Корабль дураков
Шрифт:
Эти люди еще пригодятся. Кто-то должен умирать за него. В том их предназначение.
Назгал бродил по городу, накручивая себя все больше и больше. Он скрежетал зубами, не в силах найти выхода злости. Как назло искомые люди не находились. Ведьмы не желали показываться Вестнику на глаза, а их предводительница пряталась в какой-то яме.
Он ругался, бил по стенам. Порой его кулаки пробивали камень, ставший пористым внутри. Нити белых жгутов сшивали развалины вместе. Эти ведьмы, как настоящие крысы, должны прятаться
Совершив оборот, как солнце по небосводу, Назгал вернулся к месту, где стены города обрушились пред триумфатором. Праздник уже закончился. Обглоданные, разбитые кости со следами когтей и зубов валялись вокруг. Подняв одну из костей, Назгал отбросил ее в сторону. Бесполезный мусор, нет даже мозгового вещества.
Один под пылевыми осадками. Словно намеренно всеми забытый. Неприятное чувство, очень знакомое. Победителей быстро забывают, зато поражение помнят вечно. Ничто не смоет это событие, не перечеркнет его.
– Где совершенные? – раздался вопрос.
Назгал резко повернулся. Его слух точно уловил направление, сознание просчитало расстояние до источника.
Там никого не оказалось. Всего лишь стена с трещиной, расширяющейся в средней своей части. Трещина зарастала нитями, готовая стянуть прореху.
– Ты там? – спросил Назгал, прищурившись.
Он собирался подойти, разорвать плоть стен, увеличивая отверстие.
– Где совершенные? – повторил вопрос женский голос.
Обмануть Вестника не удастся. Он понимал, что это спросила уже другая женщина. Реагировать не стал. Зачем же позволять низшим смеяться над собой.
– Дшина! Так ли приветствуют Вестника? – Назгал покачал головой, упер руки в бока. – Я потратил много времени, разыскивая тебя.
– Время? Не ты ли говорил, что оно не властно над нами.
Дшина оказалась прямо перед Назгалом. Следы беременности еще рассекали ее живот, но кожа начала восстанавливаться. Излишки плоти втягивались обратно, оседая на бедрах и грудях. Назгал отвернулся, чтобы не глазеть на помощницу.
– Мир, снаружи который, – Назгал указал на заросшую нитями стену, – все еще живет по этим законам. Он вторгается в наши границы.
– Да. Я помню. Ты о таком говорил. Так где совершенные? Ты увел с собой лучших из нас.
Назгал повторил свою историю, красочно расписывая битву. Каждый шаг отражался задуманным планом. Дшина слушала, кивала, не перебивала. Ожидая окончания, она дергала украшающие ее тело костяные изделия. Так другой бы мог хрустеть костяшками или ковыряться в носу.
Назгал замолк, не закончив.
– Тебе не интересно? С чего бы, – он прищурился, сделал шаг вперед, нависая всем авторитетом над жалкой ведьмой.
– Не люблю вранье, – просто ответила женщина.
– Чего?!
Дшина улыбнулась. Указала на стену. Она напомнила, что наружу вышло два десятка общинников,
– Я принес людям радость! – взревел Назгал, воздев руки со сжатыми кулаками.
Словно собирался обрушить два молота на маленькую головку женщины. Под его кулачищами этот черепок сомнется, позвонки развалятся, мозговое вещество брызнет во все стороны. Запах мочи и фекалий обозначит смерть презренной ведьмы.
– Радость, от которой нас стало еще меньше, – холодно ответила Дшина.
– Не в количестве дело.
Назгал прикусил язык, опустил кулаки. Он не собирался оправдываться, но привычка – эта естественная слабость. Победители никогда не оправдываются. Так победу можно изобразить иначе, представить ее в другом свете.
Он понял, что помощница собирается унизить его, осмеять победу и принесенную жертву.
Вздохнув, Дшина спросила:
– Ты видел внешний мир, он изменился?
– Да.
– Это твоих рук дело?
Вопрос ударил прямо в сердце. Даже те, сраженные воины, что преследовали чудовище, погибли не от его рук. Он убил нескольких, остальные остались навечно в гнезде.
– Твой рассказ звучит правдоподобно, потому что Эстиний его подтверждал. Он, видишь ли, обладает особой чувствительностью. Говорил, как прорицатель, что тебе удалось вплести в ткань гнезда два десятка чужаков. Но ты ли это сделал?
– Я их заманил, – оправдывался Назгал.
Дшина пожала плечами. Велика заслуга. Она поняла, что дальше на Вестника давить просто опасно. Он может вспылить, перейти от словесной защиты к кулакам. Убить не убьет, но повредить ей сможет.
В любом случае, ее план удался. Она смогла поставить Назгала на место, напомнить о том, что он всего лишь человек. И без свиты, даже этих низших тварей, ничего не стоит. Потому она заперла его верных служителей под землей.
Повинуясь жесту ведьмы, Назгал поплелся за ней.
Они прошли развалинами, по пути их оглаживали нити грибницы, оставляя на коже алые следы. Кровавый дождь отмечал их путь. Назгал обернулся, в темноте различая десятки светящихся глаз. Ведьмы не последовали за ними, остались в развалинах.
Путь их пролегал по широким тоннелям, ведь в большинство из проходов, Назгал уже не помещался. В теле гнезда не произошло перемен. Все так же живой субстрат плодил грибы, которыми питались общинники. Воздух теплый и влажный, обещающий защиту.
Внизу их стало не больше, не меньше. Мир здесь действительно замер в безвременье.
– Как твои детки? – спросил Назгал.
Ответа не получил. Не видел этих существ с самого момента, что Дшина исторгла их в мир.
Она могла бояться, что Вестник хочет их сожрать, потому промолчала. Или же сама съела их. Ведьма в своем праве.