Коплан сеет панику

Кенни Поль

Электроснабжение было восстановлено. На набережной десяток агентов полиции с мэром во главе ждали, пока между каботажником и твердой землей будут переброшены сходни.

По-прежнему подчиняясь инструкциям Коплана, Брондстед представил его как эмиссара французских спецслужб.

Франсис испытал большое облегчение, когда мэр весьма любезно поздоровался с ним, поскольку для него это был самый критический момент. Если он ошибся, поставив на добрую волю и моральную прямоту Брондстеда, тот не преминет использовать случай арестовать его.

Бизнесмен,

однако, и не подумал об этом. Он рассказал историю, которую ему придумали, с взволнованным видом, выдававшим его собственное желание вывести дело на чистую воду.

Он поведал мэру, что подозрения нависли над директором отдела оснащения Ларусом Бернхофтом и над инженером Харальдом Олафсоном. Есть веские основания полагать, что они торговали информацией.

Обычно флегматичный и хладнокровный мэр выслушал эти новости, энергично разминая подбородок, — верный признак волнения.

Поскольку обвинения были серьезными, он заявил о решимости вести расследование энергично и отдал соответствующие приказания полицейским. Он подписал ордера на обыск и арест, не вписывая имен, чтобы узаконить их действия, если придется заходить не только в принадлежащие Брондстеду помещения.

Уверив, что он один может определить ценность улик, которые, возможно, будут найдены в кабинетах подозреваемых или их домах, Коплан без труда получил руководство операциями. Он специально оговорил, что в случае перестрелки подозреваемых нельзя убивать.

Все это время Тулиниус и Кремер благоразумно оставались на борту «Ватны». Они наблюдали за сценой с высоты рулевой рубки, еще ошеломленные совершившимся менее чем за два часа переходом из гангстеров в ряды служителей порядка.

Когда люксембуржец увидел, что две полицейские машины отъехали, он расстался с капитаном, чтобы выполнить последнее задание, данное ему Копланом: стать незаметным телохранителем Брондстеда на время облавы.

* * *

Машины понеслись прямо к дому Ларуса Бернхофта — современной вилле, построенной на краю холма и окруженной небольшим парком.

Супруга директора, удивленная визитом полицейских в столь поздний час, заявила, что ее муж уехал вскоре после аварии с электричеством и до сих пор не вернулся.

Лейтенант, командовавший отрядом, выразил сожаление, что вынужден оставить двух агентов снаружи и одного внутри дома. Он также попросил женщину не пользоваться телефоном и даже не снимать трубку, если позвонят.

На тревожные просьбы дамы дать объяснения он ничего не сказал, отдал честь и вернулся в машину вместе с Копланом, сопровождавшим его в походе.

Машины поехали в отдел оборудования — здание из темно-серого камня, расположенное в деловом квартале, в центре города.

Черный «студебеккер» стоял перед домом, в окнах второго этажа горел свет.

Полицейские вышли без шума, не хлопая дверцами. Их начальник поставил двух людей по обеим сторонам выхода с приказом не впускать и не выпускать никого.

В сопровождении двух других агентов он направился к входу в кабинеты — боковой двери

с массивными узорчатыми медными молотками.

Дверь уступила повороту кольца, заменявшего ручку, открылась с легким скрипом.

Четверо мужчин вошли в вестибюль, освещенный большой лампой под абажуром из кованого железа, свернули направо, поднялись по широкой мраморной лестнице. На площадке они увидели две двустворчатые двери с табличками.

Офицер на секунду остановился, чтобы выбрать, в которую постучать, но в этот момент одна из дверей открылась. Увидев форму, человек не смог сдержать испуганный крик. Он быстро отступил, хотел закрыть дверь, но Коплан и офицер бросились вперед и не дали этого сделать.

В три прыжка они настигли типа, убегавшего в соседнюю комнату и непрерывно кричавшего об опасности. Он был скручен, брошен на руки агентов, а Франсис с оружием в руках бросился в смежный кабинет.

Стоявшие возле рабочего стола два исландца высокого роста поднимали полы пиджаков, чтобы вытащить пистолеты, лежавшие во внутренних карманах.

Глава 13

— Стоять! — приказал Коплан, держа указательный палец на спусковом крючке.

Мужчины, не закончив движения, замерли. Офицер полиции встал рядом с Копланом и тоже наставил на них пистолет большого калибра.

В комнате повисла тяжелая тишина.

Находящиеся под прицелом служащие Брондстеда медленно подняли руки, потом один из них рявкнул на родном языке гневную фразу, которая, очевидно, была просьбой об объяснениях. Но в эту секунду в другом помещении послышались тяжелые шаги, открылась вторая дверь на лестничной площадке и прозвучал выстрел. Раздался хриплый крик, за ним последовал шум падения тела.

Четверо находившихся в директорском кабинете уловили шум борьбы, потом глухой удар и падение второго тела. Пол задрожал от приближавшихся быстрых шагов. Лейтенант обернулся, но расслабился, узнав одного из своих агентов. Тот произнес прерывистым голосом несколько слов; в руке он еще держал револьвер.

Офицер сразу же перевел для Коплана:

— Один из подозреваемых пытался бежать, а так как он был вооружен, мой подчиненный его застрелил. Тип, которого мы перехватили при входе, воспользовался этим, чтобы вырваться, его оглушили ударом рукоятки пистолета.

— О'кей! — одобрил Коплан, не сводя глаз с противников, внезапно еще больше побледневших. — Попросите вашего агента обезоружить двух этих субъектов.

Английский, должно быть, был знаком руководителям оснащения траулеров, поскольку они побледнели еще сильнее и без сопротивления позволили обыскать себя. В мгновение ока на них нацепили наручники.

— Который из вас двоих Бернхофт? — спросил Коплан. Ему не пришлось ждать ответа, чтобы догадаться: тот, что постарше, смотрел на него с яростью. — Вы меня, несомненно, узнаете? — спросил его Коплан сладким голосом. — Мое описание вам передали из Рейкьявика по телефону, как я полагаю. Харальд Олафсон — это друг, стоящий возле вас?