Корабль беглецов
Шрифт:
— Займусь этим после обеда, — сказал Юби.
— Я подогреваю вчерашнее карри.
— Хочешь достать синтезатор и сыграть со мной? Кажется, у меня слезливое настроение.
Она подозрительно взглянула на него.
— Что-то не так?
— Что, мне уже и погрустить нельзя? — ощетинился он.
— Я бы хотела знать причину твоего настроения.
Он вздохнул. Затихающие звуки гитарных аккордов отзывались в его сердце.
— Паско был здесь.
— О… — Мария посмотрела на испорченное мясо.
— Он говорил о Китти.
Мария осторожно заглянула в его глаза.
— Он пытался защитить нас, Юби.
— Что? — встрепенулся он.
— Вспомни о том времени, когда Китти появилась на борту. Наше созревание только началось.
— Да.
— Вспомни, как это было. Мы сходили с ума. Нас трясло, как в лихорадке. Мы не могли остановиться.
— И что?
— Подумай, каково ему было с двумя людьми, готовыми переспать с кем угодно, в то время как у него месяцами не было партнера.
Юби почувствовал горечь во рту и сглотнул.
— Не хочу ничего об этом знать.
Ее голос звучал мягко.
— Он пытался защитить нас, Юби. Поэтому однажды он купил ее… — она отвернулась. — Все равно ему уже нельзя было помочь. Это случилось бы и без Китти. Просто она явилась катализатором, вот и все.
Юби коснулся гитарных струн, и они загудели, как провода на ветру. Самая печальная песня в мире не в состоянии была выразить его чувства.
Он отложил гитары и пошел уничтожать испорченное мясо.
Через два месяца «Беглец» перебрался к соседней, более близкой к солнцу планете, сменив оранжево-красный гигант на кобальтово-зеленый, Короля Юби на Марию Прекрасную. Наступило томительное ожидание.
Спектр излучения, фиксируемый датчиками, был неизменен и симметричен. Всплески радиосигналов и гравитационные возмущения, взаимодействующие с собственной сингулярностью «Беглеца», не содержали в себе ничего необычного. Датчики корабля были не такими чувствительными, как у автоматических зондов для поиска черных дыр, и теперь «Беглец» вынужден был заниматься не своим делом.
Юби смотрел на экран дисплея в лаборатории корабля, где тускло мерцали схемы и диаграммы. Другой проектор отображал увеличенный во много раз датчик. Юби пытался создать более чувствительную систему, пользуясь при работе микроскопическими манипуляторами.
Схемы поплыли перед глазами Юби. Он перевел взгляд на датчик, затем обратно и понял, что на сегодня хватит. Он выключил проектор и дал команду манипуляторам покрыть неоконченную схему стерильной защитной пленкой, которую легко удалить, если ему захочется продолжить работу.
Он подождал, пока манипуляторы закончат работу, выключил их, вышел из лаборатории и стал спускаться на второй уровень центрифуги. С каждым шагом сила тяжести увеличивалась.
Прекрасная
Юби посмотрел на ее просвечивающее через голограмму обнаженное тело и вздохнул.
Послышался звуковой сигнал. Время игры истекло.
Четырехмерное поле исчезло. Мария взглянула на Юби и улыбнулась.
— Пытаюсь отвлечься. Тяжело просто так сидеть и ждать, когда что-нибудь произойдет.
Он подсел к ней. Кресло прогнулось под его тяжестью. Мурлыканье Максима громко раздавалось в тишине корабля. Мария взяла одну из его рук и положила к себе на бедро.
— Закончил?
— Наполовину.
— Ничего, завтра закончишь.
— Да, — он закрыл глаза. — Времени у нас сколько угодно.
Она коротко рассмеялась. Ее бедро приятно грело руку Юби.
— Я уже не помню такого, — задумчиво произнесла Мария. — Раньше мы все время куда-то торопились.
— Да.
Разговор угас. За эти дни они уже исчерпали все темы для беседы. Максим громко мурлыкал.
— Пойду прилягу, — Юби открыл глаза.
— Составить компанию?
Он покачал головой:
— Нет.
Повернувшись, он заметил нахмуренные брови сестры и поцеловал ее.
— Мне нужно побыть одному.
— Как хочешь.
Она потерлась щекой о его голое плечо. Он опять поцеловал ее и вышел.
Юби упал на койку, выключил свет и уставился в потолок. Гнездившаяся внутри боль усилилась.
Он знал, что Прекрасная Мария пришла к нему, спасаясь от одиночества. Теперь его собственное невероятное одиночество отталкивало его от нее. Он хотел бы исчезнуть в ее объятиях, снять с себя невыносимую ношу постоянно усваивающего информацию сознания, отключить свою совершенную память. Вместо этого он лишь оживил старые воспоминания, а последние события только усилили и подтвердили их: теплая кожа Марии под его ладонями, волнующее прикосновение ее волос, звонкий смех, превращавшийся в его мозгу в яркие голубые и малиновые искры, разноцветные ленты, разбросанные по темному небу какого-то странного вращающегося мира. Те же мучения, то же отчаяние… растущее ощущение абсолютного одиночества.
Он должен положить этому конец.
— Кажется, я получил эту работу, — громко произнес в темноте голос Паско. Его изображение, появившееся в каюте, ярко светилось.
— Уходи, — сказал Юби. Еще один грустный эпизод, который он никогда не забудет.
Паско был молодой, здоровый и бодрый. Ликование светилось в его глазах.
— Завтра утром я поставлю свою подпись под контрактом, — сказал он. — Мы подпишем соглашение о регулярных поставках грузов от компании ПДК из Тринчераса на новые шахты в Маскараде.