Копье Нептуна (фрагмент)

Прозоров Александр Дмитриевич

– Интересно, почему они взяли именно текилу, сэр Платон?
– поинтересовался Вайт, заглотив очередной стакан.
– Потому, что она есть везде, сэр Теплер - ответил Атлантида и выпил свою порцию. Первое, что сделали путешественники, когда перегрузка выпустила их из кресел, это нашли неприкосновенный продовольственный запас. Напарников почему-то ничуть не удивило, что в прозрачных пластиковых пакетах лежали только просо и пшеница - или что-то, сильно этот фураж напоминающее. Зато в аптечке, среди прочих лекарств, обнаружилось четыре буханки хлеба, килограмм кускового сахара и пять бутылок текилы производства "Летасс" название это планеты или фирмы на этикетке не уточнялось. Разумеется, откладывать находку на черный день путешественники не стали.
– Так вот, сэр, - коротко выдохнув, продолжил археолог.
– Кактусы издавна считались домашними декоративным растениями. Разумеется, когда началось расселение землян в ближайшем рукаве галактики, почти на каждом планетоиде нашлось несколько любителей, прихвативших любимые растения с собой. А поскольку кактусы, помимо красоты, отличаются еще и повышенной живучестью, очень скоро вокруг не осталось ни единого теплого "шарика", на котором бы эти колючки не росли. Помните знаменитую историю с кроликами в Австралии? Это у вас, на Земле.
– Конечно знаю, сэр, - вроде бы даже обиделся Вайт.
– В Австралии жило так много кроликов, что для борьбы с ними туда завезли собак динго. Но собаки не стали есть кроликов, а стали есть туземцев, и из-за этого континент пришлось заселять каторжниками из Великобритании. Это такой остров, тоже начинается на "А".
– Правильно, сэр, - кивнул Атлантида. Вообще-то, у него имелась совсем другая теория про историю заселения Австралии, но на этот раз он решил не спорить с общепринятой версией.
– Так же и с кактусами. Они так размножились, что бороться с ними смысла уже не имеет. Остается только пользоваться тем, что они есть и перерабатывать их в прохладительные напитки. Так давайте выпьем за экологию! С этими словами археолог наполнил стаканы. Напарники чокнулись и синхронно опрокинули стаканы в горло.
– Пю-пипи-пи, пию-пью, - сообщил невидимый динамик. Атлантида схватился за пояс, наткнулся на пустое место и перевел взгляд на миллионера: - Помнится, кто-то проиграл мне полилингвиста...
– Пожалуйста, сэр, - не стал спорить Вайт, снял с ремня своего переводчика и протянул его Рассольникову.
– Интересно, что сказал катер?
– Не знаю, сэр, - Платон привычно укрепил полилингвиста на поясе.
– Но, с учетом обстоятельств, мы наверняка приближаемся к какой-нибудь планете и нам желательно пристегнуть ремни. Настоятельно рекомендую советом воспользоваться. При хорошем реверсе можно запросто вылететь из кресла. Однако вместо реверса спасательный катер развернулся кормой вперед и опять обрушил на пассажиров четырехкратную перегрузку. Планету они увидели только перед самым входом в атмосферу, когда торможение закончилось, и катер перешел в посадочный режим. За иллюминатором распахнулось огромное бежевое небо, а далеко внизу бескрайние красные леса перемежались со множеством зеленых озер и широких, полноводных рек. Тут и там величаво двигались ленты иссиня-черных облаков, иногда подсвеченные ярко-желтыми вспышками молний.
– Вам не кажется, сэр, - неуверенно поинтересовался миллионер, - что у лобового иллюминатора сбились настройки цвета?
– Все правильно, сэр Теплер, - усмехнулся археолог, - такие цвета случаются сплошь и рядом вокруг голубых звезд. По приборам, все картинки внизу такие же, как и везде. Но люди почему-то видят их со смещением цветовой гаммы. Это так и называется, - Атлантида многозначительно постучал себя по виску.
– Охряное смещение... Гул слышите? Входим в атмосферу... По мере нарастания давления гул становился все сильнее и сильнее, перед стеклом заплясали языки пламени - горела накопившаяся в стыках и щелях грязь. Катеру и в процессор не пришло сбросить скорость, пробив атмосферу по касательной. Он четко держал курс на работающий где-то внизу маяк, и перся к нему напролом. Атлантида предпочел бы произвести спуск более плавно, но не имел ни малейшего представления, как отключить бортпилот в этом чуде олимовской техники. Он не видел ни единого знакомого прибора, ни одного привычного органа управления, не понимал данных моргающих и попискивающих датчиков. А катер падал все глубже и глубже в атмосферу, временами начиная трястись от нагрузки.
– Мы не сгорим, сэр?
– поинтересовался побледневший толстяк.
– Не должны, - утешил его Рассольников.
– Сигналов тревоги нет, загрузка катера не больше десяти процентов. Ничего с ним не сделается. Они врезались в тучу - иллюминатор мгновенно покрылся крупными каплями вывалились из нее над гладким озером.
– Вот видите, сэр Теплер, еще и корпус немного остудили. Кстати, высота у нас уже меньше километра, так что через пару минут на травке отдыхать будем. Озеро умчалось за корму, снизу промелькнуло несколько лесополос, разделяющих обширные поля на отдельные участки. Впереди невооруженным глазом различалось здание местного космопорта, с характерной башенкой управления полетами. Динамик прокашлялся и заговорил на незнакомом языке, потом повторил тоже самое на другом языке, на третьем, на четвертом...
– Внимание, - неожиданно прозвучала русская речь.
– В космопорте отсутствуют системы ближнего привода. Просьба перейти на режим ручного управления и посадить ваше транспортное средство как можно ближе к черному кресту. Дальше опять пошла всякая тарабарщина.
– Крест вижу!
– указал Вайт куда-то вперед и влево.
– Поворачивайте туда, сэр. Атлантида занес руки над пультом и замер в раздумье. Привычный ему летный штурвал отсутствовал, модный несколько лет назад джойстик - тоже. Вместо них имелось два крупных отверстия в концах подлокотников и широкая панель, усыпанная малопонятными кнопками и клавишами.
– Поворачивайте же, сэр Платон!
– поторопил его толстяк.
– Сейчас мимо проскочим!
– Как? Нужно отключить бортпилота, сэр, найти ручное управление. А где оно тут?!
– Профессор Каннелони говорил, что вы умеете водить каботажные корабли, сэр! Я вас только ради этого с собой и брал!
– испуганно завизжал миллионер.
– Мы уже и так мимо креста проскочили! Берите управление на себя, или уметайтесь отсюда к чертовой матери! Мы падаем! Катер и правда целеустремленно шел точнехонько на белый шар почти сорокаметрового диаметра - видимо, это и был маяк дальнего привода.
– Сейчас врежемся!!!
– Пропадай моя текила!
– археолог наугад пробежался руками по кнопкам и клавишам, стремясь определить нужную. Та-да-да-да-да!!!
– мелко затрясся катер. По поверхности шара побежала цепочка разрывов. Спустя секунду он не выдержал и сложился внутрь, подняв огромное облако пыли. Катер пробил облако и помчался дальше. Фонтанчики смертоносных укусов бортового оружия побежали по ровному ряду крылатых атмосферных скутеров, от которых во все стороны разбегались маленькие человеческие фигурки. Правда, от точных попаданий разваливался только каждый третий самолетик - остальные просто загорались.
– Перестаньте немедленно, сэр!
– неожиданным басом закричал Вайт.
– Вы по ним стреляете!
– Как?!
– Атлантида лихорадочно перебирал клавиши.
– Хрен его знает, где тут управление!
– Так найдите, сэр! Вы дилетант!
– На земном корабле лететь нудно было, сэр! Жмот! Катер начал описывать широкую пологую дугу и стрельба прекратилась.
– Ну, сэр?
– поторопил археолога миллионер.
– Нужно найти переключатель на ручное управление, сэр, - Атлантида вновь начал щелкать тумблерами. Та-да-да-да-да!
– очередь ушла в ограничивающую летное поле лесополосу и срубила там несколько деревьев с толстыми стволами и пышными алыми кронами.
– Опять, сэр?!
– Ерунда, сэр Теплер, - с облегчением вздохнул археолог.
– Я нашел управление стрельбой. Вот смотрите, включил, выключил, включил, выключил... Та-да-да-да-да!
– очередь выбила еще одну

просеку в лесополосе. Та-да-да-да-да!
– катер качнулся, и вторая очередь ударила в низкий холмик, почему-то снабженный дверьми. Холмик моментально откликнулся красочным темно-бурым взрывом.
– Ой, е-е...
– ошарашено пробормотал Рассольников.
– Полиция едет, сэр!
– указал толстяк на мчащийся прямо по курсу на высоте пары метров грязно-синий глиссер с красно-зелеными мигалками.
– Немедленно прекращайте хулиганить, и сажайте катер!
– Его нужно переключить на ручной режим, сэр! Попробуйте, возможно переключатель на вашей панели!
– Может, этот?
– после секундного колебания Вайт протянул ладонь к сдвоенному переключателю, прикрытому ярко-красной пластиной и перекинул его в верхнее положение. Ф-фау!
– вырвались из катера и понеслись к полицейскому глиссеру два ослепительных шара. Глиссер заложил резкий вираж, зацепил бортом землю и закувыркался по полю, разбрасывая в стороны дверцы и мигалки, а оба шара проскочили над ним и врезались в борт сверкающего хромированной отделкой пузатого орбитального челнока. Иллюминаторы челнока тут же вылетели наружу, а следом за ними расползся и сам корпус.
– Идиот, сэр! Что вы сделали?! Выключите немедленно! Вайт дрожащей рукой перекинул тумблер обратно... Ф-фау!
– два ослепительных шара вырвались на волю и помчались искать себе цель. Атлантида с облегчением перевел дух, увидев, что они улетают в чистое поле между лесополосой и зданием космопорта с характерной башней управления полетов.
– Обошлось... Из-за здания космопорта выскочило сразу четыре полицейских скутера, увидели шары и заметались из стороны в сторону. Двое врезались в кроны деревьев, и надежно засели в них, а между двумя другими разорвался один из шаров, раскидав машины в стороны. Полицейские с управлением не справились, и их глиссера закувыркались по нежно-бежевой траве. Последний шар благополучно домчался до леса в конце поля, красочно взорвался, раскидав множество искр, и там немедленно начал заниматься пожар.
– Тут уж мы не при чем, сэр, - повернулся толстяк к Рассольникову, и катер качнулся с крыла на крыло.
– Замрите, сэр!
– Атлантида качнул телом из стороны в сторону, и катер послушно лег то на левое, то на правое крыло.
– Вот оно, убей меня кошка задом! Интуитивно понятное управление, что б его изобретателю рога поотшибало! Катер управляется смещением тела! Смотрите! Археолог наклонился резко влево, и катер тут же заложил глубокий вираж. Фиу-у! Фиу-у! Атлантида невольно пригнул голову, и катер послушно просел вниз.
– Что с вами, сэр Платон?
– удивился миллионер.
– Вы что не слышите?!
– Рассольников бросил свое тело вправо, заставив катер метнуться в сторону.
– Это же бластеры бьют! Мощные, стационарные... Да вон они, на крыше башни управления! Изящная пирамидка, украшавшая башню, на самом деле оказалась обычной зенитной системой, кое-как прикрытой декоративными панелями. Фиу-у! Фиу-у! Рассольников испуганно откинулся на спинку кресла, поставив катер на дыбы - гиговатные импульсы угодили в дощатый сарайчик, разметав его в щепки.
– Что они делают, ненормальные?! Они же нас собьют!
– Именно этого они и добиваются, сэр Теплер, - археолог увернулся от очередного импульса. Нет, управление катером было все-таки сделано безукоризненно. Мало на каком летательном аппарате полный дилетант мог бы остаться живым после почти двухминутного обстрела автоматической зенитной системой со спаренными когерентными оптическими трубками.
– Секунду, сэр, - толстяк сильной рукой прижал Рассольникова к креслу, потом качнулся влево, описывая стремительный вираж, выпрямился, стабилизируя полет, откинулся на спинку, задирая нос катера, а потом быстрым движением стукнул по сдвоенной клавише снизу вверх и тут же сверху вниз. Ф-фау, ф-фау, - через секунду четыре шара вошли точнехонько в башню и превратили ее верхнюю половину в груду битого кирпича, мирно посыпавшегося вниз.
– Вот и все, сэр, - миллионер отпустил Рассольникова. На высоте примерно двухсот метров они описали над космодромом широкий круг. Несколько черных воронок на местах ангаров и хранилищ, серый пыльный круг вместо антенны дальнего привода, ровная полоска догорающих скутеров, несколько изломанных полицейских глиссеров, кривой уступ вместо башни управления полетов, раскиданные по всему полу ошметки орбитального челнока...
– Что будем делать, сэр Платон?
– задумчиво поинтересовался Вайт.
– Вы видите, сэр Теплер, во-он там, у леска, еще один уцелевший ангар?
– Да, сэр.
– Сейчас подорвем его, сэр, и смываемся отсюда. Мне кажется, на эту планету нам лучше не садиться.
– У меня почему-то создалось точно такое же ощущение, сэр, - согласился Вайт, разворачивая катер на цель. Внезапно кресла содрогнулись - стрелки индикаторов дружно шарахнулись к границам своих табло, тревожно заморгали лампочки.
– Что случилось, сэр?
– толстяк едва не вываливался из кресла, стараясь развернуть их маленький космический корабль.
– Он не слушается управления. Катер еще раз вздрогнул, и часть лампочек погасла вовсе, отчего Атлантида почувствовал себя еще более неуютно, нежели от того, что многие стрелки уползли в красные части своих секторов. Еще одно вздрагивание: - Кажется, нас все-таки сбили, сэр Теплер. Белая стена ангара накатилась на лобовой иллюминатор, после чего последовал резкий рывок ремней и полыхнуло пламя.
– Мы разобьемся?
– Вайт облизнул враз пересохшие губы.
– Уже нет, - Атлантида расстегнул ремни.
– Поздравляю вас, сэр, мы совершили посадку. Надо переждать, пока снаружи погаснет огонь, и можно выходить. Авось, удастся оправдаться. Аварийный катер, непонятное управление, куча неисправностей и всякое такое. Хороший адвокат и готовность компенсировать убытки - глядишь, выкрутимся.
– А мы не сгорим, сэр?
– Ну что вы, сэр Теплер. Катер выдерживает вход в плотные слои атмосферы на космической скорости, ему обычное пламя - что для вас чашечка кофе. Так что, собирайтесь, и будем выходить. Главное - излучайте как можно больше миролюбия. Только не улыбайтесь - могут неправильно понять. Пламя полыхало за иллюминатором еще минут пятнадцать, после чего резко опало, видимо сожрав все, что только было в ангаре горючего. Пожарников туземцы либо вовсе не стали вызывать, либо установки попали под шальной выстрел и более не существовали в принципе.
– Думаю, пора, сэр, - поднялся со своего люка Атлантида и пошел к посадочному люку.
– По углям мы как-нибудь пробежим, не зажаримся. И запомните: никаких угрожающих жестов! Археолог хлопнул по клавише рядом со створками и первым кинулся в открывшийся проход. Катер пробил тонкую стену ангара почти над самой землей, так что Рассольникову не составило труда перепрыгнуть невысокий выступ, отделяющий тлеющее содержимое здание от бледно-розовой травы и выпрыгнуть наружу. Метрах в двадцати стояла цепь из полусотни полицейских, нацеливших свои ружья, казалось, прямо ему в лоб.
– Все в порядке, джентльмены, - громко крикнул археолог, высоко поднимая руки над головой.
– У меня нет оружия! Я мирный гражданин, не испытывающий к вам никакой вражды! Мне нужна помощь! В ответ грянул дружный залп.

Глава пятая

Клетка

"- Завтра утром начнем выпускать животных,- сказал я. Я тянул с освобождением животных до последнего момента, то теперь не оставалось никаких оправданий для проволочки. Первой я решил выпустить тигровую выпь. Ее крыло полностью зажило, и в сочетании с отвратительным характером птицы это избавляло меня от угрызений совести и сомнений в том, сумеет ли она сама позаботиться о себе. Я вытащил выпь из клетки, не обращая внимания на ее громкие протесты, отнес к краю небольшого болота, граничившего с нашим лагерем, и посадил на дерево. Выпь сидела на ветке, пьяно покачиваясь взад-вперед и издавая громкие удивленные крики. Следующим на очереди был Дракула, гололицый ибис. Пока я нес его к болоту, он возбужденно щебетал, но как только я посадил его в высокую траву и пошел прочь, он встревоженно пискнул и бросился за мной. Я снова взял ибиса на руки, отнес его на болото и побежал домой, преследуемый истерическими воплями перепуганной птицы. После этого я занялся попугаями, которых мне с большим трудом удалось выгнать из клеток. Оказавшись на воле, они расселись на ветках ближайшего дерева и периодически оглашали воздух оглушительными криками. Как раз в этот момент я услышал пронзительное торжествующее чириканье и, обернувшись, увидел, что Дракула возвращается в лагерь. Я схватил его и снова отнес на болото, но тут же обнаружил, что тигровая выпь с решительным видом быстро приближается к лагерю, тяжело перелетая с ветки на ветку. Отогнав обеих птиц к болоту, я начал выгонять из клеток чернолицого ибиса и кариам. Разгоряченный, взволнованный и немало возмущенный тем, что птицы не поддерживают меня в моей трудной деятельности, я вдруг заметил, что попугаи, воспользовавшись случаем, спустились с деревьев и теперь сидят рядком на крышах своих клеток, глядя на меня печальными глазами и дожидаясь, когда я открою дверцы и пущу их домой. Тем временем Дракула настойчиво пытался проникнуть в свою клетку через проволочную сетку, сквозь которую не удалось бы проскочить и колибри.
– Я бы очень хотел,- злорадно сказал я,- чтобы здесь присутствовал сейчас один из этих слюнтяев.
– Каких слюнтяев?
– Один из этих сентиментальных всезнаек, которые вечно твердят мне, что жестоко запирать бедных диких животных в маленьких деревянных клетках. Хотел бы я показать им, как наши лохматые и пернатые братья при первой же возможности торопятся обрести свободу. (Джеральд Даррелл, "Под пологом пьяного леса". Издание "Лучшие книги двадцатого века". Земля, Лунный Прииск, 1003 год по галактическому летоисчислению)

Впервые в жизни Атлантида смог на своей собственной шкуре испытать, что такое истинный гуманизм. Разумеется, полицейские и в мыслях не держали убить его, разумное существо, полноценного гражданина галактики, обладающего всеми правами и свободами от рождения присущими любому человеку. Его просто парализовали самыми обычными разрядниками, чтобы безопасно доставить в участок для дальнейшего расследования. После попадания первого же парализующего заряда, все тело археолога свела судорога, все мышцы рефлекторно сократились, чуть ли не ломая кости и находясь сами на грани разрыва. А поскольку стреляло не менее пятидесяти полицейских, да к тому же по десятку раз, то попаданий оказалось не менее двадцати, и уже спустя несколько секунд мышцы окостенели до такой степени, что профессор Рассольников ничем не отличался от своей деревянной скульптуры в натуральную величину, вырезанной студентами Гея-Квадры накануне дня святого Валентина. Затем полицейские осторожно приблизились, немного постучали ботинками по телу и лицу - видимо, проверяя эффективность парализующих зарядов, а затем прихватили Платона за насмерть зажатую в кулаке трость, отволокли к парящему в полуметре над травой грузовику и закинули в кузов. Через минуту рядом швырнули известного коллекционера, мецената и миллионера Теплера Вайта. Толстяк замер в позе полуприседа, с выпученными глазами и широко открытым ртом. Его, по всей видимости, волокли за ноги, поскольку в рот набилось изрядное количество земли. После недолгой поездки их обоих свалили в полутемный подвал двухэтажного деревянного здания и заперли там. Только здесь, таращась открытыми глазами в затянутый паутиной потолок, Атлантида в полной мере оценил предусмотрительность матушки-природы, исключившей сердце из числа всех прочих, так называемых "скелетных" мышц. Не смотря на то, что все до единого двигательные органы лишились способности даже шелохнуться, сердце билось ровно и уверенно, позволяя археологу пребывать в полном сознании и ясной памяти. В ожидании решения своей судьбы, Платон думал о том, что широко известный на множестве планет яд кураре, точно так же, как и полицейские разрядники, вызывающий паралич скелетных мышц и последующую смерть жертвы от удушья, исследован далеко не так полно, как обычно считается. Ведь он жив! Не задохнулся! Значит, в яде кураре помимо парализующей составляющей находятся еще какие-то ингредиенты. Пожалуй, этой темой стоит заняться... Если, конечно, из всей этой неприятности удастся выкрутиться. На четвертый день в подвале ненадолго включили свет. К пленникам спустился пожилой плешивый человек в засаленном костюме и вежливо представился: - Трауб Майл, адвокат. Решением городского суда я назначен вести ваше дело. У вас нет каких либо возражений?
– стряпчий сделал минутную паузу. Вот и хорошо. Я зайду к вам через пару дней обсудить подробности предстоящего процесса. Засим Трауб Майл удалился на двое суток. К моменту его следующего визита парализующий эффект разрядников уже начал ослабевать. Археолог мог более-менее ощутимо дышать и немного шевелить языком и губами. Вайт тоже начал приходить в себя - судя по стонам, доносящимся из его угла. Впрочем, руки и ноги все еще не желали подчиняться своим владельцам, и до полного выздоровления было еще далеко. Вспыхнули осветительные панели под потолком, хлопнула входная дверь: - Добрый день, сограждане, это опять я, - узнал Рассольников голос адвоката.
– Должен вам сообщить, что решением коллегии судебный процесс над вами назначен на седьмой полыжун, то есть через шесть дней. Вам будет предъявлено обвинение в военном нападении на космопорт Дубль в пользу ордена Защиты Животных. Это грозит вам семью годами тюрьмы и двенадцатью годами добровольного труда на полярных плантациях, что будет очень неплохо, потому как если обвинение переквалифицируют в терроризм по тем же мотивам, тюрьмы может оказаться одиннадцать лет, а добровольный труд пожизненным. Вы меня понимаете?
– Воды, - простонал в ответ Вайт.
– Поймите меня правильно, - смутился стряпчий, - ради налаживания контактов с подопечными я мог бы принести вам лимонад, но... Э-э-э... Вы сами подумайте. Пить вы уже можете, а вот... Э-э-э... Сливать излишки... Э-э-э... Вам будет трудновато. Учитывая некоторый опыт... Э-э-э... Я бы советовал вам немного подождать. Дня два.
– Погибшие были?
– выдавил из себя Атлантида.
– Нет, - покачал головой адвокат.
– Несколько слегка помятых горожан и некоторые материальные потери, сумма которых еще уточняется.
– Слава Богу, - с облегчением перевел дух археолог. Современная медицина пока еще не умела воскрешать мертвых, зато с живыми могла сотворить практически все, что угодно. Раз погибших не оказалось, то все остальное можно измерить в оболах и откупиться от серьезного наказания. Главное - компенсировать вред и оплатить счета по приведению раненых в исходное состояние.
– Согласен целиком и полностью, - кивнул Трауб Майл.
– Поскольку погибших не было, обвинение не станет проявлять особой агрессивности. Вы можете отделаться наказанием за военное преступление. По ним приговоры всегда намного мягче.
– Мы не военные, - простонал миллионер.
– Мы мирные путешественники... Жертвы кораблекрушения...
– Вот про это говорить не надо!
– моментально встрепенулся стряпчий. Военнопленных по гуманитарной конвенции государство обязано кормить, поить и оказывать санитарные услуги. Просто преступников обществу содержать смысла не имеет. Попытаетесь примкнуть ко второй категории, окажетесь на голодном пайке. Вы мне поверьте, у меня шестьдесят лет опыта, плохого не посоветую. Просто доверьтесь мне, и я добьюсь для вас предельно мягкого приговора. Слово адвоката!
– У меня есть деньги, - прошептал миллионер.
– Много денег. Я компенсирую весь ущерб. Можете рассчитывать на неограниченный кредит.
– Приятно слышать, - расплылся Трауб Майл в наисладчайшей улыбке, всенепременно воспользуюсь. Щедрость толстяка отразилась на пленниках самым благоприятным образом. Уже на следующий день хмурые охранники начали отпаивать их горячими бульонами, прислонять на день к стене, укладывая на пол только в темное время суток, носить на унитаз и обтирать лицо влажной губкой. Когда конечности обрели некоторую подвижность, с пленников сняли одежду и постирали ее - причем вернули не просто отглаженной, но и со всеми золотыми пуговицами и сандаловыми украшениями. Утром перед судом им даже позволили посетить душ, выдав с собой по капсуле теплового мыла. Теперь путешественники выглядели не выцветшими эгинетами, снятыми с обветшалого храма3, а настоящими джентльменами, приличными людьми, респектабельными путешественниками. Правда, цветочка кактуса для Рассольникова не нашлось, и на этот раз его пиджак остался без привычного украшения. Мышцы арестованных еще не в полной мере вернули былую гибкость, отзываясь на каждое движение острой резью и, пожалуй впервые в жизни, тросточка понадобилась Атлантиде по прямому назначению - выходя из полицейского участка он заметно прихрамывал, опираясь на нее каждый раз, когда терял равновесие. Вайт тоже не полностью вернул способности к прямохождению, и его приходилось ловить двум дюжим полицейским. Платон, следом за конвоиром, вышел из дверей на тротуар - у него тут же закружилась голова от ворвавшейся в легкие волны свежего воздуха, густо пронизанного цветочными ароматами; от жаркого прикосновения маленькой голубой звездочки, забравшейся высоко в ослепительно-желтое небо, от щебета невидимых птиц и нежного звона, напоминающего затухающий звук от случайного прикосновения к скрипичной струне. Впрочем, все звуки моментально перекрыл радостный вой журналистов, кинувшихся на конвой со всех сторон: - Каковы дальнейшие планы ордена?!
– Откуда в лесах космический катер?!
– Вы едите мясо?!
– Вы замужем?! Последний вопрос настолько поразил Атлантиду, что он даже остановился, однако полицейские тут же подхватили его под руки и споро запихнули в тюремный фургон.
– Кажется, мы стали местной достопримечательностью, сэр Платон, - хмуро отметил миллионер.
– И рискуем остаться ею еще на одиннадцать лет, если адвокат не врет, поддакнул Рассольников.
– Мае гери, кекоме, - буркнул усевшийся рядом конвоир. Что имелось в виду, арестованные не поняли, поскольку единственный на двоих полилингвист попал при их задержании под выстрел и теперь вместо перевода только однообразно хрипел. Впрочем, полицейский сразу заметил эту несуразность, быстро перенастроил свой значок и повторил: - Не бойтесь, членам ордена Защиты Животных обычно полных сроков не дают. Лет пять, максимум шесть.
– Спасибо, я стал себя чувствовать намного лучше, - саркастически ухмыльнулся Атлантида.
– Я все рано не планировал никаких встреч на ближайшее время.
– Да ладно, - сочувственно произнес конвоир.
– Все одно не виварий. Всего пять лет. А с полярных плантаций вы сбежите. Все ордынские оттуда убегают.
– А мы ордынские?
– не понял археолог.
– Ну, вы же из ордена, - в свою очередь удивился полицейский. По всей видимости, фантазии с грамматикой целиком лежали на совести переводчика. Фургон затормозил и мягко опустился на землю. Сквозь окна были видны густые багровые заросли кустарника, низко согнувшиеся под тяжестью черных крупных плодов ветви деревьев и толпа журналистов, нетерпеливо пританцовывающих снаружи. При их виде Атлантиде почему-то вспомнились серые крысы, способные без зазрения совести живьем обгрызать любое существо, оказавшееся в их власти. "Мясо, мясо!" - доносилось снаружи. "Ладно, я вам на все отвечу", - злорадно подумал Рассольников.
– Выходите!
– конвоир распахнул двери.
– Вы едите мясо?!
– из-за кустарника появлялась и пропадала голова азартно подпрыгивающего репортера.
– И рыбу!
– ответил ему Платон.
– Каковы планы ордена!?
– крикнули с другой стороны.
– Захватить два крупных города, - моментально ответил археолог, - и повесить всех, кто откажется есть газонную траву!
– Нападения на космопорты будут продолжаться?!
– Каждые два месяца! Заполучив желанную сенсацию, журналистская братия стала рассасываться по сторонам. Арестованных без особых сложностей провели по засыпанной песком аллее, под сочно пахнущими шоколадом кронами, к высокому зданию суда, срубленного из крупных бревен в поморском стиле - даже крыша покрыта не обычной кровлей, а самой настоящей дранкой. Впрочем, это могла быть и пластиковая имитация... Хотя, вряд ли. На планете, где жители позволяли себе строить целые дома из настоящих бревен, вполне могли и пощипать на дранку несколько лишних стволов.
– Богато живут, - не удержался от замечания археолог.
– Толку-то, - хмыкнул Вайт.
– Если лес отсюда везти, но дороже земного окажется. Проще крышу золотой фольгой поклеить. И, кстати, долговечнее. Внутри здания кондитерский запах уличных деревьев сменился острым ароматом смолы. Под ногами поскрипывали длинные чуть розоватые доски, стены покрывала тонкая жженая рейка. Атлантида готов был поклясться, что дерево - самое настоящее, а не какой-то там экологически чистый негорючий пластик. Наверное, в другой обстановке он ощутил бы желание остаться жить на этой богатейшей планете, среди ее бесконечных ароматных лесов, чистых глубоких рек - продать дом на Гее-Квадрус и переехать сюда. Однако стремление местных жителей поселить путешественников у себя независимо от их желаний, вызывало в душе вполне естественное чувство противоречия. Путь по длинным запутанным коридорам закончился перед узкой дверью, собранной из дубовых брусков, стянутых толстыми бронзовыми полосами. Главным украшением двери являлся огромный засов, с руку толщиной и примерно метровой длины. Можно было подумать, время от времени дверь пытались выбить с помощью стенобитного тарана.
– Вы там что, динозавров держите?
– оглянулся на полицейского Рассольников. Конвоир молча отодвинул засов и втолкнул арестованных в дверь. Они оказались в большом овальном зале - высота потолков подчеркивалась стенами из вертикально поставленных гладких ошкуренных стволов. Под куполом свисала сеть, на которой слегка покачивались символические меч, кнут и батон хлеба. Середину зала занимал высокий, радужный стержень объемного проектора; у дальней стены, напротив клетки из толстых стальных прутьев, в которой оказались путешественники, на окрашенной в черный цвет скамье, за таким же черным столом сидело двое одетых в черное мужчин. Спиной к подсудимым, за белым столом, на белой скамье и в белой мантии копался в бумагах уже знакомый Траб Майл. Справа, за красным столом, на высоких красных креслах и в красных мантиях торжественно возвышались над прочими смертными пятеро судий. Зрительный зал находился слева. Там негромко переговаривалась пестро одетая публика в широкополых шляпах, длинных платьях, джинсовых костюмах и переливчатых технических комбинезонах - в общем, нормальные люди. Атлантиду порадовало отсутствие среди любопытных голографов и объемщиков похоже, на здешней планете свято соблюдался саксонский обычай не пускать во владения Фемиды какие бы то ни было записывающие технические устройства. Правда, секретаря, ведущего протокол, перед судейским столом таки не было. Наверняка где-нибудь в стене прятался ведущий подробный протокол робот.
– Ага, вы здесь, - оглянулся на них адвокат и подошел ближе.
– Сейчас начнется заседание. Помните, что вы боритесь за право животных на жизнь и протестуете против их употребления в пищу. Ваша акция в космопорте проведена как раз в защиту этих несчастных. Майл воровато оглянулся на судейский стол, словно занимался чем-то незаконным и торопливо продолжил: - Охранять вас тут будут лениво. Не вздумайте бежать! Бегство из-под суда считается признанием вины, и на беглеца разрешается вольная охота. А поохотиться в наших землях страсть как любят. Особенно в полыжун. Ничего лишнего не говорите. Лучше вообще ничего не говорите, пока со мной не посоветуетесь.
– Послушайте, Траб, - перебил его Атлантида, - а откуда журналисты знали, на каком языке мы разговариваем? Их переводчики орали по-нашему!
– А смаргл их знает, откуда они все пронюхивают. На столе прозвучал гонг.
– Ну все, удачи, - адвокат отступил к столу.
– Эй, Траб!
– окликнул его Рассольников.
– У нас ни одного полилингвиста нет! Мы же не поймем, о чем речь на заседании!
– Маваси гери!
– вскочил со своего места Майл.
– Ауруна хуроацусус, маллколун! Председательствующий переглянулся с ближайшими коллегами, кивнул, ударил в гонг и отдал короткое распоряжение. Траб Майл благодарно кивнул и опять отошел к подзащитным: - Сейчас, вам принесут по переводчику.
– Благодарю, - кивнул Атлантида и указал на толстый белый браслет адвоката.
– Он у вас писишный или альконный?
– Мегаальконный4, - с гордостью поднял запястье к глазам адвокат.
– Вы мне не скинете информацию о планете, какая у вас там есть? А то совершенно не представляю, где мы находимся.
– У меня в основном юридические справочники, - извиняющимся тоном ответил Майл.
– Ну, и пара энциклопедий общего характера.
– Ничего, - кивнул Рассольников.
– Мне хотя бы поверхностные сведения, для примерного представления.
– Хорошо, считывайте, - разрешил адвокат, протягивая руку. Обмен информацией занял около пяти минут. Как раз к этому времени полицейский принес две толстые, тяжелые коробки с прорезями для ремня - по всей видимости, местного производства. Атлантида и Вайт одели поясные переводчики, активировали их, и председательствующий ударил деревянным молоточком в гонг: - Продолжаем заседание! Подсудимые, вы меня понимаете?
– Да, ваша честь, - привстал со своего места Рассольников.
– Вполне, - кивнул рядом Вайт.
– Тогда заседание суда объявляю открытым! Ваше слово, господин обвинитель. Люди в черном несколько секунд посовещались, потом один из них поднялся, прокашлялся и начал речь: - Двадцатого августа сего года, в двадцать семь часов дня, на космодром Дубль было совершено нападение. Прошу разрешения Высокого Суда представить документ номер двадцать один, дежурную запись летного пространства. Стержень в центре зала исчез, и перед арестованными раскрылось багровое поле, над которым мирно порхали изумрудно-зеленые бабочки. Неподалеку стояли ровные ряды белых скутеров, высился шар маяка дальнего привода, под которым загорал на синем полотенце какой-то мужичок, в направлении к которому двигалась низколетящая грузовая платформа с десятком ящиков. Летное поле огораживала далекая розовая полоска леса. Но в зените уже вырастала угрожающе угрюмая черная точка.
– Кажется, это мы, сэр, - подтолкнул Атлантиду в бок миллионер. Со стороны быстро приближающийся катер выглядел настоящим уродцем: коротенький, пузатый, с обрубленной кормой, тупым носом и четырьмя куцыми крылышками. Он немного попетлял из стороны в сторону, потом решительно устремился к стоянке скутеров и окрысился яркими вспышками: та-та-та-та-та! Лопнул, как мыльный пузырь, шар антенны - из-под обломков кинулся наутек мужичек, причем бежал он почему-то на четвереньках, зажав в зубах край полотенца. Время от времени подстилка попадала под ноги - человек делал кувырок через голову, вставал на четвереньки и продолжал свой бег. Та-та-та-та-та - через одного рассыпались на детальки легкие самолетики. Оставшиеся целыми окрашивались языками чистого голубого пламени. Водитель грузовой платформы сиганул в траву, и платформа, неуправляемая, деловито завернула на стоянку, доламывая все то, чего не смогли сделать снаряды и огонь. Та-та-та-та-та - выписав лихой пирует, катер нацелился на невысокий холмик, вокруг которого было натянуто проволочное заграждение с ярко-синими плакатами. Первые две очереди прошли мимо, порубав деревья в недалекой лесополосе, но третья вошла точно в дверь. Шарах!!!
– хотя арестованные и понимали, что видят обычную запись, но все равно невольно отшатнулись от вспышки. А катер уже заходил на новую цель... Пи-у, пи-у - два шара устремились точнехонько в борт пассажирского орбитального челнока. По земле закувыркался полицейский глиссер - просто так, без видимой причины. Зато четыре других оказались сбиты или загнаны на деревья благодаря точно выпущенным снарядам. Катер на высоте десятка метров описывал хищную дугу, выбирая новую цель. Послышались звонкие щелчки, и на земле за катером стали появляться разрывы: вот вздыбилась земля, вот она вздыбилась еще раз... А вот разлетелся в щепки любовно выкрашенный сарайчик, вот из воронки ударил вверх фонтан воды, вот взлетели в воздух куски камня и метала. Катер извернулся, задрал нос. От него отделились и устремились точно на зрителей несколько ярких точек. Они становились все ближе и ближе, пока не заполонили собою все... Запись оборвалась.
– В результате нападения, - продолжил, прокашлявшись, обвинитель, - были полностью уничтожены: пост дальнего привода тысяча двадцать второго года постройки остаточной стоимостью семнадцать тысяч двести тридцать семь оболов принадлежащий организации "Космопорт"; скутер марки "Алькона-семнадцать" тысяча тридцать четвертого года изготовления остаточной стоимостью семь тысяч триста пять оболов принадлежащий гражданину Миплегия А Эн; скутер марки "Лотос-А" тысяча... Атлантида вспомнил, как лихо они с Вайтом порезвились, и понял, что это перечисление займет изрядное количество времени. Он опустил вниз левую руку, активировал экран браслета и стал пролистывать полученную у адвоката энциклопедию, иногда внимательно вчитываясь в текст и вглядываясь в возникающие голографические снимки, иногда просто пробегая статьи глазами. Вайт деловито пыхтел рядом. Он тоже активировал картинку своего компьютера, но, в отличие от археолога, быстро заносил в память зачитываемые обвинителем данные, по ходу дела суммируя цифры, помечая некоторые из них вопросительными знаками или звездочками. Чтение обвинительного протокола заняло несколько часов. К тому времени, когда первый из людей в черном сел, а второй поднялся, Рассольников успел просмотреть почти половину первой из трех энциклопедий.
– Уважаемый суд, уважаемые сограждане!
– привлек внимание археолога свежий голос.
– Обвинение намерено доказать, первое: что причинившем все разрушения катером управляли подсудимые. Второе: что действия их подпадают под статью двести четырнадцатую о причинении материального ущерба по террористическим мотивам. Третье: что у подсудимых нет смягчающих вину обстоятельств.
– Защите и подсудимым понятно обвинение?
– поворотился к клетке председательствующий.
– Да, Ваша Честь, - кивнул Траб Майл.
– Нет, Ваша Честь!
– вскочил со своего места Теплер Вайт.
– У меня есть вопросы!
– Прошу вас, - милостиво кивнул судья.
– Мне непонятно, - миллионер зыркнул в экран над своим перстнем.
– Мне непонятно, в какой последовательности стояли перечисленные скутера? Из представленного документа было видно, что значительную часть повреждений нанес не пулеметный огонь, а неуправляемая грузовая платформа. Таким образом, за эту часть ущерба должен отвечать водитель, самовольно покинувший рабочее место. Далее: согласно обязательным требованиям к оборудованию космопортов, на них должна присутствовать аварийная пожарная команда. В документе отсутствуют данные о действиях пожарной бригады. Между тем, они могли значительно снизить ущерб, а значит, часть ответственности должна лежать на них. И последнее: как вы могли заметить, зенитная установка не добилась ни одного попадания в катер! Это значит, системы наведения не были настроены соответствующим образом. Если бы они смогли сбить катер...
– То есть нас, - тихо напомнил Атлантида.
– Спасибо, сэр, - кивнул толстяк и поправился: - Если бы нас удалось сбить первым выстрелом, дальнейших повреждений территории космодрома, его здания и ангаров не возникло бы. Таким образом, ответственность за все разрушения, произошедшие после первого залпа полностью ложатся на оружейного программиста! В зале послышался хохот, раздались аплодисменты.
– Что скажет обвинение?
– поинтересовался судья. Черные ожесточенно переговаривались, временами тыкая друг другу пальцами в лицо. Судья тяжело вздохнул, ударил в гонг и объявил: - Пятнадцатиминутный перерыв по просьбе обвинения!
– Это вы хорошо придумали, - одобрил подошедший ближе Траб Майл. Главное, сбить их с настроя. Они только что уверены в победе были, и вдруг: бац! Половина ущерба побоку! А уж журналисты что понапишут... У меня заранее уши вянут. Не подготовилось, в общем, обвинение. Прохлопало.
– Спасибо, спасибо, - кивнул Вайт.
– Кстати, пока перерыв: вы не могли бы принести нам немного питьевой воды?
– Да, сейчас.
– Мне не нравится наш адвокат, сэр, - повернулся к археологу толстяк, как только Майл отошел на безопасное расстояние.
– Он ухитрился прохлопать самые очевидные вещи! Мы можем сбить сумму ущерба как минимум в три раза!
– Какая разница, сэр?
– пожал плечами Атлантида.
– Глубоко сомневаюсь, что нам удастся отработать даже треть на здешних плантациях. А если мне придется полностью сидеть за свои художества, то потом я уже ни единого су им не отдам.
– Вы не правы, сэр, - укоризненно покачал головой Вайт.
– Денежки счет любят. К тому же, здесь проглядел одно, в другом месте проглядит другое... А если он прозевает для нас возможность оправдания?
– Ваша вода, господа, - принес Траб Майл два картонных стаканчика. Публика довольна. Значит, ваши шансы повышаются.
– Послушайте, Траб, - осторожно поинтересовался Рассольников.
– А если все-таки попытаться добиться для нас оправдания? Ведь, если честно, мы совершенно не собирались устраивать здесь стрельбу.
– Не вздумайте, - понизил голос адвокат.
– Вы видите председательствующего? У него двадцать процентов акций космопорта. Тех, что рядом сидят видите? У обоих там стояли скутера. А у третьего, помимо скутера, еще и орбитальный челнок имелся, который приносил неплохие барыши. Никак не пострадала только судья Морг. Это та женщина, что сидит дальше всех. Правда, ее внучатому племяннику во время кутерьмы сломало ногу. Только вчера закончилось заживление и его выпустили из больницы. Ну и как вы думаете, они вас отпустят? Ни-ко-гда! Вы лучше помните, что самые тяжелые наказания дают за немотивированные преступления, а самые мягкие за военные. Орден Защиты Животных объявил властям войну, вот за эту версию и держитесь. Вы зверюшек от поедания защищаете, природу там всякую и прочее. Это дело люди всегда любят, дают за подобные выходки по минимуму. Отсидите года три, страсти поулягутся... Вот тогда вопрос о компенсации ущерба и поднимем... Вместе с ходатайством о досрочном освобождении.
– Да мы даже не знаем, что такое этот "орден"!
– А что такое "смертная казнь", вы знаете? Хотите? Нет? Ну, тогда слушайтесь меня и боритесь за равноправие животных. По залу прокатился удар гонга, и Майл отправился на свое место.
– В четвертых, обвинение намерено доказать, - поднявшись, добавил еще один пункт черный человек, - что без противоправных действий подсудимых никакого ущерба, ни полного, ни частичного, возникнуть не могло.
– Чижика они докажут, сэр, - злорадно потер руки Вайт.
– Я им ни одного лишнего обола не оставлю! Обвинители начали по очереди приводить многочисленные свидетельские показания того, что именно Вайт с Рассольниковым выходили из злополучного катера, врезавшегося в ангар, что они не могли спрятаться в ангаре заранее, не могли пересидеть пожар рядом со смертоносной машиной, что никаких следов их пребывания на планете до скандального происшествия не имеется. Атлантида заскучал и снова наклонился к браслету. Никаких признаков пребывания на планете разумных существ до прилета землян не имелось. Соответственно, раздел археологии в местных энциклопедиях отсутствовал. Зато география оказалась необычайно интересной. На Ершбике начисто отсутствовали океаны и, соответственно, моря. Как-никак, море это "часть океана, прилегающая к суше". Зато имелось несколько крупных озер и огромная паутина полноводных и не очень, медлительных величавых рек. На своем пути к озерам реки сливались, разливались, раздваивались и растраивались, кое-где организовывали перекрестки. Ершбик чем-то напоминал Марс, с его знаменитыми каналами. Вот только на Марсе вода считалась редкостью, ее любили и берегли - а здесь по ней гоняли пароходы и сплавляли лес. В организации водных потоков угадывалась некая разумная мысль, идея, тщательно разработанный и прилежно претворенный в жизнь план... Однако, как уже упоминалось, никаких признаков доколониальной цивилизации людям обнаружить не удалось. Обвинители закончили двухчасовое изложение своих доказательств, и председательствующий повернулся к подсудимым: - Готова ли защита опровергнуть аргументы обвинения?
– Ваша честь, подсудимые признают свое пребывание на катере в момент совершения преступления, - привстал со своего места Траб Майл. Зал откликнулся вздохом разочарования.
– Суд удаляется на совещание, - ударив в гонг, сообщил председательствующий. Совещание длилось всего несколько минут, после чего служители Фемиды объявили вердикт: подсудимые пребывали на катере в момент совершения преступления. Обвинению снова предоставили слово, и люди в черном принялись занудливо доказывать общеизвестную истину о том, что уничтожение чужого имущества - плохой поступок. Рассольников тем временем добрался до описания местной флоры и фауны. Живность на планете водилась странная и многообразная, но в большинстве своем - несъедобная. А поскольку земные коровы, лошади, куры-кролики и свиньи оказались не по нутру местным хищникам, то и конфликтов между фермерами и лесным зверьем практически не возникало. Зато растительная пища пришлась по желудку всем. Местные стада ходили тучными, кролики жирели на глазах, куры вырастали до размеров индюков. Никаких земных растений земледельцы разводить не стали, окультурив несколько местных сортов, и даже вместо благородной текилы туземцы изготавливали некую подозрительную "абсентку". В общем, полный позор! Ближе к вечеру, когда Траб Майл решительно вступил в спор с обвинением, по поводу того, может ли война вестись в одностороннем порядке, и не является ли она в таком случае вульгарным терроризмом, в энциклопедии начался раздел административного устройства Ершбика. Добравшись до судебной системы, Рассольников изумленно приоткрыл рот, а потом толкнул миллионера локтем в бок: - Смотрите, сэр Теплер! Оказывается, на Ершбике смертная казнь запрещена!
– Как?
– удивленный Вайт воззрился в экранную развертку браслета.
– Может, это устаревшие сведения?
– А может, у мистера Майла на космодроме тоже стоял скутер? Или имеются акции космопорта? Помните, сэр, вы говорили про странности в его поведении? Он припугнул нас смертной казнью и теперь заставляет самих требовать себе пять лет лишения свободы

вместе со всякими добровольными плантациями!
– Подсудимые!
– председательствующий повысил голос.
– Что за шум? Вы проявляете неуважение к суду!
– Я могу задать вам вопрос, ваша честь?
– поднялся со скамейки Теплер Вайт.
– Объявляется перерыв десять минут по просьбе защиты, - ударил в гонг служитель Фемиды.
– Задавайте свой вопрос, подсудимый.
– Это правда, что на Ершбике смертная казнь запрещена?
– Безусловно, подсудимый, - величаво кивнул судья.
– Наше общество построено на принципах гуманизма и безусловного уважения жизни любого разумного существа. Никогда, и ни при каких обстоятельствах мы не позволим себе скатиться к древним, дикарским временам, когда людей тайно или публично уничтожали по приговору суда или без оного. Ершбик - развитая цивилизованная планета, свято соблюдающая галактические конвенции. Никакой смертной казни в наших землях нет и быть не может.
– В таком случае, я прошу вас позволить нам защищаться самим. Наш адвокат ввел нас в заблуждение, и мы подозреваем, что намеренно. Мы хотим отказаться от его услуг.
– Вы что с ума сошли?
– изумленно повернулся к ним Майл.
– Чем я вас обманул?
– А кто смертной казнью нас пугал?
– злорадно прошипел Вайт.
– Кто весь ущерб признавал? Кто уговаривал военное нападение на себя принять? Что, небось тоже скутер на космодроме стоял?
– Да делайте вы, что хотите!
– покрасневший от обиды адвокат захлопнул свою папку для бумаг.
– Да, стоял! И я же вас... Он встал, и быстрым шагом вышел из зала.
– Заседание продолжается!
– прокатился гул от удара гонга.
– Я полагаю, подсудимые хотят сделать некое заявление?
– Да, Ваша Честь, - решился Атлантида.
– Мы считаем нужным сообщить, что ни я, ни мой товарищ не являемся членами ордена Защиты Животных. В зале повисла оглушительная тишина.
– Да, - подтвердил Рассольников.
– Мы не состоим в ордене. Мы всего лишь путешественники, которые покинули терпящий бедствие космический корабль. Мы не умели управлять катером, поэтому были вынуждены пользоваться органами управления наугад. То, что во время полета над космодромом катер начал стрелять - это всего лишь досадная случайность. Мы готовы компенсировать ущерб. Прошу суд освободить нас из-под стражи, и как только мы вернемся домой, то немедленно переведем сюда необходимую сумму денег.
– Второй подсудимый согласен с этим утверждением?
– поинтересовался судья.
– Да, - поднялся со своего места Вайт.
– То, что мы вдребезги разнесли ваш космопорт, получилось совершенно случайно. Мы приносим свои извинения и готовы погасить ту часть ущерба, которая возникла по нашей вине.
– Обвинению понятна суть заявления?
– повернул голову председательствующий.
– Да, ваша честь, - вскочили "черные".
– Общественность в нашем лице считает необходимым отозвать ранее выдвинутые обвинения.
– На каком основании?
– Согласно данным подсудимыми показаниям, они вошли в атмосферу нашей планеты на боевом корабле, с управлением которым были совершенно незнакомы и в опасной близости от космопорта и населенного пункта город Верех стали наугад пользоваться имеющимися на катере органами управления, что привело к большому материальному ущербу, практически полному уничтожению космодрома Дубль. Обвинение обращает внимание, что подобное могло произойти и с самим городом. Поскольку подсудимые, по их собственному признанию, действовали "наугад", то только счастливая случайность уберегла Верех от приближения катера к его кварталам. Столь безалаберное отношение к своим поступкам, неспособность оценить последствия своих действий заставляет нас усомниться в разумности подсудимых. Я прошу суд снять все обвинения и оправдать подсудимых, поскольку они не являются разумными существами и не способны отвечать за свои поступки.
– Есть!
– в первый миг путешественники не поверили своим ушам, а потом кинулись обниматься.
– Подсудимые!
– повысил голос судья.
– Вы согласны быть оправданными на этих основаниях?
– Да хоть тараканами называйте, - махнул рукой Атлантида, - лишь бы из клетки выпустили.
– Да, Ваша Честь, согласны, - более спокойно произнес миллионер.
– Прекрасно, - кивнул председательствующий, - поскольку стороны пришли к соглашению, суд считает возможным утвердить их договор. Подсудимые более не считаются разумными существами и ответственности за причиненный вред не подлежат. Слушанье дела о нападении на космодром "Дубль" закончено. Судья ударил в гонг, символизируя этим жестом окончательность принятого решения. Миллионер и археолог закричали от радости и запрыгали на месте, размахивая над головой руками.
– В соответствии с Гражданским Кодексом Ершбика, статье двести четырнадцать об обращении с безнадзорными животными, - уже совсем другим, обыденным тоном продолжил председательствующий, - оба зверя должны быть отправлены на живодерню города Вереха. Если в течение двух недель владелец животных объявится, они будут переданы владельцу, с которого надлежит взыскать причиненный космопорту ущерб. В том случае, если владелец не объявится, животных надлежит забить, а стоимость выработанного из них мыла обратить в городскую казну. Судебное заседание объявляю закрытым! Председательствующий ударил в гонг. Дверь за спинами осужденных распахнулась, ворвавшиеся внутрь полицейские с привычной ловкостью застегнули на шеях археолога и миллионера строгие ошейники с направленными внутрь шипами, намордники - и, не церемонясь, поволокли их за собой.

В общем-то, если смотреть беспристрастно, живодерня содержалась в безукоризненном состоянии. Длинный дощатый сарай метров двадцати в ширину и пяти в высоту, в котором в два ряда стояли клетки из стальных прутьев. Пол клеток также набирался из прутьев, в щели между которыми экскременты без задержек падали вниз, в алюминиевый короб, откуда тут же смывались водой. Все остальное пространство покрывал толстый, ежедневно подновляемый слой свежих опилок. Благодаря этому на живодерне пахло не застарелой грязью и говном, а свежеструганным деревом. Чистенькая, опрятная, ухоженная живодерня - если только осматривать ее снаружи, а не изнутри клетки. Особенный оптимизм внушал пластиковый трос с крюками, медленно ползущий над головами узников. Время от времени к нему подвешивали за задние ноги кого-то из отсидевших свой срок обитателей, и несчастный, визжа и извиваясь, начинал свой неторопливый путь к мясницкому столу. Если прижаться к прутьям у центрального прохода, и привстать на цыпочки, то виден и стоящий спиной к зверью живодер, и его стол. Когда очередная жертва подъезжает ближе, он сильным ударом ножа в шею вскрывает ей вену и отталкивает немного в сторону, чтобы кровь стекла в желоб. Затем ударами тяжелого мясницкого тесака перебивает конечности, прижимает их к тушке и сбивает получившуюся упаковку в горловину измельчителя. По сараю вкрадчиво расползается сытный чавкающий звук, от которого по коже бегут мурашки. Живодер прикидывает по весам количество получившегося фарша, после чего дает помощникам команду или цеплять к тросу очередную жертву, или отправляться на перерыв. В пищу местное зверье не годилось, зато на мыло вполне, и живодерня работала каждый день, производя нужный всем и каждому продукт личной гигиены. Осужденных привезли сюда сразу же после заседания. Четверо полицейских чуть не волоком протащили их до ближайшей клетки, сняли намордники, расстегнули ошейники и грубыми пинками загнали внутрь.
– Привет животным, - не удержался от прощания один из них.
– Ты совсем сбрендил?
– с усмешкой подпихнул его в бок другой.
– Со скотиной разговариваешь! Конвоиры расхохотались и ушли.
– Значит, смертной казни здесь нет, сэр?
– потер ушибленный бок толстяк, направился к дверце и подергал навесной замок.
– Крепкая штуковина. С кодировкой и магнитной щелью. Если мы животные, то почему они нас просто на щеколду не заперли?
– Адвокат, сволочь, мог бы и предупредить, - поморщился Атлантида. Во время перевозки строгий ошейник довольно сильно разодрал ему шею. Вдобавок, от полученного пинка он ощутимо врезался плечом в прутья.
– Интересно, сэр, - миллионер отошел от дверцы и полюбовался своим перстнем с парольным декодером.
– А почему они у нас ничего не отобрали? Ни драгоценности, ни украшения, ни обычную одежду. Даже ваша трость, и та при вас осталась.
– Если вспомнить средние века, сэр, - сел на пол археолог, - то личные вещи и драгоценности казненных считались законной добычей палача. Думаю, тут примерно тот же обычай. Оружие наверняка бы отобрали, а вот всякие перстенечки-тросточки - это уже чужое. Собственность живодера.
– И что нам теперь делать, сэр?
– толстяк уселся рядом.
– Я так подозреваю, что никаких жалоб или встречных исков от нас никто не примет. Мы ведь животные. Иск от нас - это все равно, что мои аквариумные рыбки донос в прокуратуру накатают.
– Надеюсь, нас хотя бы покормят, сэр, - похлопал себя по животу Атлантида.
– Наша голодовка чересчур затянулась.
– Знаете, о чем я жалею, сел Платон?
– повернулся к нему Вайт.
– О чем, сэр?
– Что не догадался ни одного шара в сторону города запустить. Как бы великолепно он горел - вместе с судами, полицейскими участками и живодернями! Корм принесли где-то через час: полуголый мужчина в клеенчатом фартуке швырнул в откидной ящик охапку плодов, часть которых напоминала с виду бананы, а часть - яблоки. Путешественники, проглотив унижение, забрали еду из ящика и хоть немного наполнили свои желудки. Заморив червячка, Рассольников включил браслет и попытался идентифицировать соседей по живодерне. Ближе к разделочному столу ждал своего часа большой рыжий бупнос - спокойное травоядное животное, с большим горбом на загривке и головой, невероятно похожей на голову саблезубого тигра. Большие ступни позволяли ему бродить по болотам, а огромные кривые клыки, направленные вниз, предназначались отнюдь не для смертоубийства, а для выкапывания сочных корешков. Зато две милые обезьяноподобные малютки с длинными хвостами и большими грустными глазами, оказались самыми настоящими вампирами. Они имели складную суставчатую челюсть с единственным зубом. По ночам малышки подкрадывались к своим жертвам, запускали челюсть, извините за подробность, в задний проход, пробивали стенку кишечника и сосали кровь. Поскольку местная живность болевых рецепторов в кишечнике не имела, то подобные выходки легко сходили обезьянкам с рук.
– Все ясно, - отключил компьютер археолог.
– Спать будем у этой стенки. А то челюсти у вампиров больно длинные.
– Что, лежа прямо на этом железном полу, сэр Платон?
– А разве вы, сэр Теплер, предпочитаете спать стоя? Впрочем, препирательства незадачливых путешественников не могли изменить ровным счетом ничего. Им пришлось укладываться на толстые, врезающиеся в тело прутья, а вместо постельных принадлежностей довольствоваться только собственной одеждой.

Утро началось с радостного гвалта обитателей живодерни, многие из которых всю жизнь провели среди ветвей, и сон на жестких стальных палках только придал им свежих сил. Мартышечные вампиры и вовсе провели ночь на потолках клеток, зацепившись за перекладины гибкими хвостами; покрытые фиолетовыми пятнами древесные крокодилы, что обитали по ту сторону центрального прохода, все еще дрыхли, плотно обняв вертикальные прутья и вытянувшись вдоль них, а блаженник в соседней клетухе распластался по полу, свисая вниз гнилыми ошметками. Глядя на эту груду мусора, трудно было поверить, что где-то в ней скрываются две когтистые лапы и пасть с четырьмя длинными спаренными клыками.
– Счастливые, - вздохнул Атлантида. Все его тело болело так, словно его всю ночь били ногами - однажды Рассольникову довелось пережить и такое приключение.
– Я разорю эту планету, когда выберусь отсюда, - пообещал Вайт, выглядевший отнюдь не лучше.
– Выделю специальный отдел с ежемесячным финансированием, который будет заниматься только ее разорением!
– Это будет потом, сэр, - немного остудил его пыл Платон.
– А покамест наш новый официант готовится накрыть нам стол. Вдоль клеток двигалась тележка с кормом, слышалось характерное громыхание откидных ящиков. Поравнявшись с вампирьей клеткой, живодер остановился и, негромко мурлыкая себе под нос, принялся отпирать дверцу.
– Никак вампиры перешли на овощи?
– негромко поинтересовался археолог. Живодер сделал вид, что не услышал вопроса и ласково проворковал, доставая из кармана фартука нечто, похожее на длинный фонарик с тонким жалом на конце: - Идите сюда, мои малышки, две недели уже прошли... Послышался треск, кисловато запахло озоном. Одна из обезьянок с испуганным визгом принялась метаться по клетке, а вторая, выгнувшись дугой и мелко подрагивая, замерла на полу. Живодер, опять замурлыкав, быстро обмотал ее задние лапки длинной жилой, подтянул к себе и зацепил за крюк на тросе.
– Это же у него электороразрядник, - оглянулся на Вайта археолог.
– Если он нас таким ударит, вся информация на компьютерах пропадет! Да и схемы, скорее всего, погорят.
– Боже мой, о чем вы думаете, сэр Платон?!
– пробормотал в ответ миллионер. Живодер направил свой электрошокер на вторую обезьянку, но ее связывать не стал: просто вытащил из клетки и бросил на тележку.
– Милая-я моя, как я жду тебя-я, в во-осемь... Грохнула крышка перекидного ящика - людям досталась их порция крупных, волосатых синих плодов, покрытых мелко изрезанной морщинистой кожурой. Атлантида вздохнул, включил браслет, полистал энциклопедию...
– Ага, вот они. Синие агрофены. Рекомендуется есть вместе с кожурой, поскольку в ней содержится большое количество витамина "Д". Правда, фрукты очень советуют тщательно промывать или ошпаривать, поскольку среди ворса часто попадаются кишечные паразиты. На людях они не выживают, но неделя желудочных колик и кровавого поноса обеспечена. Ну как, сэр Теплер, будем чистить или ошпаривать кипятком?
– Ваши комментарии, сэр Платон, способны отбить аппетит у кого угодно.
– Вы отказываетесь от своей порции, сэр?
– Еще чего! Вот только не хочется половину оставшейся жизни мучиться поносом. Чем бы эти агрофены почистить, сэр? Не зубами же!
– Это верно, сэр, - согласился Рассольников.
– С таким же успехом их можно просто съесть... Его внимание привлекла тележка живодера, которая подкатилась к клетке с блаженником. Обезьянка на ней уже начала подавать признаки жизни, начав крутить головой и подергивать лапками. Казалось еще немного - и она поднимется, прокрадется за спиной служителя и кинется наутек.
– Со-орок дней пройдет, сно-ова приплывет, о-осень... Живодер открыл дверцу клетки, перехватил вампирчика за хвост и метнул его внутрь. Моментально взметнулись, словно поднятые налетевшим вихрем, гнилые листья и ветки, среди них блеснуло два ровных ряда белых зубов - блеснули, и захлопнулись на голове жертвы. Оставшиеся на виду кончики лапок затрепыхались, хвост несколько раз свернулся и развернулся. Взлетевший мусор осел, полностью накрыв собой жертву. Послышалось довольное чавканье, в короб потекла струйка желтоватой крови.
– Неужели через две недели и с нами так поступят, сэр?
– ошарашено спросил Вайт.
– Нет, сэр, мы для блаженников несъедобны, - напомнил Платон.
– Наше место во-он там, - он кивнул на разделочный стол.
– Да не хочу я жрать эти проклятые агрофены!
– толстяк со всей силы запустил фруктом в живодера, но не попал, и несчастный плод разбился в алые брызги о прутья клетки древесных крокодилов.
– Вполне вас понимаю, сэр, - кивнул Рассольников, - но, боюсь, здесь на нашу голодовку никто не обратит ни малейшего внимания. Он присел на корточки рядом с санитарным желобом, с края которого постоянно текла вода, и принялся мыть волосатую шкурку своей агрофены со старанием опытного енота-полоскуна. Где-то через час трос сдвинулся со своего места и медленно пополз, увозя вдаль мартышечного вампира. По всей видимости, зверьку предстояло описать по сараю полный круг, прежде чем добраться до разделочного стола. Обезьянка успела полностью придти в себя, извивалась, обиженно пищала, дергалась из стороны в сторону, но освободиться не могла. А по ту сторону центрального прохода ехал навстречу гибели крупный садовый пыхтун. Это медлительное животное питалось только фруктами, умело отлично маскироваться под пересохший, заплесневелый сук, а будучи обнаруженным, забавно пыхтело, словно обижаясь на нарушение правил игры в прядки. Вот пыхтун оказался над столом - удар ножа, липкий стук падающей в желоб крови, треск ломаемых костей. Чавканье измельчителя. Трос сдвинулся с места, везя на заклание самого обычного пса - крупного бульдога с большой кровоточащей язвой на боку. Бульдог жалобно скулил и перебирал в воздухе передними лапами. Увидев Вайта и Рассольникова он с надеждой дернулся к людям, но смог лишь раскачаться из стороны в сторону. Атлантида отвернулся и сел спиной к центральному проходу. Теперь он не видел происходящего над столом, но скрыться от звуков все равно не мог: жалобное повизгивание, писк или испуганный вой, глухой удар, шлепанье крови, хруст конечностей, гул измельчителя, поскрипывание двигающегося троса. И опять - удар, шлепанье, хруст, гул. Поскрипывание, удар, шлепанье, хруст, гул. Поскрипывание... Услышав самую обычную человеческую ругань Вайт и Рассольников вскочили, повернулись и замерли, крепко вцепившись в прутья клетки. Подвешенный к тросу вверх ногами и со связанными за спиной руками, перед ними покачивался полный мужчина, одетый в синие потертые брюки и драную рубаху. Впрочем, драной рубаха могла стать только сейчас, поскольку крюк бедолаги остановился точно у клетки бенгальского крысолова - грациозного хищника, похожего на пантеру, но с головой гиены и ушами слона. Крысолов явно желал разнообразить свое меню - а может, просто играл, просовывая лапу между прутьями и пытаясь затащить к себе столь близкую жертву. Однако на длинных когтях оставались только клочья рубашки, которые хищник внимательно обнюхивал, а потом стряхивал под клетку.
– Слава богу, - вздохнул изодранный человек, когда крюк стронулся с места и подвез его на десяток метров к разделочному столу. Еще одна остановка - живодер приводил в "товарный вид" пятнистого енота и вот настала очередь мужчины. Несчастный улыбнулся своему будущему убийце, попытался сказать ему что-то дружелюбное или просто пошутить. Палач поднял нож и принялся неторопливыми движениями распарывать одежду, отбрасывая ее в сторону. Спустя несколько минут мужчина был полностью обнажен. Он сказал что-то еще, неслышное на расстоянии, и закрыл глаза, подставив горло. Мелькнуло лезвие - Платон отвернулся.
– Как они могут вот так... Ни покаяния, ни слова последнего, ни попрощаться с близкими... Просто ножом, и в измельчитель. Будто и не человек вовсе, а фарш магазинный.
– Жители Ершбика не верят, что разумное существо способно на убийство, грабеж или кражу, сэр, - тихо пояснил Атлантида, запоздало разобравшийся в тонкостях местного судопроизводства.
– Поэтому виновные в подобных преступлениях признаются судом обычными человекообразными животными. Вы когда-нибудь слышали, чтобы на мясокомбинатах скоту перед забоем предоставлялся священник или разрешалось сделать звонок родственникам?
– У меня появляется желание вступить в орден Защиты Животных, сэр, неожиданно заявил Вайт.
– Поздновато, сэр, - покачал головой Рассольников.
– На суде надо было вступать.
– А я не для отчетности, сэр!
– гордо отмахнулся толстяк.
– Я на самом деле желаю защищать права наших меньших братьев!
– Какие они все-таки паразиты!
– не удержался Атлантида.
– В Уголовном Кодексе крупными буквами пишут, что смертная казнь запрещена, а мелкими в Гражданском - что безнадзорные животные отправляются на живодерню! Ненавижу!
– Смотрите, еще один! На этот раз на тросу болтался лысый и плечистый парень в серебристом рабочем комбинезоне. Перед ним никаких жертв не имелось, так что к разделочному столу он ехал без остановок.
– Уроды! Твари! Безмозглые крысы!
– во всю глотку кричал осужденный, с каждой минутой оказываясь все ближе к смерти. Десять метров, пять, метр вот он уже и над столом.
– Не прикасайся ко мне, выродок! Ублюдок!
– Парень изловчился и плюнул живодеру в лицо.
– Как хочешь, - послышался спокойный голос палача. Он слегка подпрыгнул и ударил тяжелым разделочным ножом по ногам обреченного. Жертва упала на стол и ногами вперед покатилась в измельчитель. Послышалось знакомое чавканье - глаза парня выпучились, от боли он не мог даже кричать, а лишь тихонько сипел.
– Однако с живодером нужно дружить, - сглотнул Теплер Вайт.
– Вот только боюсь что там, - Атлантида кивнул в сторону стола, рассказывать анекдоты я не смогу.
– Хоть пару добрых слов сказать, - предположил миллионер. Поинтересоваться, как семья, как дети. Пожелать здоровья... А еще лучше изловчиться, да и треснуть его лбом в переносицу. Если повезет, то хрящи сломать можно. Тем временем трос подвез к разделочному столу мартышечного вампира. Похоже, рабочий день живодера подходил к концу.
– Скоро кормить будут, сэр, - тоскливо вздохнул миллионер.
– Интересно, почему нас одной травой потчуют? Ведь Homo sapiens - хищник?
– Хотите, чтобы нам подкинули какую-нибудь крысу, сэр Теплер?
– криво усмехнулся археолог.
– Ведь хищникам свои жертвы положено умерщвлять самолично, и тут же пожирать, упиваясь ароматом парной крови. Нет уж, вы как знаете, а я лучше фруктиков пожую.
– От этих синих бананов сытости никакой, сэр, - пожаловался Вайт. Набивай брюхо, не набивай, все равно есть охота. Атлантида не ответил. После того, как они чуть не неделю пролежали в параличе, наесться было просто невозможно. Наверное, придется умирать на голодный желудок. Расправившись с вампирчиком, живодер ушел, и вскоре по сараю стали разноситься аппетитные поскрипывания его тележки. Животные оживились, забегали в своих клетках - и неудачливые путники в их числе. Однако двуногих зверей ждало жестокое разочарование: как оказалось, служитель первыми успел покормить кого-то из падальщиков, и теперь все "бананы" и "яблоки" в тележке были залиты желтой липкой кровью. Живодер в независимым видом швырнул людям в ящик еду, поверх которой минуту назад валялись чьи-то потроха и двинулся дальше.
– Эй, служивый!
– окликнул его Вайт. Живодер сделал вид, что не заметил. Эй служивый, хочешь получить двадцать тысяч оболов? Такая сумма могла пронять кого угодно, и их тюремщик остановился: - Откуда ты их возьмешь?
– У меня есть, - кивнул толстяк.
– Принеси мне телефон с выходом на галактическую связь, и сразу получишь доказательство.
– Какое?
– Спустя несколько минут тебе перезвонят и предложат заключить договор на консультации по животноводству. На двадцать тысяч оболов. Аванс переведут тебе на счет сразу, а все остальное - когда выпустишь нас отсюда. Живодер хмыкнул.
– Тебе ведь только замок открыть, служивый, - продолжал уговаривать Вайт.
– Я видел, учета у вас тут никакого. Кто узнает, пустил ты нас на фарш, или за ворота? Тюремщик взялся за ручки тележки.
– Тридцать тысяч, - моментально накинул сумму миллионер.
– Тридцать пять! Тридцать семь! Дубина безмозглая!
– Вот последние слова вы произнесли зря, сэр, - покачал головой Атлантида.
– Наш друг вполне может оказаться человеком злопамятным. Через десять дней эта "дубина" выйдет вам боком.
– Да пошел он на белого карлика синим лебедем!
– Вайт вытащил из откидного ящика один из фруктов, прицелился и запустил им вслед тюремщику. Бросок оказался точным: аккурат в коротко стриженый затылок. Живодер оглянулся, несколько долгих секунд созерцал довольную физиономию толстяка, после чего молча вернулся к своим делам.
– Да, сэр, - кивнул Рассольников, - вы совершенно правы. Теперь за цветастость своей речи вы можете совершенно не беспокоиться. Окровавленные фрукты путешественники сбросили в канализационный короб и легли спать на голодный желудок. А утром живодер с независимым видом кинул к ним в кормушку только напрочь сгнившие плоды и какие-то совершенно деревянные на ощупь корнеплоды.
– Это называется: "привет снайперам", - усмехнулся Атлантида, поворошив подсунутую вместо еды грязь.
– Вы чего-нибудь желаете из этого, сэр Теплер?
– Нет, сэр, - отмахнулся толстяк.
– Ну, тогда...
– археолог высыпал корм сквозь решетку.
– Сколько нам осталось до конца двухнедельной отсрочки? Дней десять? Ничего, сэр, от голода не умрем. Неподалеку послышался треск электрошокера, жалобный визг. Под тяжестью невидимого тела просел трос. Спустя пару минут треск электрошокера повторился: живодер заготавливал себе работу на день.
– Семь, восемь, девять, - остановились перед клеткой двое мужчин и женщина в одинаковых черных комбинезонах.
– Здесь. Двое человекообразных животных.
– Кажется, к нам посетители, сэр Теплер, - подтолкнул миллионера в бок Атлантида.
– Так, - женщина достала из кармана лист бумаги, развернула его.
– Двое безнадзорных животных, клички неизвестны.
– Кстати, сэр Платон, - повернул голову толстяк.
– Вы обратили внимание, что во время судебного заседания никто не удосужился установить нашу личность?
– Разумеется, сэр, - кивнул Рассольников.
– Согласно конституции этой планеты, установление личности подсудимого способно оказать влияние на суд, поскольку может вскрыть родственные отношения, личные связи, прежние заслуги или недостатки преступника. Поэтому, по местному законодательству, суд устанавливает только сам факт совершения правонарушения человеком, попавшим на скамью подсудимых, вне связи с его личностью.
– Эй, животные, - женщина извлекла из другого кармана раздвижную указку и постучала ею по прутьям клетки.
– Согласно законодательству Ершбика, неразумные существа, над которыми не назначено опекунство, не имеют права владеть каким-либо имуществом, и оно должно быть передано в государственную казну. Вы обязаны передать нам все сведения об имеющемся у вас имуществе и счетах для последующей конфискации.
– Чего-о?!!
– тут уж обалдел даже повидавший виды археолог.
– Мало того, что нас ни за что, ни про что в клетку посадили, так мы вам еще и деньги свои должны отдать?!
– Согласно имеющимся у нас сведениям, - подал голос один из мужчин, более крупная особь имеет в своем распоряжении как минимум тридцать семь тысяч оболов. Вы должны немедленно передать их в распоряжение Ершбика! Ей, ты, толстый! К тебе обращаются.
– Гав!
– сказал Теплер Вайт.
– Гав-гав, гав!
– Придуриваться начинаем?
– с интересом поинтересовалась женщина.
– Ну что вы, леди, - улыбнулся Атлантида.
– Просто, согласно судебному решению от седьмого полыжуна, он считается безмозглым животным, разговаривать по-человечески права не имеет, и ваши слова понимать не способен.
– А что означает слово: "вивисекция", он тоже не способен понять? ласково поинтересовался мужчина.
– Не знаю, - облизнул археолог мгновенно пересохшие губы. Вайт презрительно рассмеялся и гавкнул еще несколько раз, демонстративно встав на четвереньки.
– А вы, стало быть, разговариваете?
– повернулась женщина к Рассольникову.
– Я, милая леди, закоренелый правонарушитель, - с достоинством кивнул Атлантида, - и мне на решение вашего суда форменным образом наплевать.
– Очень хорошо, - почему-то обрадовалась женщина.
– Вы передадите нам свое имущество?
– Ну что вы, леди, - рассмеялся Платон.
– Ведь я убежденный правонарушитель! Выполнять требования закона для меня - как нож острый!
– Про нож это вы хорошо вспомнили, - плотоядно пошутил один из мужчин, но женщина остановила его, положив ладонь на плечо: - Подожди. Это животное кажется мне достаточно рассудительным существом. И она снова обратилась к Атлантиде: - Отложим пока вопрос вивисекции. В конце концов, все мы воспитаны в традициях гуманизма и стремимся всемерно заботиться об условиях содержания зверей в наших зоопарках и живодернях. Наша комиссия может признать вас обитателем Харакорских солончаков. В таком случае по условиям содержания вы получите доску шириной сорок семь сантиметров и длиной в два метра, и солонку, для сдабривания приносимой вам пищи. Подумайте, мой дорогой, доска и солонка вместо вивария. А ваше имущество вам все равно больше не понадобится. Ни-ко-гда. Подумайте. Минут шесть вам хватит?
– А когда я получу доску?
– Немедленно. Рассольников задумчиво прикусил губу, потом кивнул: - Хорошо. Я дам вам адрес, пароль для охранной системы и отговорку для полиции. А вы прикажете служителю этого... э-э-э... учреждения, давать нам только мытые фрукты и овощи?
– Животные не нуждаются в мытых продуктах, - сухо ответил мужчина.
– Но мы можем попросить его выбирать вам корм получше. Чисто из доброго к нам отношения. К тому же, если хотите, мы передадим вашим родственникам номер партии мыла, которое из вас сварят. Партию можно выкупить и захоронить в соответствии с принятыми у вас обрядами. Самое ужасающее - мужчина говорил абсолютно серьезно!
– Шесть минут прошло, - сообщила женщина.
– Планета Гея-Квадрус, - поморщившись, признался Атлантида.
– Поселок Лаперуз, Приморская аллея, торцевой дом. Пароль для охранной системы: "Семнадцать-три, косяк-наперекосяк, семь-сорок". Если появится полиция, можно сказать, что вы действуете по поручению Антона Непейводы. Счетов у меня сейчас нет, наличные оболы хранятся в сейфе. Сейф - в стене, на кухне, налево от входа, спрятан под настенным светильником. Код записан на обратной стороне световой панели.
– Вот и умница, - кивнула женщина.
– Когда мне дадут доску и соль?
– Сейчас мы положим решение комиссии на рабочий стол обработчика скота, и он переведет ваш режим содержания на солончаковый. А второму животному, если у него настанут моменты просветления, сообщите, что он может послужить очень важному делу. У нас на планете знаменитый доктор Кучвил ведет крайне важные для космических полетов исследования по вопросам реанимации пострадавших от кислородного голодания. В частности, о том, сколько раз можно без вреда для здоровья реанимировать организм, в течение пяти минут находившийся в бескислородной среде. Ему крайне нужны подопытные животные. Они почему-то дольше пяти суток не выдерживают. Сейчас у него есть два образца... Но дня через три могут понадобиться новые. Мы вас завтра еще навестим, зверюшки. Комиссия распихала бумажки и указки по карманам комбинезонов и удалилась.
– Вы думаете, они говорили это всерьез, сэр Платон?
– заговорил нормальным языком миллионер.
– А как же, - пожал плечами Рассольников.
– Человечество на протяжении всей своей истории ставит подобные эксперименты со всякого рода крысами-кроликами-собачками. А поскольку по закону мы с вами, сэр, нынче что-то среднее между мышью и обезьяной, то и обращаться с нами можно соответственно. Привяжут вас к креслицу, наденут на голову пластиковый мешок, и оставят так минут на пять. А когда вы умрете, проведут сеанс реанимации, дадут отдышаться и опять оденут на голову пакет. И так на протяжении пяти дней - пока вы окончательно не отдадите концы. Потом доктор Кучвил обобщит результаты исследований, передаст комофлоту обоснованные научные рекомендации по поводу того, сколько раз можно безопасно реанимировать погибших из-за неисправностей дыхательной аппаратуры космонавтов, а после какого порога их следует переводить на более безопасную работу - и ведь получит за свои исследования Нобелевскую премию, попомните мое слово. Хотите поучаствовать?
– Вы шутите, сэр Платон?
– Как бы не так, сэр Теплер. Более того, я совершенно уверен, что очень многие исследовательские центры знают про особенности местного законодательства, и специально спускают сюда заказы на научные разработки... Скажем так - трудно осуществимые в обычных условиях.
– Вот уроды!
– Зачем вы так, сэр? Ведь подобные исследования и вправду способны спасти жизнь сотням и тысячам людей. И обогатить еще несколько десятков.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Да уж не коммерческое использование полученных результатов. Вот вам, например, сэр Теплер, предложили выбрать между возможностью умереть несколько десятков раз от удушья в исследовательском кресле или всего лишь один раз от того, что вам перережут горло. И заметьте, за то, чтобы вам перерезали горло, вам еще нужно доплатить несколько миллионов оболов.
– Точно!
– мгновенно ухватил суть дела матерый бизнесмен.
– Они не устанавливают личностей осужденных, и государство не может истребовать их имущества официальным порядком. Оно просто не имеет понятия, с кем имеет дело, и какие деньги есть у осужденного.
– Вот именно, - кивнул Рассольников.
– А то, что вы им расскажете под пытками, изящно называемыми вивисекцией, знают только они сами. И все полученное могут спокойно положить себе в карман. И, главное, они ничем не рискуют - ведь все "научные эксперименты" ставятся исключительно над животными. Ни одна галактическая ассоциация по защите прав человека вмешаться не может - "людей" они защищают по высшему разряду, а положение "животных" их не волнует.
– На Ершбике действует какой-то "орден Защиты Животных", сэр, - напомнил толстяк.
– Ничего они не добьются, сэр, - отмахнулся археолог.
– Вы только подумайте, какие тут деньги крутятся! Вчера двоих мужиков зарезали: значит, каждый из них откупился. А те, что не откупаются, приносят доход по линии научных исследований. Безотходное производство!
– Они еще и мылом торгуют, интеллигенты, - злорадно припомнил Вайт.
– Тихо, сэр, - предупредил Атлантида, подходя к решетке. По проходу двигался живодер с длинной доской под мышкой.
– Отойди от дверцы, не то шокера схлопочешь, - предупредил "обработчик скота". Рассольников послушался. Живодер открыл дверцу, кинул доску внутрь: - Соль вечером принесу, сейчас она вам все равно без толку, - он захлопнул клетку и тщательно запер ее на замок. Платон кинул небрежно оструганную доску на жесткие прутья пола и с наслаждением вытянулся на ней во весь рост.
– Ой, хорошо-то как! У меня от этих прутьев синяки по всему телу.
– Однако, дорогую досочку вы прикупили сэр, - покачал головой Вайт.
– Не дешевле ли немного потерпеть?
– Ой ли, - перевернулся на спину археолог.
– Почему вы так думаете, сэр?
– Ну, по моим прикидкам, за возможность полежать на жесткой доске с торчащими во все стороны занозами, вы заплатили неким домиком в конце Приморской аллеи; плюс определенной суммой в наличных оболах, явно превышающей стоимость номера-люкс в приличной гостинице на десять суток; плюс коллекцией антиквариата, которой не можете не владеть, учитывая вашу репутацию.
– .. и два арбальских капкана, - негромко добавил Атлантида.
– Что, сэр?
– запнулся толстяк.
– У вас в коллекции есть арбальские капканы, сэр?
– А как же, сэр Платон!
– гордо вскинул подбородок миллионер.
– Это звезда моей коллекции! Я отвел ему отдельный зал. Великолепнейший экземпляр с челюстями из многослойной керамики и тридцатиметровыми цепями! Он выбрасывает челюсти во все, что движется, а когда они вцепятся, втягивает к себе в ящик. Когда я пускаю в зал игрушечные машинки, гости визжат от ужаса и восторга! Кстати, сэр: это правда, что до сих пор неизвестно, являются капканы природными хищниками или сложными изделиями неизвестной цивилизации?
– Ну, у меня капканы попроще, сэр, - игнорировал последний вопрос Атлантида.
– Со стальными челюстями, и с цепочками всего на пятнадцать метров. Зато два. И сидят они не в отдельном зале, а в ящиках по сторонам от крыльца. А ящики от греха закрыты паролем. Я, знаете ли, человек мирный, и предпочитаю пассивные системы охраны. Опыт, знаете ли, подсказывает, что во всякого рода самострелы или гильотины чаще всего попадаются или сами хозяева по забывчивости, или их друзья по растерянности. Или полиция, при исполнении своего долга.
– Зачем же вам тогда вообще эти капканы, сэр Платон?
– удивился Вайт.
– Мне их подарили, - широко улыбнулся Рассольников.
– Ну не выбрасывать же? Вот я их и прикопал, предусмотрев максимальные меры безопасности от случайной активизации.
– И чтобы они сработали, нужно подняться на крыльцо и произнести пароль? до Теплера Вайта наконец-то дошел смысл ситуации. Он громко хлопнул себя ладонями по коленям и от души расхохотался.
– Как вам такое в голову пришло, сэр?
– Я подумал, сэр, - застенчиво почесал себя за ухом археолог, - что помимо банальных воришек существуют еще и грабители, которые запросто могут подвесить пленника над костром и подробно расспросить об охранной системе дома. А в такой ситуации нужно давать хоть какие-то ответы, если не желаешь, чтобы твоя печенка запеклась прямо в брюхе.
– А этот, Непейвода?
– продолжал веселиться толстяк.
– Разыскивается за тройное убийство, вооруженное сопротивление властям, несанкционированное посещение планеты, нарушение правил полета... Там список страниц на пять, все не упомнишь. Но полиции будет очень интересно побеседовать с его знакомыми. И, кстати, ребята из полиции вряд ли поймут, если попавшие к ним при таких обстоятельствах инопланетяне начнут объяснять, что я признан животным. Меня на Гее-Квадрус знают...
– Да вас полгалактики знает, сэр Платон, - небрежно отмахнулся Теплер Вайт, и от этого жеста произнесенная фраза из разряда комплиментов тут же перекочевала в банальные истины.
– Как они на "Непейводу" купились, понять не могу.
– Зажрались, - пожал плечами Атлантида.
– Со своими проще: планета маленькая, все более-менее известно, привычно и понятно. А залетные пташки, вроде нас, на живодерне, наверное, от силы раза два или три попадались. И наверняка больше рассчитывали связаться через вымогателей с родственниками, выкупиться, спастись. Не все же такие жмоты, как вы.
– А вы, сэр?
– возмутился миллионер.
– Я для них двумя арбальскими капканами пожертвовал, - напомнил археолог.
– Знаете, сколько они стоят, сэр Теплер?
– Да я бы своего тоже не пожалел, - мечтательно вздохнул миллионер. Знать бы только, куда его поставить... А стоит он раза в три больше ваших двух!
– Мои по семь челюстей, сэр!
– покачал пальцем Атлантида.
– Не какая-нибудь там строенная дешевка.
– А у меня с шестью, сэр, - признал толстяк.
– Но чистая керамика! Оба так увлеклись спором, словно сидели не в стальной клетке городской живодерни в ожидании того часа, когда их забьют на мыло, а в дешевой студенческой пивной какой-нибудь заштатной периферийной планетки.

Вечером живодер принес деревянную плошку с серой крупнозернистой солью, кинул несколько похожих на апельсины фруктов и пару корнеплодов. Ткнул в коренья пальцем: - Репнес с солью хорошо идет. А желтуху лучше "на потом" оставьте, рот сильно вяжет.
– Спасибо за совет, - кивнул Атлантида, заискивающе улыбаясь.
– Приятно было с вами поговорить. Обработчик скота, привыкший к лебезению со стороны "животных", молча отвернулся и пошел дальше.
– Что это с вами, сэр?
– удивился Вайт.
– Ну как же, - искренне объяснил Рассольников.
– Такой хороший человек. Соль принес, нормальной еды дал, объяснил, что и как кушать нужно. Опять же, скоро резать меня будет. Чего зря злить человека?
– Вы и вправду головой приболели, или притворяетесь?
– не поверил своим ушам миллионер.
– А вы обратили внимание, что нас прослушивают, сэр?
– тем же самым тоном ответил Атлантида.
– Как, сэр?
– Очень просто, - археолог присел у края клетки и принялся старательно отмывать корень.
– Почему живодер не стал брать у вас деньги, и почему дамочка из комиссии требовала с вас именно тридцать семь тысяч оболов? Наверняка потому, что разговоры "животных" с персоналом наверняка прослушиваются. Обычная мера предосторожности: чтобы о побеге не сговорились, чтобы деньги мимо общей кассы не ушли. Тут наверняка есть скрытая система слежения, которая контролирует общий порядок и отдельные разговоры. Причем, скорее всего, система дистанционная. Чтобы наши тюремщики не знали, кто именно за ними наблюдает, и, опять же, чтобы без ведома начальства между собой не сговорились.
– "Сговорились", - хмыкнул толстяк.
– А почему вы думаете, что здесь не обычный охранный компьютер стоит?
– А потому, - Рассольников удовлетворился чистотой корнеплода и вернулся на доску.
– Потому, что в охранном компьютере есть блок памяти, который кто-то из руководства может проверить. Или системщик обслуживающий от нечего делать заглянет. Нет, сэр Теплер, нет. Там сидит человек. Со смены ушел, и все концы в воду. Было - не было... Докажи!
– И ведь небось в кресле сидит, мерзавец, - с неожиданной ненавистью поддакнул Вайт.
– Книжечку читает, да на экран поглядывает, чтобы зверюшки из клеток не разбежались.
– Вот именно, - поддакнул Атлантида, прежде чем запустить зубы в корнеплод.
– А если видит, что между смертником и охраной разговор возник, настраивает микрофон, и слушает. А потом начальству докладывает.
– А может, постоянно слушает?
– предположил толстяк.
– У-кку, - отрицательно покачал головой Платон, дожевал откушенный кусок хрустящей белой плоти и пояснил: - Я ведь про капкан не просто так рассказывал, сэр Теплер. Мне интересно было, вечером соль дадут или доску отнимут? Раз соль дали, значит и контроль у них...
– Атлантида многозначительно завел палец за ухо и дернул им в сторону.
– Тяп-ляп. Соли не хотите?
– Спасибо сэр, с удовольствием, - миллионер выбрал себе корень покрупнее и пошел его отмывать.

1 Инструментальная кладовая, которая может использоваться для отдыха спецперсонала 2 До изобретения одеял представители рода Homo sapiens в подобной ситуации укрывались шкурами. 3 Эгинеты - греческие мраморные скульптуры фронтонов храма Афины Афайи 4 Различные типы носимых компьютеров.