Корабль странников
Шрифт:
— Клянусь, он сделал это нарочно, — ожесточенным шепотом сказала она,
— а я-то, дура, попалась на удочку.
— Не надо думать так. Ни на что ты не попалась, — Сердженор почувствовал, что продолжать рискованно, но все же сказал вслух то, что думал. — Ты ведь решила, что он может попытаться покончить с собой, и тебе это встревожило, хотя ты едва знаешь его. Это хорошо, Крис. Это показывает…
— Что я еще человек. Несмотря ни на что? — Кристина слабо улыбнулась и пошарила в карманах в поисках сигарет. — Сделай одолжение, Большой Дейв. Забудь о том, что я приходила к тебе в комнату. Предсмертные
Сердженор, услышавший шаги Гиллеспи, устало поднимающегося по ступенькам, отвел от нее глаза.
— Мы с Элом хотели выпить бутылочку коньяка. Ты…
— Внизу будет веселее.
Она отошла от него, проскользнула мимо Гиллеспи на лестницу, ловко ухватилась за поручни и плавно соскользнула вниз.
— Пытаешься чего-нибудь добиться? — шутливо сказал Гиллеспи.
— О чем ты говоришь? — Сердженор вспомнил многозначительный взгляд Билли Нарвика после той драки в коридоре, и он возмутился. — О чем ты говоришь, Эл? Разве она похожа на мой любимый тип женщины?
— Она ни на что не похожа, в том числе и на женщину. К сожалению, здесь нет более подходящего объекта.
— Ты знаешь, Крис притворяется. Ей несколько раз сильно доставалось, и она не хочет снова рисковать, поэтому она… — Сердженор решил не говорить то, что собирался, увидев, как брови Гиллеспи поползли вверх и что тот готов рассмеяться. — Какого черта мы торчим в коридоре? Мы давно созрели для хорошей попойки.
Они прошли в комнату Гиллеспи, соседнюю с комнатой Десанто, и Гиллеспи достал из стенного шкафчика два стакана и бутылку коньяка.
— Предполагалось, что она поможет скоротать долгие вечера — тридцать долгих вечеров, — но я готов увидеть ее пустой сегодняшней ночью и забыть об этом милосердном отрезке жизни.
— Мы забудем обо всем.
— Итак?
— Итак… — Сердженор погрел в ладонях большой пузатый бокал, зачарованно наблюдая за там, как хрупкий стеклянный пузырек превращается в шар солнечного света. — За потерю памяти.
— Да правит она многие годы, черт бы ее побрал!
Несколько часов они пили практически молча. Оставив страшную действительность за порогом комнаты, они смаковали уход от реальности. Раньше, вспоминая лучшие минуты жизни в Управлении, Сердженору сразу же приходили на ум длинные общие собрания, зачастую продолжавшиеся всю ночь, пока корабль кружил у незнакомой звезды, а люди находили удовольствие от общения, благодаря растущему осознанию своей причастности к человечеству. В данном случае эффект был куда больше.
Покоренный потоками и водоворотами космоса корабль успокоился в безграничном черном море. Бесконечность пустоты окутала его корпус, и все, кто находился на борту, понимали, что приключение кончилось, ведь в среде, где ничего не было, ничего не могло произойти. Здесь человек мог открыть только себя. В тесном мирке корабля в оставшиеся месяцы проявятся самые лучшие и самые худшие качества человеческой натуры. Завтра начнется отсчет часов, оставшихся до смерти. Время неумолимо…
— Элберт Гиллеспи и Дэвид Сердженор! — голос Уэкопа стряхнул с Сердженора остатки дремоты. — Пожалуйста, подтвердите, что вы меня слышите.
Исходя из того, что его имя было названо первым, на вызов ответил Гиллеспи.
— Слушай меня, Уэкоп —
Гиллеспи, еще не потерявший способности удивляться, широко раскрыл глаза и опустил стакан.
— Необычайные обстоятельства, в которых мы оказались, внесли некоторые изменения в мои взаимоотношения с членами экипажа, — сказал Уэкоп. — Как справедливо заметил Майк Тарджетт, я — всего лишь компьютер, и область моей компетенции ограничена особенностями моих программ. Это — встроенное ограничение, вызванное, как мы обнаружили, неспособностью конструкторов предвидеть любую возможную ситуацию. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Вполне, — Гиллеспи резко выпрямился. — Уэкоп, ты говоришь о том, что ты мог совершить ошибку? Ну, в отношении того, что находится за стенами корабля?
— Нет, я говорю не о том, что находится снаружи. Внутри корабля происходит нечто странное. Явление, которому я не в состоянии найти аналога в моей памяти. Мне почему-то кажется, что это за рамками моей компетенции.
— Уэкоп, не болтай попусту, — вмешался в разговор Сердженор. — Что происходит? Почему ты вызвал нас?
— Прежде чем я опишу это явление, я хочу прояснить положение, касающееся взаимоотношений экипажа. Обычно я делаю важные объявления для всех членов экипажа одновременно, но сейчас слишком сложная ситуация, чтобы я мог рассчитать точное психологическое воздействие данного объявления. Это может принести вред людям. Вы взяли на себя ответственность ночью. Берете ли вы на себя дальнейшую ответственность передать мое сообщение в той форме, в которой вы сочтете нужным, остальным девяти членам экипажа корабля?
— Берем, — одновременно произнесли Сердженор и Гиллеспи. С дрогнувшим сердцем Сердженор проклял вполне человеческую склонность Уэкопа к болтливости.
— Ваше обязательство принято во внимание, — сказал Уэкоп, и за этим последовала пауза, усилившая беспокойство Сердженора.
— Уэкоп, пожалуйста, продолжай…
— Элберт, сегодня в 00:09 во время общего собрания экипажа корабля ты произнес следующие слова по отношению к покойному члену экипажа Вильяму Нарвику — цитирую: «Если вы увидите, что его призрак выходит из склада инструментов, дайте мне знать». Ты помнишь, как говорил это?
— Конечно, помню, — хмыкнул Гиллеспи, — но Боже мой, это была всего лишь шутка. Уэкоп, ты ведь и раньше слышал, как мы шутим.
— Я знаком со всеми разнообразными видами юмора. Я также знаком с различными записями религиозной, метафизической и суеверной природы, описывающих привидение как похожее на пятно белое туманное сияние, — голос Уэкопа звучал спокойно-непреклонно. — И я должен сообщить вам, что предмет, у которого имеются классические признаки привидения, в настоящее время появляется из тела Вильяма Нарвика.
— Вздор, — сказал вслух Сердженор и повторил это про себя бесчисленное множество раз, пока они с Гиллеспи спускались вниз. Сумев, не привлекая к себе внимания, пройти через кают-компанию, они быстро спустились вниз по более широкой лестнице, ведущей на ангарную палубу. Он продолжал твердить это, когда двери склада инструментов по команде Уэкопа раздвинулись, и они увидели — нечто появляющееся из тела Билли Нарвика и обволакивающее его — линзообразное облако холодного белого сияния.