Корабль-призрак
Шрифт:
Как только «Дорт» снялся с якоря и распустил свои паруса, Филипп спустился вниз в свою каюту, чтобы посоветоваться с Кранцом, куда им держать курс. За ними крадучись последовал невольник-негр и, притворив за собой дверь и предварительно оглядевшись кругом, сказал, что имеет сообщить им нечто. Сообщение его оказалось чрезвычайно важным, но, к сожалению, запоздавшим: он сообщил, что судно, отпущенное Филиппом за выкуп, было испанское правительственное разведочное судно, самое быстроходное из всех испанских судов. Те двое мнимых пассажиров, что вели переговоры, были переодетые испанские офицеры, а остальные пассажиры, кроме нескольких человек, — экипаж судна. Оно было послано забрать золото в слитках и песке и доставить его в Лиму и в то же время ему было поручено выследить прибытие голландской флотилии, весть о которой дошла сюда несколько времени тому назад с материка. Разведочному
Что же касается испанца-лоцмана, то на него испанцы вполне могли положиться, и потому негр рекомендовал Филиппу и Кранцу не доверять ему, так как этот человек непременно постарается вовлечь их в беду.
Посоветовавшись с Кранцом, Филипп решил уведомить обо всем команду, рассчитывая на то, что в случае встречи с неприятелем, они, зная, сколь ценный приз ими был взят в этот раз, будут лучше драться, в надежде на дальнейшие прибыли. Узнав о громадном количестве золота, доставшемся им от испанцев, команда пришла в неописанный восторг и бралась драться с вдвое большим числом неприятеля. Тогда все мешки были вынесены на палубу, вскрыты в присутствии всей команды; в общей сложности получилось по полумиллиона долларов, насколько можно было определить; чеканная монета была раздана всем на руки на другой день, слитки и остальной металл оставлен в трюме до тех пор, пока они будут обращены в деньги и также разделены между всеми.
В течение шести недель Филипп крейсеровал вдоль берега, но не встречал ни одного судна. Наконец, он решил идти в Батавию, как вдруг у берега показалось судно под всеми парусами идущее в Лиму. За ним тотчас же погнались, но вода стала заметно мелеть. Спросили у испанца-лоцмана, который должен был знать эти места, можно ли идти дальше; тот ответил утвердительно, заверив, что это самое мелкое место, и что дальше будет глубже. Однако Филипп приказал бросить лот. Но едва его начали тянуть, как канат порвался и упал в воду. Послали за другим лотом, а «Дорт» продолжал идти вперед на всех парусах. В этот момент негр подошел к Филиппу и сказал, что видел, как испанец ножом перерезал лотовый канат, и что его словам доверять нельзя. Моментально повернули руль; но в тот момент, когда судно заворачивало, оно коснулось мели, проползло по ней и тотчас же снова сошло, так как задело только краем.
— Негодяй! — крикнул Филипп. — Так ты перерезал лот!
Филипп не успел докончить своих слов, как испанец с проклятием кинулся на негра и всадил ему нож в грудь по самую рукоятку.
Негр упал, не издав ни звука, мертвым; испанца тотчас же схватили и обезоружили. Экипаж был вне себя от злобы и негодования: негра все успели полюбить, так как, благодаря ему, все разбогатели и теперь избегли несчастия.
— Пусть они сделают с ним, что знают! — сказал Кранц Филиппу. — Уж они с ним расправятся!
— Да, — сказал Филипп, — отдаю его на вашу волю! — обратился он к команде и пошел вниз.
Не долго думая, матросы привязали негодяя к телу убитого им негра и, связав их крепко, бросили за борт; все это было делом одной минуты.
Филипп решил идти в Батавию и, находясь теперь всего в нескольких днях пути от Лимы, имел полное основание предполагать, что испанцы выслали свои суда, чтобы перехватить его. Пользуясь благоприятным ветром, он держался вдали от берега и в течение трех дней сделал громадный переход. На четвертые сутки на рассвете увидели два судна, идущих прямо на «Дорт». Что это были крупные военные суда, не подлежало сомнению, а то, что они шли под испанским флагом, ясно говорило об их намерениях. Оказалось, что одно было фрегат, значительно больших размеров, чем «Дорт», а другое — корвет с двадцатью двумя орудиями. Экипаж «Дорта», однако, ничуть не смутился этим и поспешил к своим орудиям. Филипп приказал поднять голландский флаг, и когда испанские суда, продолжая идти ему навстречу, достаточно приблизились, послал им несколько продольных выстрелов, которые до известной степени нарушили порядок на испанских судах. Тем не менее они заворотились на расстоянии
После тщетных попыток загасить пожар на своем судне, капитан фрегата решил, что оба судна, и его, и неприятельское, должны разделить ту же участь и с этой целью направил все свои усилия, чтобы, подойдя к самому «Дорту», сцепиться с ним баграми.
И вот завязалась отчаянная борьба; испанцы старались закинуть свои багры на «Дорт», чтобы не дать врагу уйти, а голландцы всячески препятствовали. Но пока шла эта упорная борьба, Филипп и Кранц делали свое дело. Поставив поперек задние реи и перенеся наперед все паруса, они достигли того, что «Дорт» рыскнул вперед по ветру и таким образом отделался от своего противника, а главное, избавился, благодаря этому маневру, от дыма и запаха гари, мешавшим людям работать. Имея преимущество хода перед неприятельскими судами, они завернулись так, что оставили испанцев с подветренной стороны, отчего дым и чад отбивало ветром на испанские суда; огонь, перекинувшийся на «Дорт», был теперь потушен, и испанцы не могли долее продолжать свою попытку сцепиться.
«Дорт» ушел вперед и избавился от своих врагов, которые теперь были объяты дымом и пламенем. Корвет, оставшийся в нескольких кабельтовых от фрегата, с наветренной стороны по временам продолжал еще давать выстрелы по «Дорту», на которые с этого судна отвечали огнем по всему борту, после чего спустил флаг.
Теперь можно было считать сражение оконченным; оставалось только спасать экипаж горевшего фрегата. С «Дорта» спустили шлюпки, но из них только две были в полной исправности; одну из них Филипп отправил на корвет с приказанием выслать все шлюпки на помощь фрегату, что и было сделано, так что большую часть оставшихся в живых из команды фрегата удалось спасти.
В продолжение двух часов орудия фрегата раскаленные огнем пожара, продолжали разряжаться сами собой, затем огонь перешел на пороховые погреба, и фрегат взлетел на воздух; из людей в это время на нем уже никого не оставалось после взрыва; то же, что осталось от фрегата, медленно затонуло и исчезло под водой.
В числе пленных, захваченных в этом бою Филиппом, оказались и два мнимых пассажира, отпущенных Филиппом у Сан-Мариа за выкуп; теперь они были в форме испанских офицеров, что подтвердило справедливость сообщений бедного негра. Оба эти военные судна были высланы из Лима с специальной целью захватить «Дорт» и, если возможно, вернуть отнятый у испанцев груз, причем испанцы рассчитывали, что с таким превосходством сил они легко справятся с голландцем.
Посоветовавшись с Кранцем, Филипп, видя корвет в самом жалком состоянии, согласился, в виду того, что Голландия и Испания в данный момент не воевали, отпустить это судно вместе со всеми пленными.
Спустя три недели «Дорт», продолжавший беспрепятственно свое плавание, благополучно вошел в рейд Батавии, где нашел три судна своей бывшей флотилии, отправленные адмиралом вперед. Они стояли здесь уже несколько недель, успели разгрузиться и принять груз и теперь были уже в полной готовности отправиться в обратный путь.
Филипп немедленно изготовил свои депеши и подробное донесение о всем случившемся, затем съехал на берег, чтобы поселиться на даче того самого негоцианта, у которого он жил в первый свой приезд в Батавию, в ожидании, пока «Дорт» примет груз и будет готов к отплытию.
ГЛАВА XX
Теперь мы должны вернуться к Амине, которую мы застаем опять на том же берегу, где она сидела с Филиппом в то время, как их задушевную беседу нарушило появление одноглазого Шрифтена с извещением компании.