Коплан сеет панику

Кенни Поль

Опустив голову, Ларус Бернхофт вдруг нарушил молчание.

— За этим, — язвительно сказал он, — вам придется побегать. Кстати, этот персонаж играет второстепенную роль. Настоящие организаторы компании против ядерной чумы недосягаемы: это не индийцы, а арабы.

Брондстед смерил своего подчиненного удивленным взглядом.

— Арабы? — пробормотал он. — Вы связаны с мусульманами?

— Да, — подтвердил Бернхофт. — Они выдумали удивительную тактику, чтобы нанести страшные удары по Америке, Европе и России, не начиная войны, воспользовавшись оружием, которое белые выковали собственными руками и поместили в

сердце своих стран. Действия ведут специально подготовленные диверсионные группы; удары вроде того, в Хинкли Поэнте, повторятся. Что вы мне дадите взамен адресов?

Глава 14

В Акюрейри в эту ночь царило невероятное оживление. Отряды полиции обыскивали дома работников отдела оснащения судов Брондстеда, другие занимали траулеры; стоявшие в порту катера береговой охраны помчались к тем, что были в открытом море.

Штаб-квартира компании и телерадарная станция по особой просьбе Брондстеда были заняты силами охраны правопорядка и подвергнуты детальному обыску инспекторами исландской службы безопасности.

В это же время Коплан сумел получить радиотелефонную связь со Стариком. Было пять часов утра, но ярость Старика испарилась, как по волшебству, когда его агент номер один ввел его в курс дела.

— Надо немедленно принять меры, чтобы обеспечить военную охрану ядерных отходов не только у наших союзников, но и у русских тоже, — заключил он настойчивым голосом. — Лучше посеять повсюду панику, чем рисковать новой катастрофой вроде случившейся в Хинкли Поэнте. Встряхните генеральный штаб НАТО и посольство СССР, иначе я ни за что не отвечаю.

— Ладно! Ладно! — крикнул Старик, сидевший со всклокоченными волосами, спустив с кровати босые ноги. — Бегу!

— Узаконьте также мое положение при исландском правительстве, — добавил Коплан, когда Старик уже хотел было положить трубку. — И совместно с Великобританией потребуйте экстрадиции Бернхофта, чтобы за соучастие в геноциде его судил международный суд. Местные полицейские нашли кучу доказательств на борту одного из траулеров флотилии и без колебаний выдадут своего гражданина.

— Хорошо! Договорились!

— Желаю приятно провести воскресенье, — с издевкой пожелал Коплан.

Он знал, что сам окажется в постели не скоро.

Никогда еще он не видел столь парадоксальной ситуации: Брондстед, человек, которого он разоблачил, разрывался на части, чтобы обеспечить ему полную поддержку.

Он делал тысячу дел одновременно. Одни требовали его присутствия на допросе подозреваемых, другие приглашали высказать свое мнение о значимости того или иного документа, следователи или высшие чиновники хотели знать предшествующие события и суть дела.

По маленькому городу носились полицейские машины, курсировали фантастические слухи, и люди называли имя Брондстеда, о чьей причастности к этому странному происшествию догадывались.

Однако бизнесмен был по-прежнему на свободе. Его видели разъезжающим с изможденным суровым лицом в его небесно-голубом «кадиллаке», управляемом шофером, казалось, страдавшим от жуткой мигрени.

В Рейкьявике, в нарушение всех протоколов, посол Франции был принят исландским министром внутренних дел и передал ему меморандум и верительную грамоту, просившую рассматривать означенного Франсиса Коплана как официального посланца французского правительства.

Эту

новость мэр города сообщил Коплану около восьми часов вечера, когда он ужинал с Кремером в гостинице «Кеч». Это стало поводом выпить еще по стаканчику.

Но после ужина Коплан поклялся себе, что больше в этот вечер его не побеспокоят. Вместе с люксембуржцем он отправился домой к Тулиниусу.

Капитан каботажника был удивлен и обрадован этим визитом, тем более что его разбирало любопытство. О том, что произошло после возвращения «Ватны», он знал не больше других жителей. Перед новой бутылкой виски Коплан рассказал о происшедших событиях. Когда он закончил, хозяин дома глубоко задумался.

— Как вы решите судьбу Брондстеда? — спросил он своим грубым голосом, привыкшим перекрикивать шум штормов.

Коплан вздохнул.

— Он слишком скомпрометирован, я не могу спасти его от ареста, — с сожалением заявил он. — Вся банда Бернхофта, особенно типы с траулера, которые принимали в море телеизображение, будут сваливать всю вину на него в надежде смягчить свою. К тому же мне придется объяснить, как действовала цепочка, куда она вела. Он в грязи по шею.

Помолчали.

Тишину нарушил Кремер.

— Неприятно думать, что этого человека посадят в тюрьму, — пробурчал он, уставив глаза на стакан. — Может быть, он наивный и, бесспорно, несет часть ответственности за драму в Хинкли Поэнте, но, в конце концов, он не уголовник. Ему понадобилось много мужества, чтобы сделать то, что он сделал.

— Путь в ад вымощен добрыми намерениями, — ответил Коплан, помрачнев. — Даже мое свидетельство не спасет его.

Он отпил глоток виски, потом заговорил вновь:

— Я вижу лишь один способ смягчить его участь, и я это сделаю. Если это обернется против меня, тем хуже.

— Какой? — спросил Тулиниус, насупившись. — Незаметно передать ему капсулу с цианидом?

— Вы его плохо знаете. Он не из тех, кто кончает с собой, чтобы избежать наказания, у него душа мученика. Нет, речь идет о другом.

Он махнул рукой, показывая, что он предпочитает не раскрывать свою мысль. От слабой улыбки в углах его глаз появились морщинки, когда он посмотрел на Кремера.

— Вам не придется покидать страну. Никто и не думает о том злосчастном трансформаторе...

— А я, — заявил Тулиниус, — мой престиж в округе заметно возрос с тех пор, как мэр и полицейские пришли встретить знаменитого пассажира, который был у меня на борту.

Он хлопнул ладонью по столу и уточнил:

— Я говорю не о Брондстеде, разумеется, а о вас!

* * *

На следующий день, в понедельник, жизнь в городе вернулась в нормальное русло. Во всех деловых центрах еще комментировали многочисленные вчерашние аресты, но большинство считало, что временное закрытие конторы оснащения кораблей — результат заурядной контрабанды.

Интенсивно допрашиваемые подозреваемые служащие были тщательно просеяны; невиновные, те, кто выполнял работу, не подозревая, что занимается темными делами, смогли вернуться домой. Остальные, те, кто непосредственно участвовал в незаконных операциях под началом Бернхофта, были в большинстве своем людьми примитивными, необразованными, они не слишком разбирались в специальных заданиях, за которые получали дополнительную плату и которые не казались им предосудительными.