Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории (сборник)
Шрифт:
Он огляделся по сторонам, словно проверяя, нет ли кого рядом.
— Я хочу сказать вам кое-что, чего не говорил ни одной живой душе.
Теодор утер слезы.
— Моя фамилия не Гордон. Я Готлиб. Я еврей. Провел год в Дахау [50] .
Рот миссис Маккэнн шевельнулся, но она ничего не сказала. Лицо ее начала заливать краска.
— Я вышел оттуда сломанным человеком, — продолжал Теодор. — Мне недолго осталось жить, миссис Маккэнн. Моя жена умерла, трое
50
Дахау — концентрационный лагерь в фашистской Германии. (Прим. ред.)
— Мистер… Готлиб… — Она еле могла справиться с потрясением.
После ее ухода Теодор некоторое время постоят посреди гостиной, упираясь в бока побелевшими кулаками. Затем отправился на кухню: он должен был себя наказать.
— Доброе утро, миссис Бакус, — произносил он часом позже, когда миниатюрная женщина открыла ему дверь, — простите, не могу ли я задать вам несколько вопросов по поводу нашей церкви?
— Церкви? Да, конечно, — Она неуверенно отступила назад. — Не хотите… войти?
— Я буду вести себя очень тихо, чтобы не разбудить вашего мужа, — зашептал Теодор. Он увидел, как она покосилась на его перевязанную руку. — Обжегся, — пояснил он, — Так вот, насчет церкви… Ой, слышите, кто-то стучит в заднюю дверь.
— Неужели?
Когда она ушла в кухню, Теодор открыл стенной шкаф и кинул несколько фотографий за кучу садовых галош и инструментов. К ее возвращению дверца шкафа была закрыта.
— Там никого не было.
— Я мог бы поклясться… — Он извиняюще улыбнулся, поглядел на круглый чехол на полу. — О, мистер Бакус играет в кегли?
— По средам и пятницам, после смены. На Вестерн-авеню есть круглосуточный кегельбан.
— Я тоже люблю покидать шары, — сказал Теодор.
Он задал свои вопросы по поводу церкви, а потом распрощался. Когда он шел по дорожке, то услышал голоса из дома Мортонов.
— Как будто мало было истории с Кэтрин Маккэнн и тех кошмарных фотографий! — вопил мистер Мортон. — Теперь еще и эта… грязь.
— Но, мама! — кричал Уолтер-младший.
Теодор проснулся и выключил будильник. Поднявшись, он опустил в карман пузырек с серым порошком и выскользнул из дома. Добравшись до места, он насыпал порошка в миску с водой и помешал пальцем, чтобы порошок растворился.
По возвращении домой он нацарапал несколько писем, в которых говорилось: «Артур Джефферсон пытается нарушить „цветной“ барьер. Он мой кузен и должен признавать, что такой же черный, как и все мы. Я сообщаю об этом только потому, что желаю ему добра».
Он подписал письмо именем Джон
Закончив, он увидел в окно, что по бульвару идет миссис Бакус, и последовал за ней.
— Можно вас проводить?
— О, — произнесла она. — Конечно.
— Вчера вечером упустил вашего мужа.
Она непонимающе заморгала.
— Думал, встречу его в кегельбане, но, наверное, он снова заболел.
— Заболел?
— Я спросил тамошнего работника, и он сказал, что мистер Бакус перестал ходить, потому что все время болеет.
— Вот как… — Голос миссис Бакус сделался тоненьким.
— Ну, может, увижу его в следующую пятницу.
Позже, снова вернувшись домой, он заметил, как к коттеджу Генри Путнама подъехал закрытый фургон. С их заднего двора вышел мужчина, неся завернутое в одеяло тело, которое он затем положил в машину. Мальчики Путнама плакали, глядя ей вслед.
Артур Джефферсон открыл дверь. Теодор показал письмо Джефферсону и его жене.
— Пришло сегодня утром, — сказал он.
— Это просто чудовищно, — возмутился Джефферсон, прочитав письмо.
— Именно так, — согласился Теодор.
Пока они разговаривали, Джефферсон поглядывал в окно на дом Путнама.
Бледный утренний туман затягивал Силмар-стрит. Теодор тихо шел по улице. Дойдя до дома Джефферсона, он положил под заднее крыльцо пачку бумаги и поджег ее. Когда она задымила, Теодор прошел через двор и одним ударом ножа проткнул резиновый бассейн. Спешно удаляясь, он слышал, как вода толчками выплескивается на траву. В переулке он выбросил коробок спичек с надписью «Вина и крепкие напитки Путнама».
Вскоре после шести утра его разбудил вой сирен. Маленький дом будто подпрыгивал, когда мимо проезжали тяжелые машины. Повернувшись на бок, он зевнул и пробормотал:
— Превосходно.
Дверь на стук открыла бледная как смерть Дороти Бакус.
— Может быть, подвезти вас до церкви? — спросил Теодор.
— Я… я, кажется, неважно себя чувствую, — проговорила миссис Бакус.
— Как жаль.
Теодор заметил, что из кармана ее фартука торчат уголки фотографий.
Выйдя от нее, он увидел, как Мортоны грузятся в машину, молчащая Бьянка и смущенные Уолтеры. Чуть дальше по улице, у дома Артура Джефферсона, притормозил полицейский автомобиль.
Теодор отправился в церковь с Дональдом Горсом, который сказал, что Элеонора приболела.
— Очень печально, — посочувствовал Теодор.
После обеда он провел некоторое время с Джефферсоном, помогая ему очищать закопченное заднее крыльцо. Увидев пропоротый бассейн, он немедленно поехал в магазин и купил точно такой же.