Копия любви Фаберже
Шрифт:
Биатлон – самый красивый и зрелищный вид спорта. И один из самых гуманных по отношению к спортсменам – выступать в нем можно до сорока лет, потому что годы позволяют улучшить меткость, довести работу мышц и дыхательной системы до совершенства. Взрослые спортсмены редко когда покажут такие результаты в спринте, как молодежь, но на длинных дистанциях им нет равных. Конечно, тренер прекрасно об этом знал. Но ему не хотелось ждать. Его интересовал успех здесь и сейчас, и ему было абсолютно наплевать на то, что ждет девочек через пять, через десять лет. Все это понятно теперь. Но
В те годы еще не было строгого допинг-контроля. Но советские спортсмены при всем желании не могли бы улучшить свои показатели за счет «химии». Достать витамины, добавки, стимуляторы было практически невозможно. За границей всего этого хватало. Но выигрывали, как правило, именно советские спортсмены. Почему? Все имеет свою цену. А за этим, как известно, в великой стране не стоят. Обратная сторона медалей – жесткие тренировки, травмы, подорванное здоровье. И не рожденные, зачатые специально для смерти, дети.
Мужчинам нельзя перед стартом заниматься сексом – снижаются показатели. Женщинам – даже рекомендовано, результативность повышается. Но еще больших результатов можно добиться на ранних сроках беременности, тренированный организм испытывает колоссальный прилив энергии.
Одна девочка вошла в сборную, другая… Тренер так гордился их успехами…
Силы – да, с наступлением беременности они и правда появляются. Но физическая форма – лишь одна из составляющих успеха. Первую медаль Жанны украла коварная простуда. Вторую – неблагоприятные погодные условия. А время… его теоретически так много. В двадцать сорок лет кажутся недостижимым горизонтом, войдешь в сборную, а там работай, набирай форму на соревнованиях высокого уровня. Но после двадцати двух – двадцати трех девочек уже в союзную сборную не включают. Никого не интересует потенциал, время, потраченное на восстановление после травм. Тебе двадцать три, нет большого количества побед – до свидания.
Когда тренер равнодушно сообщил Жанне, что ей стоит подумать о другом занятии, она залилась слезами, упала на колени.
Мой бог, не оставляй меня. Я буду облизывать твои ботинки. Я сделаю невозможное. Можно… можно я хотя бы умру здесь, потому что умирать без тебя мне страшнее…
Он просто вышел из кабинета. Сказал только:
– Чтобы через пять минут тебя здесь не было!
Пожелание бога – это пожелание бога.
Через пять минут ее не было в его кабинете. Ее не было вообще нигде.
Через неделю перед глазами вдруг появились белые стены больничной палаты. А на следующий же день Жанну выписали. Сконцентрироваться и собраться для того, чтобы выйти из больницы, – мелочи в сравнении с психологическими и физическими нагрузками перед важным
Бог, чудовище – он научил ее быть сильной, идти вперед.
За это можно было бы быть благодарной. Жанне удалось сделать головокружительную карьеру от учительницы физкультуры до руководителя службы безопасности.
Она его ненавидела со всей силой и энергией человека, закаленного в аду профессионального спорта.
За пятое мая. За двадцать первое декабря. За свою молодость и глупость. За его привычку идти по трупам. Детским.
…Громкий стук в дверь позволил ей очнуться от болезненных воспоминаний.
– Жанна Сергеевна, простите, что беспокою. Я звонила, но вы не берете трубку, а вопрос срочный.
Секретарь Захарова тараторила и заискивающе улыбалась. Улыбалась и нервно повторяла:
– Вопрос срочный. Даже не знаю, как сказать. Срочный, а вы трубку не снимаете. Извините, конечно. Пришла тут, отвлекаю вас.
– Что случилось? – вздохнула Леонова, про себя отмечая: Алла выглядит напуганной и встревоженной. Всегда идеально подкрашенные глаза размазаны, губы дрожат, на белоснежной шее проступают алые пятна.
Бросив полный отчаяния взгляд, девушка прошептала:
– Я… потеряла пропуск.
– Когда?
– Вчера. Жанна Сергеевна! Я не знала, что делать в таких ситуациях! Честное слово, не знала!
– Проходите. Присаживайтесь, Алла Владиславовна, – Жанна взяла лист бумаги, ручку. – Пишите заявление, будем рассматривать.
Дрожащей рукой секретарь вывела в верхнем левом углу: «Начальнику службы безопасности „Pan Zahar Group“ Леоновой Ж.С.». И разрыдалась:
– Не знала, честное слово. Как это получилось, понятия не имею. Вчера мимо вертушки прошла, думала, так можно. А сегодня Ольга говорит: по инструкции надо срочно в любое время ставить вас в известность.
Жанна пожала плечами:
– Правильно. Так действительно написано в инструкции, которая раздается всему персоналу. Вам следовало ознакомиться с этим документом.
– Жанна Сергеевна, – из глаз Аллы хлынул водопад слез, щедро окрашенный черной тушью, – да, я виновата. Но было много работы, а потом я забыла. Это первый раз, Жанна Сергеевна!
– Алла Владиславовна, будьте любезны, – отчеканила Леонова, неприязненно разглядывая девушку, – успокойтесь. Вы допустили ошибку, в которой не виноват никто, кроме вас. Пожалуйста, умойтесь, придите в себя, напишите заявление и потом передайте его мне. У меня нет возможности сейчас вас утешать!
Когда секретарь ушла, Жанна нашла на мониторе «картинку» с камеры, установленной в коридоре.
«Надо проследить, чтобы все было в порядке, еще в обморок упадет, нервная, заплаканная», – думала она, провожая глазами худенькую сгорбленную спину. Алла миновала приемную и скрылась в туалете.
Жанна собиралась выпить еще горсть успокоительного и составить план работы на завтра. Но ее внимание привлек вспыхнувший на пульте красный датчик.
Через восемь часов файл данных с видеокамеры, установленной в кабинете Захарова, будет уничтожен. При заполнении объема памяти на принимающем устройстве стирание файла происходит автоматически.