Корабль-призрак
Шрифт:
— Мы погибли, сеньора, погибли! — прокричал капитан, который скорчившись сидел под фальшбортом.
— Нет! — возразила Амина. — В этот раз все обойдется!
— О чем вы ведете речь, сеньора? — удивился капитан, вглядываясь в спокойное лицо молодой женщины. — Что вы имеете в виду, сеньора?
— Мой внутренний голос говорит мне, что вы не погибнете, если споро приметесь за работу.
В том, что судно не затонет, Амина была убеждена — от нее не укрылось, что шторм стал ослабевать, но этого никто из напуганной команды не заметил.
Хладнокровие Амины, а может быть, красота и необычный вид этой
Команда и пассажиры смотрели на нее, как на святую. Они высказали это мнение священнику, который был поражен не менее, чем они. Мужество, проявленное Аминой, было действительно необычайным. Она не испытала страха в ситуации, где растерялся даже священник — слуга Божий. Патер Матео промолчал. Он углубился в размышления, и выводы, сделанные им, были не в пользу Амины. Откуда у нее появилось такое самообладание? Кто наделил ее даром пророчества? Только не христианский Бог, ведь в него она не верила! Тогда кто же? Патер Матео вспомнил спальню Амины в Тернёзене и озабоченно покачал головой.
Глава тридцатая
Филипп и Крантц долго обсуждали удивительное возвращение Шрифтена, но все их выводы по этому поводу свелись к тому, чтобы тщательно присматривать за ним и избавиться от него, как только представится случай. Крантц расспросил лоцмана, каким образом он спасся, и Шрифтен, в свойственной ему иронической манере, рассказал: когда Вандердекен боролся с ним, в воду с плота упало якобы весло, и он, уцепившись за него, держался на воде до тех пор, пока его не прибило к маленькому островку. Увидев вскоре в море пирогу, он бросился в воду, чтобы вплавь добраться до нее. Люди в пироге заметили его и подобрали. В рассказе Шрифтена не было ничего необычного, хотя его история и казалась невероятной. Других вопросов Крантц ему не стал задавать. На следующее утро ветер несколько поутих, и пирога под парусом направилась на Тернате.
Прошло четыре дня, прежде чем они прибыли на остров. На ночь они приставали обычно к какому-нибудь острову, где ночевали, вытащив пирогу на берег. Известие, что Амина жива, обрадовало Филиппа, и он ликовал бы в ожидании возможной встречи с женой, но присутствие Шрифтена отравляло его радость. Что-то необычное, противное человеческой натуре, было в одноглазом. Шрифтен смотрел на все вокруг каким-то сатанинским взглядом, но он, однако, ни словом не обмолвился о покушении Вандердекена на его жизнь. Если бы он жаловался, обвинял Филиппа в попытке убить его, клялся отомстить или требовал бы удовлетворения, то это было бы понятно. Но ничего подобного не было, кроме его обычных дерзких замечаний, иронических шуток и бесконечного похихикивания.
Когда пирога прибыла в главную гавань острова Тернате, Вандердекена и Крантца отвели в хижину, построенную из бамбука и пальмовых листьев, и попросили не покидать ее, пока о них не будет доложено вождю.
Прошло
Филипп коротко рассказал о кораблекрушении и о том, как он был разлучен со своей женой. Далее он сказал, что его жена, как он узнал, находится в португальском поселении на Тидоре, и попросил вождя помочь ей возвратиться к нему или отправить его к ней.
— Хорошо, — отвечал властелин острова. — Принесите чужеземцам что-нибудь освежающее. Аудиенция на сегодня закончена.
Через несколько минут все присутствовавшие удалились, осталось лишь несколько доверенных советников вождя. Была подана легкая закуска, после которой вождь сказал:
— Португальцы — собаки, они наши враги. Не хотите ли вы поддержать нас в борьбе против них? У нас есть пушки, но никто не умеет обращаться с ними. Если вы согласитесь помочь мне, я снаряжу целый флот для выступления против португальцев на Тидоре. Отвечайте же, голландцы, есть ли у вас желание бороться? Тогда для вас будет не так уж сложно добраться до вашей супруги, — добавил он, обращаясь к Вандердекену.
Филипп попросил время на размышление, чтобы, как он выразился, посоветоваться со своим другом и помощником. Шрифтен, о котором Филипп отозвался как о простом матросе, на встречу допущен не был. Властелин Тернате согласился подождать ответа до следующего дня.
Возвратившись в хижину, Филипп и Крантц обнаружили там подарки — два комплекта турецкой одежды, даже с тюрбанами. Новая одежда пришлась им как нельзя кстати, поскольку их собственная давно уже превратилась в лохмотья. Они переоделись и зашили свои золотые монеты в малайские пояса, дополнявшие их новые мусульманские наряды. Тщательно обсудив предложение вождя племени, Филипп и Крантц решили принять его, увидев в нем единственную возможность соединить Филиппа с его любимой Аминой. Утром они сообщили вождю о своем решении, и тот без промедления приступил к оснащению флота.
Сотни пирог для воинов и продовольствия теснились в бухте. Когда-то властелин Тернате получил от одного индийского капитана шесть длинноствольных латунных пушек, которые теперь вместе с обслугой были отданы под командование Филиппа и установлены на самые большие пироги. Вождь, рассчитывавший полностью уничтожить форт, решил сам возглавить войско, но советники отговорили его. Дней через десять все было готово, и флот с семью тысячами воинов на борту взял курс на Тидоре.
На второй день к вечеру суда подошли к острову и бросили якоря недалеко от берега. Местные жители тоже ненавидели португальцев, но, не решаясь выступить против них, покинули жилища на берегу бухты и спрятались в лесу. Не будучи замеченным противником, флот всю ночь провел стоя на якорях, а с рассветом Филипп и Крантц отправились на одной из пирог к берегу на разведку.