Копейщик

Парсиев Дмитрий

— К сожалению, запас копеечных монет ограничен, — сообщил он со вздохом.

— Витуся, не зарывайтесь, — Верес погрозил ему пальцем, — Вы и так распоряжаетесь здесь объемами нифрила, которые не снились ни одному наукарю в мире. Ну, и каков итог с девяти коробок? Я так понимаю, что коробки, собранные вместе, объединяются в еще более крупную «монету»?

— Верно, и в случае с этими коробками речь уже идет не об удвоении, а об увеличении на порядок, а что будет, если количество коробок увеличить еще в девять раз, пока остается только строить предположения…

— Полагаю, это будут довольно смелые предположения? — усмехнулся Верес.

Потупив взор, Витуся изобразил

такую рисованную скромность, что, казалось, ее можно поставить в рамочку. После этого достопамятного разговора с наукарем Витусей князь Верес четвертый год занимался «монетизацией» его изобретения, ибо хотя оно и состояло целиком из монет, все же само по себе никакой прибыли не приносило. И теперь, если Бонифан затеял свою игру, князь, получив при помощи Ясеня новые возможности в использовании нифрила, получил и возможности для ответного хода. Общее направление действий прояснялось, для целостной картины еще осталось добрать детали, подробности, точные имена вовлеченных игроков. Но Верес не сомневался, все это у него будет. Теперь ему только осталось добраться до средиземья.

Глава 24

Глава 24. Бой с рубильниками.

Вот оно. Вроде бы и ждали, и готовились, а все одно как обухом по голове. Прошло чуть больше двух суток со времени веселой обороны снежного городка и последующих за ней сборов. Макарка напоследок получил на указательный палец наложенный нифрилом знак пластуна, — три камыша, а Аким — знак оружейника в виде плотницкого топорика. И вот после двух дневных переходов их посреди ночи пригнали на эту поляну с простой боевой задачей, — сдержать возможную попытку прорыва неприятеля в тыл. Им выдали высокие щиты, которые можно ставить прямо на землю, и длинные толстые копья. Это значит, что сегодня скорее всего будет бой против конницы.

Неверный свет луны едва освещал поляну, а окружающий лес и вовсе тонул во мраке. Рота получила приказ закрепиться на местности, Васина десятка как обычно оказалась с левого края. Укрепления готовили рьяно и молча. Понукать никого не приходилось. Все работали на пределе сил и в полном сосредоточении. Бобры завалили чахлое дерево. Оно послужило остовом оборонного укрепления. Ветки, торчащие в сторону противника, подрезали и заточили, остальные ветки обрубили, повтыкали их в землю повдоль заваленного ствола как частокол и закидали землей. Землю брали сразу за поваленным деревом, так чтобы на пути нападающих сначала оказался пусть небольшой, но все-таки земляной ров, а уже за ним насыпное укрепление с торчащими из него заостренными ветками.

Вершок установил в дно рва стоймя заостренные колья, Короток, прикрыл ров ветками, а сверху травой. Хорошо сообразил, если враг не заметит рва, провалится и прям на торчащие колья. Вася оторвался от работы, чтобы оглядеть укрепление. Если бы им дали еще час времени, они бы, наверно, успели соорудить целую крепость, но его не дали, прозвучал приказ строиться.

Десятка встала в боевое построение. Заняв свое место, Вася осмотрелся и только теперь обнаружил, что уже рассвело, он видел всю роту вплоть до передового десятника первой сотни, а также и противоположный край поляны, откуда ожидался удар противника. Там уже тоже строились конники в атакующий боевой строй. По рядам прошел глухой шепоток — рубильники. Каждый, кто слышал, подхватывал и повторял — рубильники, рубильники…

Вася вдруг четко разглядел, как один из конников на том конце поляны перешел на оборотка: проявилась скалящаяся, готовая к прыжку рысь. Значит и впрямь рубильники. Тяжелобронированная элита кошачьего войска. Считается, что копейщики и рубильники находятся на противоположных концах шкалы

боеспособности. Копейщики, скудно вооруженные бойцы, пригодные по преимуществу только для строевой обороны. Рубильники, лучшие из лучших. Вот тебе и первый бой, который, скорее всего, станет и последним.

Вслед за рубильниками из леса выходили глаки, парные рысьи нелюди, почти дикие, почти звери. Рысьи моги сгоняли их впереди конного строя, как передовую ударную силу. Глаки могут передвигаться как на задних конечностях, так и на всех четырех, причем бежать на четырех им даже удобней. Доспехов им не дают, вооружают штыками. Одним словом, расходный материал, который не жаль потерять. Их кидают в пекло сражения, не особо заботясь о выживаемости. В бою глаки часто забывают об оружии, предпочитая рвать врага клыками.

Атман Вепрь и мога нападения Грач расположились позади своей роты и разглядывали готовящихся к атаке, а точнее сказать, к бойне противников через наведенную Грачом приближающую линзу.

— Полусотня рубильников и сотня глаков, — заговорил Вепрь, — Как видите дальнейшее развитие событий?

— Полагаю, все довольно очевидно, — Грач-ловкач потрепал по холке своего рыжего конька и пожал плечами так, будто обсуждать тут нечего, — Сначала они пустят вперед глаков. Те сомнут ряды наших новобрашек, изгрызут, измотают. Мы, естественно, вынуждены будем до донышка использовать у парней запасы стойкости под нифрилом. И когда бойцы подойдут к откату, ну, или чуть раньше, минуты через полторы с начала боя, ударят рубильники, и размажут нашу роту по сырой земле так, что и косточек не соберем.

— Да, так все и будет — согласился Вепрь — Есть соображения?

— А что тут поделаешь? Если мы каким-то чудом уйдем отсюда живыми, вернемся в лагерь и наберем новую роту. Она ведь у нас не первая, да, Вепрь?

— Не первая, — снова не стал спорить ротный Атман, — А-а, леший закрути, но может можно хоть как-то порушить их план?

— Извините, Вепрь, но, если только мы растворимся в воздухе, — Грач поморщился, — А я такой силой не владею.

— И все же, — не отступал Вепрь, — Думайте, мога. Ищите. Найдите способ этих глаков задержать как-то, может мороком их погонять по поляне? Да, хоть что-нибудь.

— Не сможем мы глаков обморочить. Вы сами видите, их свои моги пасут. А хотя… Леший забери, Вепрь, вы подали отличную мысль!

Губы Грача растянулись в улыбке:

— Мы не будем обманывать глаков, но мы попробуем обмануть рубильников. Глупых, самодовольных рубильников, — Грач-ловкач, полез за пазуху, — А ну-ка, где там моя любимая кричалка.

Копейская рота вздрогнула, когда над полем загрохотал издевательский смех, многократно усиленный нифрильным рупором:

— Эй, вы, кошечки! — заорал Грач-ловкач — Чего мнетесь? Чего приуныли? Побаиваетесь напасть на роту храбрых новобранцев Вепря? — Грач подбавил в голос ядовитой заботливости, — А-а, понимаю, ждете подкрепление. Без глаков-то вы не бойцы!

— Это се он их поднасивает-то, а? — в ужасе зашептал Короток, — Се он их поднасивает? — Короток глядел, как рубильники один за другим оборачиваются на рысей, злых, страшных, скалящих клыки, — Они-ж кинутся ссяс!

— Я в вас Рысях никогда не сомневался, — кобенился Грач-ловкач, его издевательский голос гремел по всему полю так, что вороны с карканьем разлетались, — Из всех отчаянных бойцов, вы — Рыси, самые… ОСТОРОЖНЫЕ! — и тут мога атаки сделал то, что моги вражеского войска прозевали, потому что «слепую ярость» по всем законам тактики боя, насылают на своих бойцов, а никак не на противных. И потому под рукой никакого подходящего приказа, чтобы противопоставить такому заклятью у них не было.