Корабль судьбы. Том 2
Шрифт:
– Твоя добыча? Я могу ее съесть? Я правильно тебя поняла?
– Так я для тебя и убил, – пояснил Рэйн. – Не думаешь же ты в самом деле, что я способен слопать такого большущего зверя?
Она смотрела на него так, словно впервые увидела.
– Честно говоря, – сказала она, – я вообще удивилась, что тебе это удалось. Я еще подумала: ну и изголодался же он, наверное, если на такое отважился!
– Нет, – повторил Рэйн, – это для тебя. Ты же говорила, что есть хочешь. Хотя я, пожалуй, тоже не отказался бы взять с собой немножко мяса на завтра!
А про себя понадеялся, что к тому времени у него пройдет отвращение, вызванное видом ее
Тинталья поудобнее повернула голову, чтобы откроить от туши жирный загорбок. Раз, раз – могучие челюсти размололи мясо, и она проглотила его.
– Так ты, – спросила она, – предназначал его мне? Когда убивал?
– Да, – был ответ.
– А что ты от меня за это потребуешь? – подозрительно спросила она.
– Ничего сверх того, о чем мы уже договорились с тобой. Помоги мне отыскать Малту, и все. Я просто понял, что вряд ли ты здесь найдешь обильную дичь. А тебе вправду надо кормиться как следует, чтобы хорошо и долго летать. Примерно так я рассуждал.
– Да уж, – проворчала Тинталья, и Рэйн не понял, что она имела в виду. Хромая, он подошел к морскому волу, которого заколол, и с третьей попытки высвободил копье. Сняв с древка нож, он как следует вычистил его и убрал в ножны.
Тинталья очистила тушу до самых костей, потом принялась за еду. Рэйн наблюдал за ней, испытывая нечто вроде благоговения. Ему и в голову не приходило, насколько вместителен был в действительности ее желудок. Она перестала жадно заглатывать мясо, только очистив вторую тушу более чем наполовину. Взяв в зубы и помогая когтями, она оттащила остатки подальше на сушу, прочь от наступающего прилива. Молча свернулась кольцом вокруг своего сокровища, чтобы никто не украл, и немедленно погрузилась в сон, сладкий и глубокий.
Рэйн проснулся, когда было уже совсем темно. Его разбудил холод. Зябкая сырость ночи пробралась сквозь измочаленный плащ, а костер давно прогорел. Рэйн подбросил сушняка и внезапно почувствовал, что сильно проголодался. Он на цыпочках прокрался мимо подвернутого хвоста драконицы и склонился над полуобглоданной тушей. Пока он выбирал кусочек, не порванный клыками Тинтальи и не залитый ее слюной, она приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на него без всякого удивления.
– Я тебе оба передних плавника оставила, – сообщила она ему. И снова заснула.
Рэйн заподозрил, что она оставила ему те куски, которые не показались особо вкусными ей самой, но выбирать не приходилось. Он откромсал ножом плавники, каждый величиной с хороший поднос. Жирные, розовые, безволосые, увенчанные черными тупыми когтями. Не самое аппетитное, что он в своей жизни видел. Тем не менее Рэйн отнес мясо обратно к костру и устроил жариться над огнем. Запах через некоторое время распространился такой, что в животе у Рэйна требовательно заурчало. Сало обжарилось и истекало ароматным жирком, а мясо оказалось поистине превыше всяких описаний. Он сам не заметил, как обсосал последнюю косточку. И, еще не кончив трапезы, подвесил жариться второй плавник.
Когда он снимал его с огня, Тинталья проснулась окончательно и стала принюхиваться.
– Хочешь попробовать? – с упавшим сердцем предложил Рэйн.
– Еще чего, – отозвалась она вроде бы даже весело. И, пока он обгладывал второй плавник, очистила недоеденную тушу. Теперь она ела медленнее, с расстановкой, без прежней жадности, не просто насыщаясь, но получая явное удовольствие.
Рэйн покончил с едой и высыпал косточки в угли костра, потом окунул руки в ледяную
– Ты не очень-то соответствуешь моему прежнему представлению о людях, – заметила Тинталья.
– А ты совсем не такая, какими я мыслил себе драконов, – ответил Рэйн. Глубоко вздохнул и спросил: – Мы полетим на заре?
– Конечно. Хотя, если бы у меня был выбор, я с радостью задержалась бы здесь и еще поохотилась на морских волов.
– Неужели ты по-прежнему голодна?
– Сейчас – нет. Но надо же думать и о завтрашнем дне.
Некоторое время оба молчали. Потом Рэйн спросил:
– Неужели ты станешь еще больше, чем сейчас?
– Конечно, – был ответ. – А почему бы и нет?
– Я просто подумал… Мне и сейчас кажется, что ты необычайно громадна. Насколько велики бывают драконы?
– Мы растем всю жизнь до смерти. Так что все зависит от возраста.
– А как долго ты можешь прожить? Она усмехнулась.
– Ну, сколько получится. А ты сам на какой срок рассчитываешь?
– Как тебе сказать… Лет восемьдесят считается хорошей, долгой жизнью. Только не многие у нас в Чащобах до таких лет доживают. Мой отец умер в сорок три года. Если мне здорово повезет, я, может быть, протяну еще лет двадцать. Достаточный срок, чтобы обзавестись детьми и увидеть, как они повзрослеют.
– По мне, это не жизненный срок, а один раз чихнуть. – Тинталья потянулась, устраиваясь удобнее. – Впрочем, я имею основания полагать, что ты весьма недооценил свои перспективы. Для тех, кто путешествует вместе с драконами, время течет по-другому.
Рэйн не вполне понял и переспросил:
– Мне будет казаться, что оно тянется дольше?
– Да нет, дело не в том. Слушай, ты что, действительно ничего не знаешь? Ты что, думаешь, что бронзовые глаза и десяток чешуек – это и все, чем драконица способна поделиться со своим спутником? Что за глупость. Чем сильнее ты становишься похож на меня, тем больше продлевается твой срок на земле. Я уже не слишком удивлюсь, если ты пригласишь меня на свое столетие и я смогу убедиться в твоем добром здоровье. По крайней мере, именно так происходило со Старшими. Некоторые из них проживали по три столетия и даже по четыре. Правда, за ними были поколения, жившие бок о бок с драконами. Так что особый долгожитель из тебя вряд ли получится. А вот из твоих деток – вполне!
С Рэйна в одно мгновение слетел всякий сон, он даже сел на песке.
– Ты что, дразнишь меня?
– Ни в коем случае. Да и зачем бы мне?
– Я просто… Знаешь, я не уверен, что в самом деле хочу жить так долго. – Рэйн помолчал, представляя, как уходят из жизни его мать и старший брат. Пожалуй, это еще можно будет перенести; все-таки провожать родителей и иную старшую родню – дело естественное. Но если у него на глазах состарится и умрет Малта… А если у них будут дети, которые не унаследуют его приобретенных драконьих свойств, и они впадут в старческую ветхость и умрут, а он по-прежнему будет бодр, полон сил и при ясном рассудке? Сомнительная награда за столь же сомнительную честь быть спутником драконицы. – Я бы отдал все эти долгие годы, – вырвалось у него, – за один-единственный, прожитый с Малтой.