Корабль призраков
Шрифт:
Вадик и Муха уже выгрузили на палубу искромсанные трофеи, и неугомонный гей устроил целое представление перед камерой. Он заворачивался в шкуры, щелкал затвором карабина, приспособил под сиденье огромную лобастую голову тюленя… А потом сбросил куртку и свитер и поиграл подсушенными, почти идеальными мускулами.
Наконец Мухе надоело быть актером-эпизодником и, послав Вадику воздушный поцелуй, он скрылся вслед за Сокольниковым и Клио.
Я подошла к двужильному Вадику, которому еще хватало сил снимать весь этот плохо поставленный спонтанный бред.
– Ну, и что случилось? Почему вы так поздно и в таких альянсах? – Прежде всего я имела в виду Сокольникова
– Я к нему и пальцем не притрагивался. Так что учти, никакого шантажа.
– Да при чем здесь ты? Я имею в виду твою певичку. Сокольников-то оказался проворнее. И когда только успел, спрашивается?
– Да ну! – вздохнул Вадик и рассказал совсем уж невероятную историю.
Они с Сокольниковым начали охоту примерно так же, как и мы с Антоном: никаких видимых результатов, только вымокшая одежда и вода на дне лодки Вадику по большому счету было наплевать на все это, он с упоением снимал море, лед и тюленей; бесстрашных розовых чаек, чиркающих крыльями воздух прямо над головами. Похоже, они отошли дальше всех и даже видели у кромки горизонта остров Святого Ионы – тот самый, о котором нам рассказывал Макс. Вадик, любитель новых, выгодных для киноролика ландшафтов, предложил Сокольникову смотаться туда, но рассудительный банкир отказался и призвал Вадика сосредоточиться на тюленях. А потом они чуть не столкнулись с ботом Клио и Мухи, которые развлекались тем, что заставляли своего моториста проходить под самым носом у тюленей и орали вместе с животными, стараясь попасть им в унисон: Клио нашла, что более подходящего места для репетиций просто не найти. Неожиданная встреча в море обрадовала их, как радует случайная встреча с земляком из Крыжополя где-то в районе Пятой авеню. Остаток времени – поскольку охота не заладилась ни у тех, ни у других – они решили провести имеете и все-таки попытаться хоть кого-то подстрелить. Им даже повезло, и Сокольников убил тюленя, оказавшегося в гуще собратьев. От испуганных выстрелами тюленей пошла волна, которая как щепку подняла лодку Клио и Мухи, неудачно развернутую боком. Волна ударила в борт лодки, Клио, стоявшая на носу, оказалась в ледяной воде. В окружении бесстрастного льда, который бился о борта. Она едва не погибла, стукнувшись подбородком об острый сколок маленькой льдины, если бы не Сокольников, который мгновенно бросился в ту же ледяную воду и, проплыв несколько десятков метров, втащил ее в лодку…
– А ты? – спросила я у Вадика. – Что же ты не бросился? Ведь это же героиня твоего романа.
– Во-первых, я не умею плавать, – с сожалением сказал Вадик, – а во-вторых, я все это заснял на пленку. Дураков спасателей полно, а вот умных летописцев – раз-два, и обчелся. Это же шикарный эпизод для ролика. Экстремальная ситуация, о которой так долго говорили большевики, свершилась. То, что доктор прописал. И все на фоне величественных северных ландшафтов. Они нам ноги будут целовать, эти уроды Петр с Павлом. Одна такая съемка – не постановочная, заметь, а самая настоящая – на Си-эн-эн бешеных денег стоит. Так что неизвестно, кто еще в выигрыше: я или он. Профессия для меня превыше всего. Потому что я – профессиональный человек…
– Конечно, профессиональный, горе мое, – я потрепала Вадика за подбородок, – только битву за эту самку ты уже проиграл.
Это был лучший вечер.
Лучший – из тех, что мы уже провели на “Эскалибуре”. Мы провели, я провела, они провели… Немного полусухого вина (“Дэми сэк”, ви?”) для Аники, чуть больше джина для Клио и совсем уж безобразное количество коньяка для меня. Карпик ограничилась шампанским, которое
– Твое здоровье, Карпик.
– Твое здоровье, Ева. Мне не очень нравится шампанское, но все равно, твое здоровье.
– Принести тебе соку?
– Нет. Хочу попробовать твоего коньяка.
– Еще чего! Маленькие девочки не должны пить коньяк.
– А что должны пить маленькие девочки?
– Ну, не знаю… Пепси-колу, лимонад, томатный сок и йогурт.
– А Макс говорит, что лучший напиток – это маисовая водка с вермутом.
– Что еще говорит тебе Макс?
– То же самое, что и ты. Насчет томатного сока…
Слава богу, ему хватает ума не сбивать девчонке башню. Я даже почувствовала нежность к Максу, обильно политую большим количеством коньяка, которое я выпила.
– Ты много пьешь – попеняла мне Карпик.
– Я просто отдыхаю.
– Отрываешься?
– В какой-то мере.
– Хорошо, – согласилась Карпик. – Я буду приглядывать за тобой.
– Сделай одолжение.
– И за папой тоже. Ты его не видела?
– Нет, – соврала я. Хотя не далее чем пятнадцать минут назад, когда Карпик висла на Мухе, а я, воспользовавшись передышкой, выбралась в туалет, я застукала их обоих у трапа, ведущего на носовую палубу.
Они целовались. Банкир и Клио.
Господи, ну почему я все время становлюсь свидетельницей чьих-то украденных поцелуев?..
Со стороны это выглядело даже мило, во всяком случае, целомудренно. Самое большое количество поцелуев досталось красно-черному лемуру Клио: банкир почти не отрывал губ от татуировки, и Клио это нравилось. Иначе и быть не может, после сегодняшнего спасения на водах.
– Может быть, мне пойти его поискать? – спросила Карпик.
– Зачем?
– Не нравится мне все это.
– Что – “это”?
– Ее тоже нет. Этой суки.
– Ну и что? – Мы понимали друг друга с полуслова. – При чем здесь твой папа?
– Я все-таки пойду.
Если Карпик решит отправиться к себе, то обязательно пройдет мимо трапа, ведущего на носовую палубу. Если у них не хватило терпения целоваться, как старшеклассникам в школьной раздевалке, и они ушли – тогда слава богу. Но если они все еще торчат там…
Я вспомнила тараканов в сумочке неизвестной мне страдалицы Натальи и сушеных дафний в ее белье… Если они все еще торчат там, то Клио не позавидуешь.
– Ты не останешься со мной? Поболтаем. – Я взъерошила Карпику волосы.
– Нет. Мне не очень нравится, когда ты пьешь.
– Хорошо. Я не буду пить. Тебе кто-нибудь говорил, что ты – маленькая тиранка?
– Сто раз. Это любимое папино выражение. Вы очень похожи.
В устах Карпика это прозвучало как: “Вы созданы друг для друга”.
…Им все-таки хватило ума прийти в бильярдную порознь: папочка прекрасно знал свою дочь и решил лишний раз не дразнить гусей. Он втиснулся в прокуренное помещение с самой невинной улыбкой и с самыми блудливыми глазами, которые я только видела.
– Я так и знал, – безошибочно вычислив нас за гигантским глобусом, где-то возле северной оконечности Канады, – я так и знал, где одна из вас, там и вторая. Привет, девчонки. Привет, моя хорошая, – он поцеловал Карпика в переносицу. А затем пришла очередь моей руки.
Совершенно необязательный поцелуй, ничего не поделаешь, его губы так и остались на виске Клио.
– Где ты был? – подозрительно спросила Карпик.
– У капитана. – Он даже не покраснел. – Уточняли мероприятия на завтра. Как ты себя чувствуешь, Карпик?