Корабль для уничтожения миров
Шрифт:
– Пожалуй, нет, сэр, – отозвалась Хоббс, отчасти недоумевая из-за того, почему капитан беседует с ней на отвлеченные темы всего за несколько мгновений до того, как «Рысь» могла попасть под обстрел. Но с другой стороны, чем еще было заниматься при затемнении, как не разговаривать на отвлеченные темы. – Но зато я еще в начальной школе научилась пользоваться секстантом.
– Это превосходно! – искренне восхитился капитан.
– Вот только на выпускных экзаменах от нас не требовали показывать, насколько блестяще мы владеем этим инструментом.
– Очень надеюсь, что вы не забыли, как
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, сэр.
– Двадцать секунд, – объявила молоденькая девушка-лейтенант довольно громко, чтобы ее голос расслышали все, кто находился в отсеке. Она не спускала глаз с циферблата механического хронометра, который у кого-то из членов экипажа хранился как антикварная вещица. Капитан Зай тоже извлек из шкатулки с семейными реликвиями старинные ваданские наручные часы. Он осмотрел оба прибора и определил, что они работают на пружинных механизмах и, следовательно, невидимы и неслышимы для риксов, а потом синхронизировал показываемое часами время, повертев на своих миниатюрную шишечку.
Лейтенант продолжала отсчет. Приближалось мгновение, когда риксы могли открыть огонь. Капитан Зай протянул Хоббс приспособление для письма и листок бумаги.
– Не хотите попробовать?
Она взяла ручку, словно нож, но это, похоже, было неправильно. Тогда она попробовала взять ее как указку.
– Поверните и зажмите пишущий конец указательным и средним пальцами, – негромко посоветовал капитан.
– А, почти как вилку, – отозвалась Хоббс.
– Пять, – проговорила лейтенант. – Четыре…
Хоббс нарисовала несколько загогулин. То, как ручка касалась бумаги, доставляло странное удовольствие. В отличие от рисования в воздухе трение шарика о бумагу приносило физическую уверенность. Хоббс набросала план командного отсека.
Неплохо. Но как этим писать? Она провела две скрещенные линии. Получилось что-то вроде «X». Потом нарисовала кружочек – «О».
– Ноль, – выговорила лейтенант. – Мы вошли в зону радиуса действия бортовых орудий противника.
Хоббс попробовала написать остальные буквы своей фамилии, но получились каракули.
Офицер, ведавший системой датчиков, сидел, склонившись головой к пульту. Вдруг он заговорил громким и четким голосом – так, словно обращался к публике с театральной сцены.
– Они стреляют. Из стандартной фотонной пушки. Похоже, целятся в сторону нашего последнего вектора, который они успели засечь.
Хоббс кивнула. Риксы, видимо, выследили «Рысь» четыреста пятьдесят секунд назад – до того, как на корабле был введен режим затемнения. Но потом холодные дюзы повели фрегат другим курсом.
Капитан рискнул. В холодных реактивных двигателях в качестве рабочего тела использовались вода и прочие перерабатываемые жидкости. В дело была пущена половина запасов воды «Рыси» и даже довольно большая масса кислорода, который хранился в сжиженном состоянии. За счет тех взрывов, с помощью которых была сброшена защитная броня с носа, корабль еще немного ушел вперед.
Теперь он находился в нескольких тысячах километров от того места, где его
Хоббс помимо воли задумалась о том, а станет ли командование флота бросать силы на спасение «Рыси». При том, что шла война, нашлось бы сколько угодно оправданий для того, чтобы отложить на потом поиски подстреленного корабля, который летел к владениям риксов со скоростью две тысячи километров в секунду. Лаурент Зай для Императора по-прежнему оставался занозой в пятке. Из капитана и членов экипажа его корабля получились бы образцово-показательные мученики.
– Короткие очереди. Одна, две, три, – сосчитал офицер, ответственный за работу датчиков. – Теперь они стреляют из маломощных лазеров. Ищут отражения.
– Каковы их предположения? – осведомился капитан.
Лейтенант Тайер, которой было приказано из аналитического отдела перебраться в командный отсек, отчаянно сражалась со слабеньким процессором и непривычным настольным пультом. Бесшумная система пассивных датчиков фактически целиком базировалась на волоконной оптике, тянувшейся от обшивки к тому самому маленькому экранированному компьютеру, на работу которого так жаловались пилоты.
– Судя по тому, откуда ведется стрельба, риксы полагают, что мы гонимся за ними… с высоким ускорением.
– С высоким ускорением? – пробормотала Хоббс. – Но ведь совершенно ясно, что главный двигатель у нас не включен.
– Они осторожничают, – негромко проговорил Зай. – Они предполагают, что за последние восемьдесят лет мы могли изобрести бесшумные двигатели, и что мы все еще жаждем их протаранить.
«Конечно», – подумала Хоббс. От одной войны до другой не только военная техника риксов эволюционировала, но и имперская тоже, «Рысь» принадлежала к новому классу боевых кораблей и выпущена была всего десять абсолютных лет назад. На самом деле в ее конструкции в помине не было ничего экзотического вроде двигателя, способного обеспечивать полномасштабное ускорение, но при этом оставаться бесшумным и невидимым для датчиков. Но риксы-то этого не знали.
Кэтри Хоббс перевернула страничку капитанского блокнота, и на чистой страничке нарисовала линию – вектор пересечения «Рысью» зоны радиуса действия гравитационного оружия риксов. Писать буквы было сложно, но зато пальцы довольно умело вычерчивали баллистические и навигационные кривые. На протяжении своей воинской карьеры Хоббс довелось вычерчивать траектории полета кораблей во время тысячи разных сражений – как воображаемых, так и происходивших на самом деле – на дисплеях воздушных экранов. Ручкой словно бы управляли ее тактические рефлексы, и как только офицер, следивший за показаниями датчиков, сообщал о направлении огня со стороны риксов, Хоббс сразу безошибочно отображала его линиями на схеме.