Корабль поколений
Шрифт:
— Красиво, правда? — спросил сидящий рядом кудрявый юноша, указывая на голубой диск в белой дымке, маячащий на черном фоне, усыпанном мириадами сверкающих огоньков.
— Да, — рассеяно кивнул тот, погружаясь в собственные мысли.
Самсонов вспомнил свою жизнь. Школа, кружок астробиологии и ксенопсихологии, где он проводил моделирование развития жизни на других планетах. Потом Михаил поступил в институт, выучился на инженера-робототехника и забыл о своих детских увлечениях. Долгое время работал в различных экопоселениях, где занимался автоматизацией систем «умный» город, включающих в себя многочисленных роботов, ответственных за жизнеобеспечение и комфортное проживание людей и даже управляющих климатом.
Ему нравилась эта
Самсонов вновь мысленно вернулся в детство. Урок истории. Учительница в черном костюме показывала на голоэкране документальные кадры и рассказывала: «Две тысячи сто пятьдесят первый год. Споры между сторонниками теории «темного леса» и «дружественной Вселенной», которые начались в две тысячи сто сорок седьмом году с выступления профессора Захарова на научной конференции, до сих пор не стихли. Но официальная позиция власти: «дружественная Вселенная». Руководство Партии было твердо убеждено, что в глубоком космосе нас ждут «братья по разуму», и что мы должны сделать все, чтобы как можно быстрее найти инопланетную цивилизацию. Сейчас, конечно, эта позиция немного пересмотрена в сторону более осторожной политики освоенная Вселенной, но все ключевые тезисы остались прежними. А в две тысячи сто пятьдесят первом году были запущены более сотни автоматических зондов к ближайшим звездам, десять из них — к Проксиоме Центавра. Их скорость — одна тысячная «це». Только через четыре тысячи лет эти корабли-автоматы достигнут цели…».
— О чем задумались? — прервал его размышления кудрявый юноша. — Наверное, о доме, о родных?
Михаил не сразу понял, что обращаются к нему.
— Что, простите?
— Вы тоже летите в бункер, для подготовки к путешествию на «Красной стреле», не так ли?
— Откуда вы знаете?
Самсонов с прищуром посмотрел на юношу и откинулся в кресле и снова посмотрел в иллюминатор. Земля заметно уменьшилась.
— Натаниэль, — представился юноша.
— Михаил, — ответил Самсонов, пожимая протянутую для приветствия руку, затем, спустя короткую паузу, заметил:
— У вас очень необычное имя. И… весьма красивое.
Юноша улыбнулся.
— Так звали моего отца, — ответил он и немного погрустнел, — мой отец погиб во время аварии на «Огненном батискафе».
Михаил вспомнил сухие исторические сводки: «Огненный батискаф — посадочный аппарат, предназначенный для спуска на поверхность Венеры. Он сделан из жаропрочного материала и системой охлаждения, что позволяло экипажу достигнуть поверхности планеты и провести исследовательские работы… однако во время одного из рейсов произошла разгерметизация салона».
— Натаниэль, — спросил Михали своего попутчика, — а как мать отнеслись к вашему решению? Неужели она вот так вот легко отпустила вас?
— Я уже взрослый и сам выбираю свой путь в жизни, — немного дерзким тоном ответил тот.
Но потом он немного подумал и сказал:
— Моя Мама — ученый. Она понимает, что это важно. И… она надеется, что я вернусь. Все надеются. Хотя, положа руку на сердце, шансы у нас невелики.
Михаил кивнул. Он понимал. «Красная стрела» — проект амбициозный, но опасный. Первый пилотируемый полет к Проксиме Центавра. Гарантий возвращения не давал никто. Все знали, что они — первопроходцы, и, возможно, станут первыми и последними.
— А чем ты занимался до этого? — спросил Михаил, пытаясь разрядить обстановку.
— Я… — Натаниэль запнулся, — Я учился. Астрофизика. Но потом ушел в инженеры, помогал проектировать системы жизнеобеспечения для «Красной стрелы». Хотел быть
Земля, тем временем, продолжала удаляться, а вот Луна, ярко светившая на черном небосводе, сделалась чуть больше.
— А вы, Михаил, почему полетели? Вы, как и я, «романтик космоса».
— Романтик? — Самосонов горько рассмеялся. — Я реалист. Знаю, что космос — это не романтика, а вакуум, радиация и огромные расстояния. Я вообще, если честно, не собирался лететь. Но искусственный интеллект почему-то пришел к выводу, что я хочу попасть на «Красную стрелу», но пока не осознаю это.
— Вот как? И вы решили довериться ему?
— Искины редко ошибаются. Я долго думал об этом. И, знаешь что, Натаниэль, — Михаил сам не заметил, как перешел на «ты», — когда Земля из-за перенаселения превращается в гигантский человейник, ты бежишь в экопосления, надеясь найти там уединение. Но, оказывается, что для этого нужно либо отстоять длинную очередь, так как мест мало, либо быть нужным специалистом, без которого не обойтись в поселении. Мне повезло, я как раз и оказался таким специалистом. Сначала мне было интересно, это был вызов. Но потом работа превратилась в рутину. Я вернулся в мегаполис, где продолжал страдать от тесноты и сутолоки большого города. За прежние заслуги Партия разрешила мне какое-то время вести праздное существование, которое я посвятил чтению древних фантастических трактатов. Затем я вновь вернулся в экопоселение… Потом обратно…
— Если тебе так претит теснота Земли, почему не отправился на Марс? Это тоже вызов. И, колониям как раз нужны… специалисты… инженеры.
— Нет, Марс это не то. Я решил замахнуться на нечто большее.
— На Проксиома Центавра, — договорил за него Натаниэль.
— Да.
Глава 5
2605 год, Луна,
Море дождей,
Космодром Ильяншань
Исторгая клубы огня и дыма, космолет плавно сел на ровную каменную поверхность. Роботы тут же подтащили посадочный рукав, через который пассажиры прошли в здание, большая часть которого, для защиты от метеоритов, была укрыта под слоем лунного грунта. Михаил шел вместе с другими пассажирами по длинным коридорам. Он заметил, что идти здесь очень легко, и каждый шаг словно пружинит, так что приходиться специально замедлять себя, чтобы на кого-нибудь не налететь или не подпрыгнуть слишком высоко. От этого походка стала немного неуклюжей. И не только у него: так шли почти все. Один из детей, что до посадки на Земле пускали по рядам бабочек-дронов, разбежался и подпрыгнул. Он неожиданно поднялся в воздух, пролетел над головами людей и шлепнулся на пол.
— Здесь нельзя прыгать! — отругала его мать, — мы на Луне. Тут можно и о потолок удариться головой, а он твердый!
Чуть позже поток разделился. Одни повернули налево, где горела большая надпись: «Выход в город», другая, в том числе и Самсонов, пошли направо, туда, где располагалась станция скоростного поезда, который должен был увести их в Центр подготовки космонавтов. Среди пассажиров этого поезда Михаил с удивлением заметил ту саму женщину в клетчатом платье. «Неужели и она летит? — подумал он, — не слишком ли стара эта дамочка для таких путешествий?»
С грохотом подошел поезд.
— Уважаемые пассажиры, — сообщил автоинформатор голосом бота по имени Лин, — помните, что на Луне сила тяжести в шесть раз меньше, чем на Земле. Будьте осторожны. Во время движения ваши ремни безопасности должны быть надежно застегнуты. Запрещается расстегивать ремни и вставать с мест.
На этот раз Михаил сидел рядом с узкоглазым парнем, который увлеченно общался со своим нейрочипом, в то время как Самсонов смотрел по сторонам, потому что за окном смотреть было нечего: лишь черный фон и светящиеся полоски от лампочек.