Корабль дураков
Шрифт:
В его доме хранилось улучшение, которое он старался приспособить. Но как бы часто Назгал не прикладывал срезанную часть к себе, она не могла окрепнуть и вздернуть взгляд к небу. А ведь отрезок пустил корни, питался из субстрата.
Собрание ведьм ожидало выступления Дшины. Сама она не появлялась, как умелый пастырь создавала напряженность в толпе последователей.
Назгал распрямился, выпятив грудь и живот. Он пошел прямо через толпу, собираясь выйти в середину. Ведь ему суждено возглавить поход ведьм
Ни одна ведьма не расступилась. Конечно, Назгал мог сдвинуть их плечами, оттолкнуть рукой. У него хватило бы сил, чтобы убить каждую, раздавить, втоптать в землю так, чтобы лопнули черепа и животы. Красная с примесью жидкость будет течь по улицам, впитываясь в мицелий.
Назгал так не поступил. Он остался за спинами ведьм, опустив плечи. Позади стонал герольд, явно собиравшийся обозначить прибытие Вестника. К счастью, он промолчал, запутав слова в завитках трахеи.
В одночасье Назгал лишился ореола славы, что заставляла низших склоняться пред ним. Ведьмы косились на стоящего позади. Ведь именно им – ближайшим к нему, достанется первый удар.
– Ты так ничего и не понял, – раздался женский голос.
Назгал вздрогнул, обернулся. Он увидел Дшину, что подошла с той же стороны. Она улыбнулась, поглаживала живот, оттягивая складку. Кожа восстановилась не везде, растяжки сохранялись. Возможно, Дшине это нравилось.
Учитывая, какая судьба ей была уготована, символичность беременности и рождения подарила ей железные крылья.
– Нам не требуются эти атрибуты. Эта власть. Выдумка. Сам же говорил. Или уже забыл? – она прищурилась.
– Ты же сама сказала, собраться тут, – Назгал развел руками, попробовал улыбнуться.
– Я ли? Ты что-то путаешь. Мои подруги готовы идти хоть сейчас. А ты хотел, чтобы они тебе ноги целовали.
Назгал потупил взор. Да, он хотел. Пусть не так откровенно бы это назвал. Почитание вызывало восторг. Он начал привыкать к восхитительному чувству. Словно обожествленный при жизни. Чужая вера даровала ему такие силы, что даже поражение выглядело невероятной победой.
А люди Дшины отказались от подобных атрибутов. Не потому что они более сознательные или действуют на эмоциях. Без Дшины эти ведьмы утонули бы в том же блефе, что остальные общинники.
Они зависимы. Только зависимость иная.
Но со стороны это выглядит иначе. Назгал испугался, не знал, что сказать. Стоит ли вообще открывать рот. Порой молчание приносит больше пользы. Если люди готовы обмануться, они начнут интерпретировать любой, самый незначительный жест, как подтверждение заблуждений.
Назгалу уверился, что получится их обмануть. Дшина перестала его воспитывать, обернулась к подругам, кивнула им. Слова не требовались, они лишние. Ведьмы повернулись и направились к стене, где образовался выход из гнезда.
С ужасом Назгал ожидал,
Все же они двигались хаотично. Вскоре женщины разбежались по городу, игнорируя выход. Ни стены, ни запертые ворота их не удержат.
– Ты идешь? – спросила Дшина.
Назгал кивнул, щелкнул пальцами. Вместе со звуком с руки посыпались частички семени.
К нему подошел кабан, присевший перед Вестником на передние конечности. Склонился как в поклоне. Назгал схватился за шерсть на загривке и взобрался на спину кабану.
В том месте, где ягодицы касались хребта твари, образовалась ложбина. Идеальное седло для Вестника. Шерсть существа колола кожу, отшелушивая чешуйки. Назгал покинул гнездо через раззявленное отверстие в стене. В этот раз со свитой, но из всего воинства его сопровождала только Дшина.
Назгал озаботился, последовали другие ведьмы за ними или нет. Их не видно. Конечно, с десятка шагов уже мир утопает в сыпучем мраке. Солнце язвенным пятном глазело с неба. На огненном его оке красовались потеки сыпучего семени.
Землю покрывал мягкий, толстый слой семени. Слишком плотный, чтобы здесь могло что-то вырасти.
Дшина утопала по щиколотки в грибном семени. Зато ее кожа оставалась чистой. Прилипающие частички стекали вниз, подхваченные струйками пота. Женщина потела так сильно, что через сотню шагов должна свалиться от обезвоживания. Ее это нисколько не пугало.
– Я не вижу твоих подруг, – повторил Назгал. – Все-таки меня воспитывал воин. Был такой умелый воитель, у него я в учениках ходил.
– Где же он? – без особого интереса спросила Дшина.
– Остался в деревне, зачарованный ведьмовским колдовством.
– Это таким же?
Она остановилась, чуть присела и раскорячила ноги. Бедра все равно закрывали щель. Чтобы раскрыть эту рану, пришлось бы завалиться на спину, задрав ноги к грудям. Назгал понял смысл. Он кивнул, не желая вдаваться в подробности.
А то пришлось бы объяснять, почему у него нет яиц и он теперь возглавляет какой-то странный культ. Назгал не хотел давать ведьме повода посмеяться над ним.
Поимев какого-никакого самоуважения, он не собирался расставаться с ним.
– Нам следует идти единым фронтом. Там целый лагерь. Вооружены огненным колдовством. А еще железо и множество врагов, – говорил Назгал.
Дшина кивала, улыбалась и ничего не объясняла.
Видать, решил Назгал, настолько уверена в себе, что не боится встретиться с чудовищным огнем. Таким же наивным был сам Назгал. Желания победить не хватило. Ведь воины по ту сторону огня так же хотели победы.
Они добрались до места позорного триумфа назгалового отряда.