Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)
Шрифт:
На мгновение он застыл в нерешительности, а потом бросился к ней.
— О, Энн, Энн. Я так виноват. Так виноват перед тобой, Энн.
Она обхватила его шею и так и держала. Дэвид чувствовал, как ее грудь сотрясается от подавленных рыданий. Правой рукой он гладил жену по волосам.
— Дэвид, Дэвид… — повторяла она снова и снова.
Они долго сидели так, молчаливые и умиротворенные. Потом она спросила:
— Но почему ты передумал?
У него дернулось горло.
—
— Но почему?
— Без всякой причины, милая. То есть, конечно, причина была. Я просто понял…
— Ты же сомневался во мне семь месяцев, Дэвид. Почему теперь ты вдруг передумал?
Он ощутил, как внутри нарастает гнев. Неужели он не может сказать ничего, что обрадовало бы ее?!
— Мне кажется, я должен доверять тебе, — сказал он.
— Почему?
Он выпрямился и посмотрел на нее, ничего не отвечая. Выражение безмятежного счастья сошло с ее лица. Теперь оно было напряженным и непреклонным.
— Почему, Дэвид?
— Я же сказал тебе, милая…
— Ты мне ничего не сказал.
— Нет, сказал. Я понял, что должен доверять тебе.
— Это не причина.
— Энн, давай не будем спорить сейчас. Неужели это так важно…
— Да, это очень важно! — Голос ее сорвался, — А как же твои биологические законы? «Ни одна женщина не может забеременеть, не будучи оплодотворенной мужчиной». Ты постоянно твердил об этом. Как насчет этого? Неужели ты утратил веру в биологию и начал верить в меня?
— Нет, дорогая. Просто теперь я знаю то, чего не знал раньше.
— И что же?
— Я не могу тебе сказать.
— Опять тайны! Это что, Клейнман тебе посоветовал, только чтобы не волновать меня на последнем месяце? Не лги мне, я знаю, когда ты мне лжешь.
— Энн, не волнуйся так.
— Я не волнуюсь!
— Ты же кричишь. Перестань.
— Не перестану! Ты мучаешь меня больше полугода, а теперь хочешь, чтобы я сохраняла спокойствие и холодный рассудок! Так вот, я не стану! Меня тошнит от тебя и твоего высокомерия! Меня тошнит от… А-а-а!
Она дернулась на кровати, голова заметалась по подушке, на мгновение Энн стала абсолютно белой. Глаза, устремленные на него, были глазами обиженного ребенка, ничего не понимающего и потрясенного.
— Мой живот! — стонала она.
— Энн!
Она теперь наполовину сидела, тело дрожало, ужасные, отчаянные стоны вырывались из горла. Он держат ее за плечи, стараясь успокоить. «Марсианин! — пронзила его мысль. — Ему не нравится, когда Энн злится!»
— Все в порядке, детка, все…
— Он делает мне больно! — плакала она. — Эта боль из-за него, Дэвид! О боже!
— Он не причинит тебе вреда, — услышат он
— Нет, нет, нет, я не вынесу, — говорила она сквозь стиснутые зубы, — не вынесу.
Затем, так же внезапно, как начался, приступ прошел, и ее лицо совершенно прояснилось. Но не потому, что она по-настоящему расслабилась, просто лицо лишилось всякого выражения. Энн с недоумением смотрела на мужа.
— Я ничего не чувствую, — сказала она тихо, — Я… ничего… не…
Она медленно опустилась на подушку и полежала секунду. Потом сонно улыбнулась Коллиеру.
— Спокойной ночи, Дэвид.
И закрыла глаза.
Клейнман стоял рядом с кроватью.
— Она в самой настоящей коме, — произнес он негромко. — Или, я бы сказал, в гипнотическом трансе. Все органы работают нормально, но ее разум… заморожен.
Джонни посмотрел на него.
— Временное прекращение жизненных функций?
— Нет. Она просто спит. Но я не могу ее разбудить.
Они спустились в гостиную.
— В некотором смысле, — сказал Клейнман, — так даже лучше. Теперь она перестанет переживать. Ее тело будет функционировать безболезненно, без усилий.
— Должно быть, это сделал марсианин, — рассудил Джонни, — чтобы обезопасить свое… жилище.
Коллиер содрогнулся.
— Прости, Дэйв.
Они минуту помолчали.
— Видимо, он понимает, что мы знаем о нем, — сказал Джонни.
— Почему? — спросил Коллиер.
— Он не стал бы проявлять себя с такой очевидностью, если бы еще была возможность сохранить все в тайне.
— Может быть, он не переносит боли, — предположил Клейнман.
Джонни кивнул.
— Да, может быть.
Коллиер сидел, ощущая, как сильно колотится сердце. Неожиданно он ударил кулаками по коленям.
— Но надо же что-то делать! Неужели мы беспомощны перед этим… захватчиком?
— Мы не можем рисковать жизнью Энн, — коротко заключил Джонни, и Клейнман тотчас же согласно кивнул.
Коллиер обмяк на стуле. Он сидел, глядя на куклу на каминной полке. «Кони-Айленд» — было написано на платье куклы, а на поясе: «Счастливые денечки».
— Рьюио Гклеммо Фглуо!
Энн металась на больничной койке, рожая в бессознательном состоянии. Окаменевший Коллиер стоял радом, глаза были прикованы к ее залитому потом лицу. Ему хотелось бежать за Клейнманом, но он знал, что этого делать не стоит. Она находилась в таком состоянии уже двадцать часов, двадцать часов судорог и агонии со стиснутыми зубами. Когда это началось, он отменил все свои лекции, чтобы быть рядом.