Копейщик
Шрифт:
— А вы неплохо осведомлены, — директор усмехнулся, — Но ведь это всего лишь торговый союз?
— Союз торговый, — согласился князь, — Но в некоторых случаях позволяет запросить военную помощь. Например, для решения земельных споров.
— Да? Я не знал об этом.
— Но это так. А теперь позволю себе сделать некоторые обобщения, — указка в руке князя широкой дугой снова очертила северо-восточную область, — Некто целенаправленно привносит в эти земли раздор и смуту, вовлекая в нее все сколь-нибудь значимые в этих краях государства, включая и Урсу. И это — не Азум,
— Властям средиземья может быть выгодна еще одна войнушка на севере, — не согласился директор.
— Не в этот раз, — возразил Верес, — Когда и без того уже пылает восток, запад и юг, последним транспортным коридором для торговли остается север. Властям средиземья эта война не выгодна, иначе я просто не получил бы вчера кулон гильдейкого мастера.
В подтверждение своих слов Верес достал из кармана переходящую реликвию оружейников и выложил на стол.
— Да, бог с вами, князь, я вам верю, — отмахнулся директор, однако отличительный знак грандмастера гильдии осмотрел и довольно тщательно. Убедившись в подлинности вещи, он поднял глаза на князя, — Ну, хорошо. Я готов признать ваши доводы более чем убедительными. Но мне по-прежнему не ясно одного. Одного, и самого главного. Какую выгоду во всем этом преследует для себя Компания?
— Вы позволите присесть? — с полуулыбкой спросил князь, и не став дожидаться разрешения, удобно устроился в посетительском кресле, — Приятно говорить с деловым человеком. Вы сразу смотрите в суть.
— Льстить не обязательно.
— У меня и в мыслях не было, — заверил князь, — Итак, выгода! А если быть точным, то не просто выгода, ибо она чаще всего бывает разовой, а конкурентное преимущество, которое позволит вашему соседу сделать существенный отрыв в вашей игре.
Верес выдержал паузу, которую директор, как опытный переговорщик, мужественно стерпел:
— Скажите, директор, — заговорил он, наконец, — Вам что-нибудь известно о скупках мельниц и пасек? Или, позволю себе еще одно уточнение, о скупщике мельниц и пасек?
Признавая свою неосведомленность, директор шумно выдохнул и поднял ладони вверх.
Прикрыв за последним посетителем дня дверь директорского кабинета, старший секретарь тут же начал терзать себя сомнениями. Опытный служащий с легкостью мог отличить по глазам воина от торговца, и, конечно сразу понял, что тот седой господин несомненно воин.
В нем растревожился старый страх, что он все-таки совершил непоправимую ошибку. Что ему, старшему секретарю, следовало проявить твердость и отказать. Но как? Как он мог ему отказать? Он остался стоять у двери, ожидая, что директор сию же минуту выставит самоуверенного посетителя, а заодно уволит и его.
Но минута прошла, и из кабинета никто не вышел, хотя тонкий слух секретаря и уловил повышенные тона директорского голоса. И вторая минута прошла, все оставалось спокойно. Когда разошлись уже все, даже самые засидевшиеся работники, а старший секретарь остался в опустевшем помещении писарей и счетоводов совсем один, дверь кабинета открылась, а от увиденного глаза секретаря полезли на лоб. Директор, Сам лично вышел проводить до
Глава 36
Глава 36. У крепостных развалин.
Вася проснулся от возмущенных сдавленных криков Коротка и Акиминого, звучащего в противовес, успокающего бубнежа. Сразу открыть глаза ему не удалось, пришлось сначала сковыривать смерзшуюся на ресницах наледь. Он сел, окинул взглядом серый светлеющий небосвод, зачерпнул снегу, растер лицо, протянул руки к огню, попутно заглянул в котелок, для убыстрения разогрева поставленный прямо на горящее в костре бревно.
— Что за шум? — со сна на снегу голос звучал хрипло.
— Вася, ты это видел? Это сто такое? — увидев, что десятник проснулся, Мышонок перестал сдерживаться и завозмущался во весь голос.
— А что такое? — спросонья Вася еще толком не соображал.
Картина ему предстала действительно странноватая. Короток, непонятно зачем снявший теплую куртку, с закатанным чуть не до плеча рукавом левой руки, пытался вырвать эту свою руку из цепких Акиминых пальцев. Аким же коротковскую руку не выпускал, пытаясь, в свою очередь, приложить к ней светящийся нифриловый пятнадчик.
— Вы сдурели, — буркнул Вася.
— Вот. А я про сто, — Такая оценка происходящего со стороны десятника Мышонка ободрила, и он в очередной раз попытался вырвать свою руку. У него не вышло, и он воззвал, — Вася, сказы ему, а!
— Да, Акима, ты чего творишь? — Васе стало любопытно, — Ты чего на малахольном вздумал опыты ставить?
— Так он сам попросил, — Аким все-таки выпустил Коротка, потому что пятнадчик начал перегреваться и жечься. Он выронил монету и затряс рукой, — З-зараза мелкая.
— А я се просил? А? Я се просил? — голосил Мышонок, спрятавшись Васе за спину.
— Подожди, Короточек, не пыли, — Вася поморщился от его воплей, — Давай, пусть вон Акима сначала объяснит.
— Да, он с утра мне тут целую речь задвинул, — Акима с укоризной посмотрел на Коротка, — Мол де мы такие герои, в таком бою победили полусотню наемников, а знаки в послужную дорожку поставить некому.
— Ага, — Вася начал понимать суть происходящего, — И ты взялся, конечно?
— А чего там сложного? В уставе написано, что тот, кто ставит знак, должен лишь знать, как он выглядит, ну и, желательно, быть свидетелем события, которое он этим знаком, стало быть, закрепляет.
— Вот именно, — взлез Короток-обличитель, — А ты мне се нарисовал? Это не знак победы. Ты мне другое нарисовал.
— И что ты ему нарисовал? — спросил Вася, начиная посмеиваться.
— Ну, я и сам не сразу понял, — Акима почесал затылок, — Но почему-то вышел знак успешного отступления.
— Это ты имеешь ввиду, когда мы от Гусей драпали? — начал догадываться Вася.
— Думаю, да, — подтвердил Акима, — А теперь этот наш «герой» не дает мне дело довести.
— А вдруг ты ошибся, Акима, — засомневался Вася, — А и впрямь нарисуешь нашему Мышонку что-нибудь не то? А ну-ка, Короток, покажи свой знак.