрепил его в поднятом положении крюком.
– Когда вы будете на моем месте, вы поступите по-своему, а пока я хочу знать – почему, во имя Митры, ваш полк, представляющий авангард войска, несет такие потери, словно бы мы каждый день даем бой регулярной армии немедийцев или, на худой конец, какого-нибудь Офира?
Барон слегка пришпорил
Собеседник его последовал за ним, разглядывая изящно вышитых руками несравненных пуантенских искусниц геральдических зверей на развевающейся попоне.
– Ну и что вы можете сказать? – Барон был явно раздражен первым замечанием командира передового полка и отыгрывался, пользуясь своим положением. – Пока вы еще держите ответ передо мной, однако, если дело пойдет так и дальше, вам не миновать объяснений августейшей особе о причинах столь значительных потерь в гвардейском полку в столь незначительной кампании.
– Барон, я дам вам такие же объяснения, как и самому королю. – Голос говорившего гневно дрожал. – Мой полкотносится к панцирной кавалерии и предназначен по всем законам тактики для таранного удара на поле регулярного сражения…
– Да, да, для взламывания обороны противника стальными клиньями! Уж не вздумали ли вы учить меня воинскому искусству, а?
– Ни в коем разе, барон. – Короткая вспышка прошла, и командующий авангардом аквилонского войска взял себя в руки.
– Ну и хвала светоносным богам, побери меня прах! Вначале меня пытался учить этот выскочка, герцог Сайнийский – вы его знаете?
– Очень много наслышан о командире Северного Легиона, однако лично – не имел чести.
– Велика честь, – фыркнул барон. Он привстал на щегольских, вышитых жемчужным бисером стременах и обвел рукой, запрятанной в латную перчатку, окружающие их горы, склоны которых были густо усеяны мелким лесом и кустарником, а ледяные вершины терялись в косматых облаках, – Он примчался в столицу отсюда весь взмыленный, как вестовой, на взмыленной лошади уродливой местной породы и пытался объяснить мне, герцогу Орантису, и всему Магистрату, что аквилонская армия якобы бессильна перед местными варварами и силами природы. А его хваленый Легион, видите ли, справится с задачей куда как прекрасно.
И вот вам результат – герцог Антуйский, хвала Митре, находящийся в Венариуме с приказом Магистрата сместить этого выскочку, если того потребуют обстоятельства, присылает донесение… И знаете, что в нем?
– Никак нет, барон, – коротко, по-военному ответил командир полка, который держал руку все время на перекрестье меча, обшаривая глазами склоны, которые, как он уже убедился, могли в любое мгновение изрыгнуть тучи стрел или тучи кровожадных дикарей, вырастающих словно бы из самых недр Южно-Киммерийского Кряжа.
– Так вот, в бумаге содержится констатация факта, и без того известного членам Магистрата – Легион совершенно небоеспособен, укрепления в Венариуме не удовлетворяют никаким фортификационным требованиям, киммерийские кланы, подкупленные немедийским владыкой, прах его побери, объединяются и вскоре осадят форпост Аквилонской Короны. И вот мы здесь. Шесть тысяч лучшего войска Тарантии, идем по богами проклятой земле спасать этот самый Легион. А если это отвлекающий маневр немедийцев? Если их армия скрытно подошла к границе и теперь переходит Тайбор или Хорог? Однако мы отвлекаемся. Как насчет потерь? Только, прошу вас, без лекций по тактике и панических рассуждений о будто бы серьезной военной силе варваров.