Копи Царя Соломона. Сценарий романа
Шрифт:
– Сука, – говорит он беззлобно.
Молча глядят друг на друга.
– Тебе придется или поделиться со мной или меня убить, – говорит Лоринков.
– Вывезти сейчас все это ты не сможешь, – кивает он на сокровища.
– Остается выбраться отсюда, уехать.. – говорит он.
– А потом вернуться и все спокойно вывезти, – говорит он.
Наталья молчит.
– Классный план, только одно
– В смысле, я, – говорит он.
– Я же не буду здесь мля ждать год-два, пока ты сможешь спокойно за всем этим вернуться, – говорит он.
– Значит, моя роль в этом плане – сыграть покойника, – говорит он.
Наталья молчит. Крупно – голова василиска.
– Значит, ты собралась стрелять мне в спину, когда я отвернусь, – говорит Лоринков.
– Расчетливо, обдуманно, – говорит он.
– Ну и кто ты после этого? – говорит он.
Наталья молчит.
– Кто. Ты. После. Этого? – говорит Лоринков, опустив руки, но не двигаясь.
– Нацистка гребанная, – говорит он.
– Вы мля, евреи, хуже нацистов! – говорит он.
– Вы мля у них понахватались, – говорит он.
– Еще и проститутка! – говорит он.
– Ты трахалась со мной… спала… – говорит он.
– Подмахивала, целовала… везде! – говорит он.
(я возбудился – В. Л.)
– Получается… не просто так, – говорит он.
– Не потому, что я тебе нравился, а только лишь… – говорит он.
– Ради того, чтобы меня обмануть, ради денег сраных, – говорит он.
– Так чем ты, мля, отличаешься от проститутки? – говорит он.
– А ничем, – говорит он.
– Подлая тварь, – говорит он.
– Мля, неудивительно! – говорит он.
– Вы же мля древние сраные семиты только и делали, что детей сжигали! – говорит он.
– Карфаген, то, сё, – говорит он неуверенно.
– Это были финикийцы, – не очень уверенно отвечает Наталья.
– Так это же мля одна волна! – говорит Лоринков.
Наталья молчит, ей все же совестно настолько, чтобы дать выговориться жертве (но не настолько, чтобы ее не пристрелить).
– Правильно вас римляне раздолбали! – с ожесточением говорит он.
– Впервые в жизни горжусь тем, что мы мля, наша солнечная Молдавия, была колонией Рима! – говорит он.
–
– Мне папа говорил, что… – говорит она.
– Твой папа? – говорит Лоринков.
– Какой мля папа? – говорит он.
– Что ты наплетешь мне ЕЩЕ? – говорит он.
– Курва, дешевка, – говорит он.
– Ты стонала, шептала «еще, да», ты… – говорит он.
– Хуже нет суки, которая имитирует любовь ради денег, – говорит он.
– Ну, если на то пошло, – говорит он.
– Мне не очень понравилось, в постели ты ни черта не умеешь, – говорит он.
– Так что зря старалась, сраное ты бревно, – говорит он.
– Еще и одета, как кошелка! – говорит он.
– Это значит не как проститутка?! – говорит Наталья.
– Как ваши телки здесь одеваются?! – говорит она.
– Молдаванки одеваются как проститутки, зато любят даром! – говорит Лоринков.
– А ты и есть настоящая проститутка! – восклицает он.
– Еще и одета, как мля пенсионерка! – говорит он.
Наталья молчит. Лоринков умолкает и демонстративно сунув руки в карманы, отворачивается к стене. Глядит в потолок. Насвистывает песню «Хава нагила».
– У меня три сестры, – говорит Наталья.
– И они не такие красивые, как я, – говорит она.
– Им всем нужно замуж, – говорит она.
– Что они будут, в баки с бензином ссать, как я ссала? – говорит она.
– Девочкам нужно в колледж, в университет, – говорит она.
– Мама шлюха никчемная, за черными бегает, – говорит она.
– Папа вот-вот умрет, – говорит она.
– Прости, – говорит она.
Лоринков молчит.
– Ну вот скажи мне, зачем тебе деньги, – говорит она.
Лоринков зло смеется.
– Только представь себе, – говорит он.
– Я думал, мы уедем, и… – говорит он.
Молчит. Наталья тоже молчит. На его и ее глазах слезы. Показано, как одна катится по щеке, оставляя след на грязной коже. В то же время Наталья поднимает пистолет все выше. Мы видим, что некая доля правды в грязных инсинуациях Лоринкова относительно жестокого национального характера девушки все же присутствует. Она тщательно целится и палец на курке напрягается…