Корабль призраков
Шрифт:
– Возьми ее себе на память.
– Ты правда позвонишь мне?
– Правда.
Карпик обняла меня, уткнулась в грудь и зарыдала.
Что-то подобное уже было в моей жизни, ну да, конечно, пионерский лагерь середины восьмидесятых, конец смены, рюкзаки за плечами, слезы и объятия возле автобуса: пиши, обязательно пиши, я никогда, никогда, никогда не забуду… Никогда-никогда… Самая страстная дружба, самые яростные клятвы заканчиваются ровно через неделю. Никто так легко не предает и никто так быстро не забывает, как дети.
– Я хочу, чтобы он разбился, – страстно прошептала Карпик.
– Кто?
– Вертолет. И тогда мы никуда не улетим. Останемся здесь.
– Как можно, Карпик?
– Пусть он разобьется и упадет в море…
– Нельзя так говорить.
– Не становись похожей на папу, пожалуйста.
– Я при всем желании не смогу быть похожей на твоего папу…
– Я так хотела… Я так хотела, чтобы все получилось. Я даже его достала.
– Достала?
– Ну да. – Карпик оторвалась от меня и сунула руку в карман курточки. И извлекла оттуда ключ странной формы.
– Что это?
– Это и есть боцманский ключ. Универсальный.
– Ты? Ты все-таки сделала это? Ты его украла?
– Ну да. – Слезы Карпика мгновенно высохли, и она рассмеялась:
– Я его украла. Чтобы ты не говорила, что я погорела на джинсовой рубашке.
– Как же это тебе удалось?
– Очень просто. Пока папа объяснялся с этим гадом-губернатором… Нужно сказать папе, что этот гад еще и убийца… Это ведь почти доказано, правда, Ева?
– Ты же слышала, что он сказал, этот гад, как ты выражаешься… Презумпция невиновности. Никто ни в чем не виноват, если не доказано обратного. Так как же тебе все-таки удалось умыкнуть ключ, девочка?
– Я просто нашла боцмана и сказала ему, что папа ушел, а двери запер. И что мне нужно обязательно попасть в каюту, потому что мы сегодня улетаем. Он открыл, а потом я его угостила шотландским виски. У папы целых три бутылки… Ему нравится виски со льдом… Боцману тоже понравилось.
– Виски со льдом? А лед откуда?
– А у нас есть такой маленький походный холодильник. Чуть побольше, чем эта коробка. – Карпик кивнула на рундучок у нас под ногами. – Так что лед у нас всегда под рукой… Потом еще дала ему сигару, настоящую “Вирджинию”. У папы их целая коробка…
Я представила, как Карпик соблазняет виски и сигарами затравленного Дальним Востоком боцмана, и улыбнулась.
– И что было дальше?
– Вытащила ключ у него из кармана.
– Так просто?
– Ну да. Я и сама не знаю, как это получается. То есть я как бы помню, что мне нужно кое-что взять, а как беру – не помню. А прихожу в себя, когда все получилось.
– Классический вариант клептомании. Ты клептоманка.
– Нет. Мне не очень нравится воровать. Просто я должна была это сделать, потому что мы так решили. Я не хочу уезжать, Ева. Поговори с папой.
– Это бесполезно. Ты же знаешь
– Не провожай меня дальше, – сказала Карпик. Она совершенно неожиданно успокоилась. Обо мне сказать этого было нельзя. Я неловко поддерживала рукой папку Митько и больше всего боялась, что она выпадет из-под дохи.
– Хорошо. Я буду на палубе, когда прилетит вертолет. Мы еще увидимся.
– Нет, – вдруг сказала Карпик. – Не приходи. А то я начну рыдать.
– Как скажешь. Я была рада с тобой познакомиться, Карпик.
– А я… Я тоже была рада…
Она снова обняла меня, и я поцеловала ее в макушку.
– Обещай мне, что ты меня не забудешь, – едва слышно прошептала Карпик.
– Обещаю, девочка.
– А ключ? Ты сделаешь так, как мы хотели?
– Да.
– А потом мне все расскажешь.
– Конечно.
В конце коридора появился Муха. Увидев нашу живописную скульптурную группу, он осклабился и уже издали помахал нам рукой.
– Привет, девчонки! Чего это вы по углам жметесь? Пошли в пинг-понг играть.
На “Эскалибуре” был оборудован маленький спортивный зал, в котором, кроме тренажеров, стоял еще и стол для пинг-понга.
– Два против одного, что я вас обставлю, – продолжал соблазнять Муха.
– Ничего не получится, – сказала я. – Карпик улетает вертолетом.
– Ага. Вот оно что. Крысы уже бегут с тонущего корабля. Ну что ж, держи на память, Карпик. – Муха сунул руку в один из своих многочисленных карманов и извлек оттуда маленький кусок ткани. При ближайшем рассмотрении он оказался искусно вытканной шапочкой. Яркие набивные цветы были к тому же обшиты бисером. Муха водрузил шапочку на голову Карпика, отошел на несколько шагов и склонил голову набок.
– По-моему, здорово. Как вы думаете, Ева?
– Ле манифиг, – сказала я словами Аники и тут же почувствовала легкие угрызения совести: даже наш беспечный, как бабочка-капустница, “голубой” догадался что-то подарить Карпику на прощанье, а я даже не подумала об этом. Что-то ты совсем одичала в непролазных дебрях своего вечного одиночества, Ева…
– А тебе нравится? – спросила у меня Карпик, поправляя кокетливую шапочку рукой.
– Просто чудесно, девочка.
– Спасибо, Муха! – Карпик приподнялась на цыпочки и поцеловала азиата в щеку.
– Счастливого пути, Карпик. – Муха почтительно приложился к руке девочки. Ох уж эти мне “голубые”, их нужно занести в Красную книгу и охранять законом только потому, чтобы не перевелась эта ненавязчивая галантность!..
Муха пошел по коридору, соблазнительно виляя маленькой крепкой задницей.
– Я бы очень хотела научиться играть в пинг-понг, – вздохнула Карпик.
Дверь ее каюты приоткрылась, и оттуда выглянул Сокольников:
– Сколько можно тебя ждать, Лариса! Тридцать минут давно прошли!..